class="p1">Топор, выкованный лучшим городским кузнецом Жумэня, «почти такой же как у Бунтао, только дешевле», обрушился на ветвь со всей силой рук Ксинга, усиленных с помощью ци. Звуки ударов разлетелись на весь лес. И когда, наконец, не выдержала и треснула рукоять, лезвие настолько затупилось, что теперь его следовало не точить, а перековывать в новое. Добрая дюжина зверей, чьи мохнатые мускулистые тела чуть ли не светились от переполняющей их энергии, восприняли стук, как приглашение на вкусный обед. К счастью, зверьё не умело лазить по деревьям. К несчастью, Дуб стоял в центре большой поляны, словно не подпуская к себе другие деревья и кусты, а значит, удрать, перепрыгивая с ветки на ветку у Ксинга никак бы не получилось. Пришлось отсиживаться прямо на Дубе, вступив в серьезный бой с двумя обитающими в кроне птицами, похожими на воронов, только гораздо больше и свирепее. Ксинг лишь каким-то чудом взял верх, а остался цел только потому, что острые, словно бритва, клювы не могли пробить шкуру волчьего вожака. И, будучи потрёпанным, с ног до головы измазанным едким птичьим помётом, победителем себя он не ощущал. К счастью, схватка с птицами заинтересовала зверьё настолько, что оно собралось с одной стороны дерева, так что Ксинг смог прорваться и сбежать.
На следующий день он вернулся более подготовленным. Чтобы больше не пришлось всю ночь отстирывать верные волчьи доспехи, он натянул сверху ещё один слой одежды из шкур убитых лесных зверьков. На дубу ждали новые птицы, но на этот раз, помимо нового топора, Ксинг прихватил и копьё. Схватка выдалась скоротечной, длина оружия сильно помогла, так что вскоре он сумел предпринять новую попытку добыть ветвь. Снова стук топора привлёк новое зверьё, но Ксинг лишь выпятил в их сторону задницу и несколько раз хлопнул себя по ягодицам. То ли звери в Лесу Дюжины Шагов были умнее своих обычных сородичей, то ли просто реагировали на движение недосягаемой жертвы, но увидав издёвку, они громко зарычали.
Ожидаемо, второй топор древесину тоже не брал. Ксинг попробовал укрепить его с помощью ци, увеличить прочность и остроту. Но инструмент прослужил недолго — после нескольких ударов лезвие, не в силах сдержать его энергию, при очередном ударе раскололось на части, оставив на ветке неглубокую царапину, которая к тому же затянулась прямо на глазах. Выяснилось, что возникший было план «принести тысячу топоров, наполнять их ци, пока не перерубит проклятую богами ветку» оказался полностью несостоятельным. Да и все остальные способы, что только мог придумать Ксинг, принести результат не могли.
Чувство гнева, безнадёжности и отчаяния так переполнили душу, что Ксинг, не думая ни о чём, треснул лбом о ствол, чтобы хоть так, с помощью боли, прояснить голову. Ци он подал совершенно бессознательно, как делал это уже каждый день несколько лет подряд. И действительно, своего он добился, боль отрезвила. Вот только на стволе, способном выдержать удары самого острого металла, осталась неглубокая вмятина, которая к тому же распрямилась совсем не сразу. Ксинг обрадовался. Он подал в руки как можно больше ци и начал молотить по злополучной ветке. Хоть результат и появился, но Ксинг быстро понял, что добиться так ничего не выйдет. Кулаки оставляли вмятины, а ему требовалось нечто острое, способное резать сверхпрочную древесину, а не пытаться вдавить.
— У меня есть ци, этого достаточно, — сказал он вслух рыскающему внизу зверью.
Вспомнились тренировки с учителем, его слова про подходящее оружие и про то, что можно создать клинок просто из ци, но это будет гораздо тяжелее. Ксинг усмехнулся: именно такое «тяжелее» ему и требовалось. После схватки с разбойниками он, мелкий малёк, почувствовал себя премудрым карпом, решившим, что ему всё по зубам. Теперь реальность показала настоящие границы сил. И если он хочет догнать учителя не через дюжину дюжин циклов, то придётся тренироваться ещё сильнее. Ксинг выпустил из пальца ци, попытавшись сформировать лезвие. Получилось нечто настолько жалкое, что даже рычащее внизу зверьё залаяло и засмеялось. Ксинг ничуточки не расстроился. Он увидел ещё одну область, в которой его навыки недостаточны, и, самое главное, — направление, в котором можно совершенствоваться.
Несколько дней понадобилось на то, чтобы жалкий заострённый сгусток ци, выходящий из его руки, превратился в нечто, отдалённо напоминающее острый клинок. Ксинг приставлял его к ветке и словно молотом колотил второй рукой. Надрез на ветке дуба уже обрёл достаточную глубину, чтобы оттуда выступила багровая смола, густая и, похоже, очень желанная для кружащегося внизу зверья. Звери завыли и зарычали, а к дереву стали стекаться другие особи, которых он раньше не видел. И для которых, похоже, высота дерева препятствием не являлась.
— Не так быстро! — выкрикнул он, встречая первого гостя.
Рука-молот ударила прямо в нос запрыгнувшему на дуб гибкому телу, рука-лезвие вонзилась в пушистый бок. Существо, отдалённо напоминающее тигра, такого не ожидало, так что, пронзительно мяукая, полетело вниз. Ксинг с сожалением проводил взглядом его полную мяса тушу и снова принялся рубить ветвь, поглядывая вниз и по сторонам.
Чтобы не тратить зря время, он поселился на ветвях этого дуба, собирая дождевую воду и утреннюю росу с листьев. Делал короткие вылазки, чтобы поймать и съесть, с помощью ци зажарив без соли, одного из собравшихся зверей. Но даже так ветвь не поддавалась. На создание и удержание клинка из внутренней энергии требовалась уйма ци, так что когда тот распадался, ему лишь оставалось беспомощно смотреть, как почти что на глазах затягивается столь тяжело сделанный разрез. Ксинг попробовал стихийные преобразования — дуб неохотно поддавался Огню, на него почти не влияло Дерево, а остальные стихии не действовали вообще.
Всё, что оставалось Ксингу — тренироваться, повышая силу и запасы ци, гадить вниз прямо с веток, показывая кружащим зверям, чья это территория, да чистить рот и зубы багровой смолой, которая не только убирала неприятный налёт и освежала дыхание, но и придавала сил.
Ксинг не считал, сколько раз зверьё взбиралось на дерево в надежде его сожрать. Он научился не спать, заменив сон глубокой медитацией, восстанавливающей силы, придающей бодрости и, самое главное, позволяющей тренировать и улучшать циркуляцию внутренней энергии. Ксинг даже испытал надежду, что вскоре совершит прорыв, перейдя на стадию Конденсации Ци, а потом и дальше — на Заложение Основы и Формирование Ядра. Но увы, как бы сильно он ни запихивал в себя ци, сколько бы не съел чудодейственной дубовой смолы, бутылочного горлышка, воспетого в куче книг и кристаллов, так и не ощутил.
Со временем зверьё признало, что у дерева появился новый