Читать интересную книгу Крест и король - Джон Холм

– Некоторые слишком слабы, – жестко сказал он. – Начнешь их торопить, и по утрам будешь находить еще несколько не проснувшихся, как Годсибб.

Шеф, преследуемый воспоминанием о Годсибб, глядящей сквозь решетчатые ворота в мир Хель, неохотно уступил. Но даже выворачивая камни из студеной речной воды для ее могильного кургана под взглядами заинтересованных, но ничего не понимающих финнов, он про себя думал, что она сказала ему «продолжай».

– Пора выбираться из этого захолустья, – сказал он Ханду, пытаясь передать ему свою решимость. – Говорю тебе, я видел врагов, окруживших Гедебю. Может быть, город уже пал, и Рагнарссоны стали сильнее и богаче. С той скоростью, с какой мы двигаемся, Сигурд сделается королем всей Дании, прежде чем мы придем туда.

– И именно ты обязан остановить его? – но, взглянув на друга, Ханд передумал. – Ладно, может быть и так. Однако ты не в состоянии остановить его отсюда. Мы просто должны двигаться как можно быстрее.

– Ты считаешь, что мои видения правдивы? – спросил его Шеф. – Или все это лишь действие напитка, как пиво и меды заставляют человека думать, что он сильнее, чем на самом деле. Может быть, все мои видения – и все видения Виглика, и все, что видели другие люди Пути, – может быть, это всего лишь своего рода иллюзия, своего рода опьянение.

Ханд перед ответом задумался.

– Это возможно, – признал он. – Скажу тебе одну вещь, Шеф. Те красные грибы с белыми пятнышками, мухоморы, которые измельчают и намазывают на стены, чтобы прогнать насекомых, ведь ты не смог бы их съесть по ошибке. Но есть и другие подобные вещества, иногда на злаках растет плесень, она попадает в зерно. И может быть, попадает в хлеб. Или в кашу. Особено если зерно отсырело во время хранения.

– В Англии оно всегда хранится сырым, – ответил Шеф. – Почему же тогда все люди не видят такие видения все время?

– А может, видят, но боятся рассказывать. Но скорее всего, ты к таким вещам особо чувствителен. Вчера вечером ты выпил не больше, чем Карли и финны, но на тебя питье действовало гораздо дольше. И вот, поскольку ты восприимчив к таким вещам, боги обращаются к тебе. Или наоборот, они дали тебе это свойство ради своих собственных нужд.

Шеф, как всегда нетерпимый к рассуждениям, которые нельзя тем или иным способом проверить, отбросил эти мысли. Сосредоточился на том, чтобы понукать и подгонять всех, невзирая на провозглашенный Хандом день отдыха.

Итак, мертвые похоронены, в каждом заплечном мешке уложен запас вареного мяса, отряд построился перед выходом в путь. Вспомнив, что увидела его душа во время своего путешествия, Шеф уверенно повел людей через березовую рощу к озеру. Оно оказалось там, где он и рассчитывал, простираясь вдаль, насколько хватало глаз, узкое и длинное, настоящая водная дорога. Все еще незамерзшее – но ненадолго, поскольку осенняя прохлада сменялась зимними морозами.

А вот лодок у них не было. У Шефа теплилась мысль сделать легкие лодки из коры, какие, по словам Бранда, делают финны. Первые же попытки показали, что в отряде никто ни малейшего понятия не имеет, как это делается. Проходящие время от времени на лыжах финны с интересом посматривали на чужаков, но на все просьбы непонимающе пожимали плечами. В отряде Шефа хватало искусных ремесленников, которые могли бы – дай им только срок – построить какой угодно корабль из бревен и досок. Но ко времени окончания постройки они бы уже все умерли с голоду.

Путешественники побрели пешком, стараясь как можно дольше держаться вблизи берез, которые защищали от пронизывающей метели. Еще один день пути, и лес вдоль берегов озера кончился, осталась только простирающаяся впереди бескрайняя заснеженная равнина. Девятнадцать пар глаз сверлили Шефа, обозревающего дали. На всех лицах, кроме лица Кутреда, читались нерешительность и сомнения.

Шеф без слов распорядился напоследок встать лагерем в гостеприимном лесу, разжечь костры и приготовить еду из поистощившихся припасов. Он подозвал одного из финнов, которые, подобно волкам, никогда, кажется, не исчезали из виду, и властно сказал ему:

– Пирууси. Приведи Пирууси.

В конце концов вождь вынырнул на лыжах из темноты, не обращая внимания на снег и ветер, как будто прогуливался в весенний день в Хэмпшире, и с радостью приступил к переговорам на всю ночь.

Самым удачным решением было бы научить всех и каждого ходить на лыжах, затем изготовить достаточное количество лыж и отправиться на шахты Пути, которые, если верить Пирууси – а в этом вопросе ему, по-видимому, можно было верить, – находились за шестьдесят или сто миль дальше вдоль озера. И опять же, они бы все умерли с голода задолго до того, как дошли бы туда. Под конец, охрипнув от споров, Шеф договорился, что финны выделят им столько лыж, сколько смогут, а в придачу четыре оленьих упряжки с погонщиками. В уплату Шеф отдал свой второй золотой браслет, еще двадцать серебряных пенни и четыре хороших железных топора. Договор мог бы обойтись отряду еще дороже, если бы не вмешательство Кутреда.

– Вы сами работаете с железом? – спросил Шеф, когда они торговались из-за топоров.

Пирууси горячо замотал головой.

– А чем же вы тогда рубили деревья до того, как пришли норманны? – продолжал Шеф.

– Они рубили вот этим, – вмешался сидящий у костра Кутред. Из-за пазухи своей куртки он достал каменный топор, обколотый кусок кремня, слишком большой даже для огромной лапищи Кутреда. Топор, которым мог бы пользоваться лишь исполин, – судя по всему, подарок Эхегоргуна.

Во взгляде Пирууси мелькнул суеверный ужас и воспоминание о загадочных силах, с которыми знались эти беспомощные с виду чужеземцы. Он перестал набивать цену, быстро пришел к соглашению. На следующее утро появились лыжи и сани, и Шеф приступил к своему всегдашнему делу, которое с годами легче не стало, – решить, кто и что должен делать, кто сильнее других, а кто сможет быстрее научиться. Он был достаточно осторожен, чтобы не посадить на сани лишь самых слабых, ведь едущим на санях будет доверена казна, весь запас серебра и золота. Он также не допустил, чтобы финны увидели, сколько богатства у него осталось. Очень может быть, что они с Пирууси собутыльники, даже согоршочники, если можно так выразиться; но Шеф был совершенно уверен, что это ничуть не удержало бы Пирууси от искушения.

* * *

Ранний приход зимы был удивительным, но не особенно неприятным для людей Пути, работавших на расположенной в самой глубине шведской Финнмарки шахте. Здесь находилось с дюжину мужчин и с полдюжины женщин, четверо жрецов Пути, их ученики и наемники. У них имелись богатые запасы, и было множество дел, не дававших им скучать. Летом они добывали руду, а зимой переплавляли ее и превращали в товар на продажу, в железные чушки или заготовки для топоров, которые нанизывали на проволоку или сваливали кучей. Свою факторию они построили в месте, куда круглый год легко было добраться, в том числе по реке, когда она не замерзала. А когда вставал лед, они сгружали металл с судов и на лыжах или на санях везли по ровным дорогам. На зиму у них были богатые запасы еды и топлива. Ведь зимой они большую часть времени проводили, пережигая на древесный уголь березовые и сосновые дрова, которые в изобилии можно было найти на спускавшейся к морю равнине.

Когда ученик Стейн первым сообщил, что с запада приближаются чужаки, старший жрец Герьольф был удивлен, но не встревожен. Должно быть, это финны, подумал он. Больше здесь появиться некому. Скоро станет ясно, чего они хотят. Тем временем он приказал прекратить работу и всем без паники вооружиться, в основном арбалетами нового образца, которые год назад были изобретены в Англии. Благодаря шведской стали их с уверенностью можно было считать лучшим оружием в мире. Гораздо лучшим, чем те английские образцы, которые его друг Хагбарт, жрец Ньёрда, показал ему как новинку.

Люди Герьольфа прикрывали его, по большей части незаметно, когда он вышел понаблюдать за черными точками, пересекающими снега. Нет, все-таки не финны. Некоторые лыжники шли сносно, некоторые были на удивление неуклюжи, но даже лучшим из них было далеко до непринужденного изящества финских бегунов. Однако сани у них, по-видимому, финской постройки, и правят упряжками хорошо, хотя и страшно медленно, будто везут толпу старух на похороны.

Сомнения Герьольфа сменились изумлением, когда он увидел, как передний лыжник набрал скорость, отделился от других и заскользил в его сторону. Воспаленно-красные от снежного сияния глаза глядели на него из дикой заросли нестриженых волос и бороды.

– Здравствуй, Герьольф, – сказало привидение. – Мы встречались. Я – Торвин, жрец Тора, как и ты. Я показал бы тебе свой амулет, если бы мог его достать, и свою белую тунику, если бы она не была так глубоко под верхней одеждой. Но я обращаюсь к тебе как к собрату Пути с просьбой о помощи. Мы сослужили Пути хорошую службу и предприняли долгое путешествие, чтобы найти вас.