Читать интересную книгу Заколдованный замок (сборник) - Эдгар По

Однако нельзя сказать, чтобы эта примитивная система способствовала открытию большого числа истин. Подавление воображения оказалось злом, которое не могла обезвредить никакая, даже возведенная в квадрат, точность. Ошибка всех этих гурманцев, пранцузов, инглиджей и аммриккцев (последние, кстати, считаются нашими прямыми предками) была точно такой же, какую совершает человек, вообразивший, что чем ближе поднести к глазам предмет, тем лучше его можно будет рассмотреть. Эти народы буквально тонули в деталях и подробностях. Применяя гогглевский метод, они добывали «факты», которые далеко не всегда были таковыми, поскольку «фактами» их делала предвзятая мысль, что они должны быть ими, раз кажутся «фактами». При применении же метода Ариеса (чье имя, сказали мне, можно перевести как «Баран» или «Овен») их путь был не прямее закрученного бараньего рога, потому что у них не существовало ни одной аксиомы, которая была бы в действительности аксиомой, и лишь крайняя слепота мешала им заметить это, ведь даже в те времена многие прежние аксиомы уже отвергались. В их числе были «еx nihilo nihil fit»[124]; «тело не может действовать там, где его нет»; «антиподы не существуют»; «тьма не может рождаться от света». Все эти и множество других положений, прежде считавшихся непреложными, были признаны уже в то время, о котором я говорю, не выдерживающими критики. До чего же нелепа была упорная вера этих людей в аксиомы как в непоколебимые основы истины. Ведь даже словами самых глубоких умов того времени легко доказать безосновательность и призрачность их пресловутых аксиом! Кто там у них считался сильнейшим из мыслителей?.. Пойду спрошу у Пандита и вернусь…

Ага, нашла! Вот книга, написанная около тысячи лет назад и недавно переведенная с инглиджского языка, замечу, кстати, послужившего основанием аммриккского. Пандит говорит, что это определенно лучшее сочинение по логике. Автор — Мимлер, или Милль, пользовался громкой известностью в свое время. Заглянем же в его трактат.

Вот! «Представимость или непредставимость, — говорит этот Милль, и в этом он прав, — ни в коем случае не может считаться критерием объективной истины».

Кому из наших здравомыслящих современников могло бы прийти в голову оспаривать эту банальность? Единственное, что удивляет, — как мог господин Милль тратить время на доказательство вещей, столь очевидных самих по себе?

Отлично. Перевернем страницу. Что мы видим? «Из двух противоречий оба не могут быть истиной, то есть не могут существовать в действительности одновременно». Этим Милль хочет сказать, что дерево, например, должно быть либо деревом, либо не деревом, так как одновременно оно никак не может быть и деревом, и не деревом. Хорошо, но следует спросить: «Почему?» Милль по этому поводу говорит только одно и на этом останавливается: «Потому что невозможно представить, чтобы два взаимоисключающих положения оба были истинными». Но это вовсе не ответ! Разве он сам только что не заявлял с важностью: «Представимость или непредставимость ни в коем случае не может считаться критерием объективной истины».

Но не столько логика этих древних возмущает меня — по их собственному признанию, она совершенно беспочвенна, несостоятельна и фантастична. Гораздо хуже их высокомерное и тупое отрицание любых других путей к истине, всех других средств ее достижения, кроме двух хорошо известных тропинок — той, по которой приходится пробираться ползком, и той, по которой на каждом шагу приходится карабкаться. И вот таким образом они предлагают двигаться душе, наделенной стремлением свободно парить!

Как вы думаете, дорогой друг, разве не зашли бы эти дряхлые догматики в тупик, если бы им довелось определять, каким из двух путей была добыта самая важная и возвышенная из всех познанных ими истин? Я говорю о законе всемирного тяготения. Ньютон, как известно, обязан им Кеплеру. Кеплер же утверждал, что все три его великих закона были интуитивно угаданы. Именно эти три закона привели великого инглиджского математика к тем положениям, на которые опираются все физические принципы и за которыми мы вступаем уже в царство метафизики. Кеплер угадывал — то есть чувствовал и воображал. Он был в первую очередь теоретиком. Слово это, ныне столь почтенное, в те времена считалось чуть ли не презрительным эпитетом. Представляю, как растерялись бы эти старые кроты, если бы им пришлось объяснять, каким из двух их «путей» Шампольон[125] привел человечество к познанию тех истин, которые открылись благодаря расшифрованным им египетским иероглифам?

Еще несколько слов, и я перестану надоедать вам. Не кажется ли странным, что, вечно разглагольствуя о путях к истине, эти убогие консерваторы проходили мимо того, что мы теперь считаем столбовой дорогой — мимо пути всеобщей связности? Не кажется ли странным, что они, созерцая творение Божье, не сделали главного вывода — что совершенная связность и должна быть абсолютной истиной? Как ясно и просто стало все с тех пор, как было провозглашено это положение! Исследование было отнято у кротов, роющихся под землей, и стало достоянием истинных мыслителей, людей, одаренных пылким воображением. Именно они создают теории! Но вообразите взрыв хохота, которым эти слова были бы встречены нашими пращурами, если бы они могли заглянуть на эту страницу! Повторяю: эти люди создают теории, а затем эти теории исправляются, сокращаются, систематизируются, мало-помалу очищаются от всего бессвязного и ложного, пока, наконец, совершенная связность, признаваемая даже самыми темными умами, не превратит их в абсолютную и бесспорную истину.

4 апреля

Новый газ творит сущие чудеса. Как безопасны, покойны и легко управляемы современные воздушные корабли! Вот один, поистине исполинских размеров, приближается к нам со скоростью, по крайней мере, полутораста миль в час. На нем масса народа — вероятно, человек триста или четыреста. И все-таки какие-нибудь сто или даже двести миль в час — не самый быстрый способ передвижения. Помните, как мчался наш поезд во время путешествия через Канадийский материк? Целых триста миль в час! Вот это езда! И при этом никаких других занятий, кроме роскошной еды, напитков, флирта и танцев… А какое странное ощущение мы испытывали, когда случайно за окном на полном ходу проносились какие-то детали пейзажа, сливавшиеся в одну сплошную мельтешащую массу! Что касается меня, то этим экспрессам я предпочитаю путешествие обычным поездом, делающим сто миль в час. Там разрешают открывать окна, и можно даже составить представление о местности или стране, по которой едешь.

Пандит говорит, что маршрут Трансканадийской железной дороги был более или менее проложен лет девятьсот тому назад! Он даже утверждает, что и теперь можно обнаружить следы путей, относящихся к той эпохе. Колея, по-видимому, была в те времена двойной, тогда как наши дороги имеют двенадцать путей и требуется прокладка еще трех-четырех новых. Старинные рельсы были очень тонкими, а ширина путей так мала, что, с нашей точки зрения, езда по ним была невероятно опасной. Даже теперешняя ширина между рельсами — пятьдесят футов — считается не вполне достаточной. Я не сомневаюсь, что этот путь действительно существовал уже тогда — ведь еще семьсот лет назад Северный и Южный Канадийские материки составляли одно целое, и их обитателям была необходима железная дорога через весь континент.

5 апреля

Просто не знаю, куда деваться от скуки. Пандит — единственный человек на нашем корабле, с которым можно поговорить, а он, бедняга, ни о чем не может беседовать, кроме древностей. Сегодня он весь день пытался убедить меня, что аммриккцы управляли сами собой. Неслыханная нелепость! Якобы они жили в так называемой «конфедерации», где каждый человек был сам по себе, словно те собаки из прерий, про которых сложена басня. По его словам, наши предки руководствовались самым странным утверждением, какое только можно себе представить. Вот как оно звучит: «Все люди рождаются свободными и равными». И это притом, что неравенство накладывает свой отпечаток на все явления, все области духовной и физической жизни! Каждый человек «имел право голоса», как они тогда выражались, то есть мог вмешиваться в общественные дела. Пока наконец не выяснилось, что общее дело — по сути, ничье и что «республика» (так называлось это несуразное государственное устройство), в сущности, никем не управляется, а правительство — миф. Однако самодовольство философов, создавших эту самую «республику», быстро пошло на убыль, когда стало очевидным, что «всеобщее голосование» открывает простор для всевозможных подтасовок и мошеннических проделок, с помощью которых можно собрать необходимое число голосов. Причем невозможно ни предупредить, ни наказать подобный образ действий со стороны партии, настолько недобросовестной, чтобы прибегать к обману и ложным обещаниям. Очевидны и последствия — преобладание мошенников во власти, следовательно, любое республиканское правительство могло быть только мошенническим.