такими уж ошибочными.
Ей рассказали, что я был в банде дяди – это было правдой. Правдой, которую я тщательно скрывал. И я вполне мог оказаться в центре той операции. И я помнил, как отказался ехать в забытый богом городок. Сейчас я жалел об этом так сильно! Кто знает, может я мог бы их спасти! Да, я в то время был всего лишь жалким сосунком, мальчиком на побегушках, но тем не менее.
Я нисколько не обиделся на Стасю за то, что она поверила в мою вину. Проанализировав все понял, что, возможно, сам поступил бы точно так же – эмоции затмили бы разум.
Тем более тетка, открывая Стасе страшные тайны моего прошлого, конечно же пользовалась своей силой. Внушение – страшная вещь.
Я не обижался на принцессу, но похоже она сама винила себя и не могла простить.
Это чувство вины придавило ее.
Вины за то, что она посчитала предательством.
Поэтому она не могла вернуться в ипостась человека. Она стыдилась себя! Стыдилась того, что предала нашу любовь.
Глупая малышка!
И что мне нужно было сделать, чтобы избавить ее от этих страданий?
Мы с братьями обсуждали это и наш мудрец – Влад – сказал, что мы может только ждать. Ждать и быть рядом, доказывая нашу любовь.
День свадьбы прошел. Наступил следующий. Она все так же лежала у камина.
Нам нужно было отправлять бабушку Стаси на операцию, но она ведь хотела увидеть внучку, хотела побывать на свадьбе!
Я не допускал мысли о том, что свадьбы не будет. Будет. Только чуть позже.
Влад ездил в клинику вместе с Ликой, они поговорили с Надеждой Сафроновной и ее лечащим врачом, отложили отъезд на пару дней. Влад решил все вопросы с израильской клиникой – деньги мы им перевели, даже с запасом, попутно я еще оплатил операцию для малыша из России, о котором мне рассказала доктор из Хайфы, так что вопросов у них не возникало – бабушку приняли бы в любое время, главное, что ее состояние, к счастью, было стабильным.
У меня был только один день, чтобы вывести Стасю из состояния этой моральной комы.
Что я мог сделать? Просто лечь рядом и дать ей понять, что всегда буду рядом?
Я так и сделал. А потом пришли Стас с Владом и тоже легли рядом с ней. Она спала, возможно и не заметила, что мы все трое охраняем ее сон.
У меня была даже мысль попросить помощи у Стеллы.
Я решил – если утром Стася не очнется – приведу сюда белую ведьму.
- Согрей меня…
- Что? – мое сердце замерло, потом застучало быстрее.
- Согрей меня, я замерзла.
Я видел льдинки в ее глазах, не потому что ее телу было холодно. Холодно было душе, которая почему-то взвалила на себя ненужный груз.
- Принцесса моя…
- Пожалуйста, Яр!
Я притянул к себе ее хрупкое тело. Влад лежал с другой стороны, Стас расположился над нашими головами. Мы лежали на ковре у камина, такие близкие и такие далекие…
- Стася…
Мне хотелось просто смотреть на нее, смотреть долго, запоминать каждую черточку. Я был в ужасе от того, что мог лишиться этого счастья. Счастья просто видеть ее рядом. Я взял ее лицо в руки, поглаживая высокие бледные скулы подушечками пальцев.
Я хотел сказать что-то и понял, что не могу говорить. Зато я мог показать, показать все страсть, которая была во мне и так глубоко, так прочно связала нас воедино.
Первый поцелуй был нежным, словно он реально был всего лишь первым. Я пробовал ее на вкус боясь спугнуть.
Наверное, именно так я должен был целовать ее тогда, в наш настоящий первый раз, но…Вышло так, что наш с ней первый поцелуй был слишком дерзким и страстным. И сейчас я как будто исправлял ситуацию. Я наслаждался ее вкусом и чувствовал, как оттаивает ее нежное тело подо мной, как понемногу набухают, наливаются страстью ее пышные, сладкие грудки. Мне захотелось попробовать и их тоже. Я спустил губя ниже, провел языком по шее.
Как же она была невероятно, охренительно хороша! Все внутри меня налилось, закипело, мой член превратился в горячий ствол, хоть сваи вколачивай. Само предвкушение предстоящего экстаза было не менее обжигающим, чем сам экстаз.
Я хотел спросить ее, готова ли она, но понял, что лучше ничего не спрашивать. Аккуратно развел мягкие бедра в стороны, вдыхая аромат женственности.
Мельком глянул на братьев – они еще спали и мне не хотелось пока их будить. Пусть хотя бы минутку еще она будет только моя. Не то, чтобы я не хотел делиться. Просто почувствовал, что ей сейчас тоже комфортнее быть наедине со мной, пусть даже они и лежали рядом.
Скользнул в нее, медленно, осторожно, ловя губами ее нежный полувсхлип - полустон.
- Любимая моя девочка!
- Любимый мой…
Из ее глаз покатились слезы. Я знал, причину этих слез – она все еще винила себя, все еще не давала себе прощения.
- Я люблю тебя, Яр, люблю, люблю!
Я двигался все сильнее, резче, понимая, что ей нужна сейчас моя сила, вся страсть, на которую я был способен.
- Люблю тебя… люблю…
Она повторяла эти слова как заклинание, словно прогоняя морок предыдущих дней и ночей. И я вторил ей, повторяя вздох за вздохом слова любви.
Мы чувствовали друг друга каждой клеточкой тела, каждым миллиметром кожи. Я снова погрузился в глубины ее рта, не в силах оторваться ни на мгновение.
Как же было хорошо растворяться в ней, проникать в ее существо не только телом, но и душой.
Еще движение, еще толчок, глубже, сильнее! И вот я уже ощущал приближение ее финиша – дрожь, сводящую бедра, нежные судороги, глаза, распахнувшиеся шире.
- Яр! Яр…
Я последний всхлип, который я испил с ее губ, вместе с признанием в любви, снова соединившим нас во едино.
- Любовь моя, девочка моя, моя единственная.
- Ярослав…
Она была растеряна, все-еще напугана. Я видел вопрос в ее глазах.
- Ты моя. Чтобы ни случилось. Всегда. Моя. Наша.
- Ты…
- Я люблю тебя. Не думай ни о чем. Тебе не нужно мое прощение, ибо я не вижу твоей вины.
- Я обещала всегда быть с вами, и я нарушила обещание…
- Нет. Ты ничего не нарушила. Ты прошла самое страшное препятствие, которое могла пройти и осталась со мной, с нашей стаей.
- Яр…Прости…
Я