Читать интересную книгу Дэниел Мартин - Джон Фаулз

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 84 85 86 87 88 89 90 91 92 ... 203

— Мне трудно поверить, что его самоубийство явилось некой формой наложенного им самим на себя наказания или искупления греха. Во время нашей беседы его поведение было в высшей степени разумным. Уравновешенным. Он даже рассказал мне пару забавных анекдотов. Я нашёл, что эмоционально и психологически он очень мало изменился с тех пор, как мы расстались.

— Вы, таким образом, утверждаете, что, хотя чувство вины, которое он испытывал из-за того, что не смог заделать брешь в ваших отношениях, могло иметь некоторое значение, главной причиной самоубийства оно не являлось?

— Насколько я могу судить, это именно так. И я знаю, что миссис Мэллори разделяет моё мнение. Естественно, мы обсуждали с ней такую возможность.

Коронёр снова погрузился в свои записи. У Дэна возникла мысль, что он понял: ему не говорят всей правды, и теперь колеблется — не следует ли копнуть глубже. Но вот коронёр кивнул: Дэн мог покинуть свидетельское место. Вскоре после этого дознание закончилось.

Дэн вернулся в дом вместе со всеми; был подан ленч; его познакомили с двумя младшими детьми Джейн — Энн и Полом. Энн оказалась немного похожей на свою сестру, но с Полом контакта не получилось: единственное утешение, что шуточки Эндрю тоже не имели у мальчика успеха. Он был странно замкнут и насуплен, полон решимости отделиться ото всех, ни в чём не участвовать; в нём как бы совместились две разные ипостаси: по воле одной, он, словно Орест, готов был мстить за смерть отца, другая же запрещала ему вообще признавать свою принадлежность к этому семейству. Мальчик был рослым не по возрасту и в этом тоже походил на отца, но отцовской прямоты в нём не было и следа. Казалось, он готов был смотреть куда угодно, только не в лицо собеседнику. Джейн пыталась всячески его оберечь, но Дэн чувствовал, как она обеспокоена, как внутренне напряжена.

Возможности поговорить с нею наедине Дэну так и не представилось, но Эндрю приехал с твёрдой решимостью организовать семейную встречу в Комптоне в ближайшие выходные и предложил собраться там через неделю, в пятницу. Но Энн возвращалась во Флоренцию, Роз не была уверена, что сможет приехать, зато Дэн сказал, что его — и он надеется, Каро тоже — это устраивает. Тут выяснилось, что к следующему понедельнику Джейн собирается везти Пола в Дартингтон, и Дэн тоже взялся организовывать семейные передвижения. Вместе с Каро он приедет в Оксфорд на машине и отвезёт их в Комптон, а потом заберёт их обоих в Девон. Джейн с сыном проведут вечер воскресенья у него на ферме, заночуют, а на следующий день она уедет домой поездом, в любое угодное ей время. Дэн видел — Джейн склонна отказаться, она даже взглянула на Пола, ожидая его молчаливой поддержки, но мальчик пожал плечами и сказал «не возражаю» так, будто возражал; зато Дэн нашёл горячую союзницу в Розамунд. Во время семейного ленча он понял, что всё больше привязывается к ней: она была открыта, в ней чувствовалось что-то позитивное, жизнеутверждающее, в то время как Джейн оставалась непроницаемой, точно за семью печатями. Эндрю принялся было подшучивать над Розамунд из-за Жермена Грира, и Дэну понравилась её прямота. Не такая красивая, как мать, она обладала всеми другими её достоинствами. Как и в прошлый раз, Розамунд отвезла Дэна на вокзал, и теперь он таки заставил её согласиться как-нибудь, не откладывая в долгий ящик, пообедать с ним в Лондоне.

На следующий день после дознания прибыл «первый вклад» Дженни. Это был шок: не столько из-за критической стороны этого «вклада», сколько из-за его отстранённости, его резкой — слишком резкой — объективности, превращением их «ты-и-я» в «они». То, что Дженни могла писать так откровенно, потрясло его не так сильно, потому что он как-то успел прочесть (она об этом не знала) её письмо в Англию до того, как оно было отправлено. Дженни писала приятельнице-актрисе о Лос-Анджелесе, о фильме, в котором снималась, — писала, чтобы позабавить; но даже и в этом письме Дэн разглядел некоторую отчуждённость, открыл для себя существование личности, ему не знакомой.

Любовь — странная штука: от начала времён существует иллюзия, что любовь сближает влюблённых; несомненно, так оно и есть, физически и психологически влюблённые во многом становятся ближе друг другу. Но, кроме того, она основывается на некоторых вслепую принятых предположениях и прежде всего — на фантастическом убеждении, что характер любимого (или любимой) в первой фазе страстного увлечения есть его (её) всегдашний истинный характер. Однако эта первая фаза представляет собой неизмеримо тонкое равновесие обоюдных иллюзий, живое соединение колёсиков и шестерёнок, столь тонко выточенных, что мельчайшая пылинка — вторжение не замеченных до того желаний, вкусов, чёрточек характера, любая неожиданная информация — может нарушить их ход. Я прекрасно знал это; я научился наблюдать и ждать, когда это произойдёт, как учишься наблюдать и ждать появления симптомов знакомой болезни у некоторых растений; я даже замечал, как это происходило из-за каких-то мелочей в самом начале наших с Дженни отношений. Когда она узнала, что мой отец был священником, время замерло на целых десять минут; но это открытие выставило меня в слегка комическом свете, и я был прощён. Когда же эти пылинки ассимилируются, они слипаются в грозное препятствие. Проще говоря, её письмо заставило утро остановиться: время замерло — такое же ощущение возникает из-за некоторых рецензий. Когда мы с Дженни снова поговорили, а это случилось в тот же вечер (она позвонила мне в калифорнийский обеденный перерыв), я уже успел прийти в себя, хоть и не готов ещё был в этом признаться.

— Письмо пришло?

— Да.

— Мы в ссоре?

— Почти.

— Дэн!

— Да, Дженни?

— Ну скажи же что-нибудь!

— Вряд ли я могу сказать, что не подозревал в тебе этого.

— Ты обиделся.

— Нет. Просто слегка потрясён твоей объективностью.

— Это же не про тебя. Это — характеристика персонажа.

— Врушка.

— Я сегодня плакала дважды. Из-за тебя. Жалела, что отправила письмо.

— Ты прекрасно пишешь.

— Хоть бы ты его сжёг. Сделал вид, что ничего этого не было.

— И не надейся.

Воцарилось молчание.

— Это просто потому, что я так о тебе скучаю. Говорю с листом бумаги вместо тебя. Вот и всё.

— Зато говоришь более откровенно.

— Ты даже не спрашиваешь, почему я так о тебе скучаю.

— Ну скажи мне.

— Я решила взяться за ту роль. Сказала «да».

— Прекрасно. Я же говорил, что тебе следует согласиться.

— А теперь мне кажется, что я сожгла свои корабли. Сделала за тебя всю чёрную работу.

— Что за глупости!

С минуту она молчала.

— Ты же знаешь, от кого я научилась откровенности.

— А теперь учитель чувствует, что его учат. Профессиональная зависть. — Она не ответила, я прямо-таки слышал, как она в отчаянии задерживает дыхание. — И до смерти боится, что, если он вдруг не покажется обиженным, ему больше ничего не пришлют. — Дженни по-прежнему молчала. — Ты же не можешь вот так взять и всё бросить.

— Я пыталась дать тебе понять, как это воспринималось. В самом начале.

— А мне интересно, как это воспринимается.

— Это воспринимается так, что ты, возможно, станешь первым человеком на земле, которого придушили через спутник.

Разговор продолжался в том же тоне ещё минут пять, хотя под конец мне удалось убедить Дженни, что моя обида — в значительной степени просто розыгрыш; впрочем, и её заявление, что, если она и напишет что-нибудь новое, мне никогда этого не увидеть, было выдержано в том же духе. В результате получилось так, что прощать… или не прощать следует меня. Мне напомнили, что, пока я тут буду наслаждаться вечерней тишиной «в своём заставленном книгами кабинете», ей — голенькой — придётся провести день в постели с Хмырём. Она не такая ханжа, как некоторые актрисы, и не против постельных сцен, тем более что в моём сценарии (эпизод был написан, разумеется, задолго до того, как Дженни получила роль) дело происходит уже после самого акта и сцена носит скорее комический, чем сексуальный характер. Я знал, что Дженни без большого удовольствия ждёт этой сцены, но она повесила трубку прежде, чем до меня дошло, что звонила-то она ещё и поэтому — чтобы я мог её приободрить, а не только из-за письма. На следующее утро я проснулся пораньше, чтобы позвонить ей в «Хижину», как только она вернётся домой. Сцена прошла не так уж плохо, дублей было не много, и мы помирились: я только делал вид, не был по-настоящему обижен и очень хотел увидеть продолжение.

Я терпеть не мог похороны, возможно, потому, что отец мой всегда настаивал, чтобы мы с тётушкой Милли присутствовали на отпеваниях всех сколько-нибудь значительных его прихожан, и мне из-за этой отцовской странности пришлось отсидеть в церкви бесчисленные часы, слушая осточертевшие заупокойные молитвы. Похороны Энтони не изменили моего отношения к этой церемонии. Католический её вариант допускал лишь одно небольшое, хоть и приятное отличие: в ритуал была включена весьма учёная, но краткая, хвалебная речь о покойном одного из его университетских коллег. Событие это привлекло гораздо меньшую аудиторию, чем я ожидал. Правда, потом Джейн призналась мне, что она многих уговорила не приходить на похороны. Зато дома, в гостиной, толпилась уйма народу: в соответствии с правилами буржуазного хорошего тона после погребения были устроены поминки.

1 ... 84 85 86 87 88 89 90 91 92 ... 203
На этом сайте Вы можете читать книги онлайн бесплатно русская версия Дэниел Мартин - Джон Фаулз.
Книги, аналогичгные Дэниел Мартин - Джон Фаулз

Оставить комментарий