биться за своё право забрать ядро.
Или два ядра.
— Мы встретились, охотник двуногий, — негромко произнёс Глаз, при этом его клюв лишь слегка приоткрылся. Мне показалось, что он внимательно осмотрел меня. — Я вижу, ты смел, пусть и слаб. Ты опасен, пусть и мал. Не чета сотням тех, кто стал добычей. Ты другой, не такой как они. Я уважаю сильных.
Старый орёл слегка склонил голову и… я тоже кивнул, не сводя с него глаз. Удивительная вежливость для того, кто может меня разорвать на части при желании.
— И много двуногих стало твоей добычей?
— Много тех, кто покусился на кровь мою, — ответил он невозмутимо. — И ты быть может станешь последним на моём веку, и первым, кого я пришёл просить о милосердии к тем, кого я старался хранить все эти годы.
Ну да, могу представить. В конце концов, у меня здесь целый арсенал, который причём очень так неплохо подходил для того, чтобы поохотиться на тварь. Уверен, что большинство охотников и в помине подобного не имели.
— Я стар, охотник двуногий, я уже не тот, что раньше. Глаза подводят меня, а силы покидают. Мои крылья теперь не сносит взмахом норы твоих сородичей, а мой крик не заставляет лопаться их головы, как спелые ягоды. Раньше я нагонял страха на многих в небе, но моё время прошло, и осталось лишь это…
Она раскинул крылья. По истине божественный размах, хотя то тут, то там торчали перья и мне вообще казалось, что у него крылья когда-то были сломаны. Можно было представить, как он буквально вырезал все города, сметая их взмахами и разрывая когтями самые крепкие башни.
— Что у тебя осталось? — не дождался я ответа.
— Моя кровь, — выдохнул орёл, если его вообще было корректно так называть. — Я был силён, я был бесстрашен. Я жил великой жизнью, я побеждал в великих схватках. Драконы падали вниз вместе со своими наездниками под моими ударам, твари приземистые дрожали и пряталась от одного моего крика. Я видел, как жизнь зарождалась под моими крыльями и погибала в моих когтях. Я немало пролил крови, но никогда не проливал её просто так ради забавы, потому прошу у тебя того же.
Ага, то есть получается, что типа если ты дать сдачи не можешь, то и плевать на тебя, а как пришли и грубо постучались в дверь, выбив пару зубов, так сразу и равный, и ой не надо, давай договоримся? Сразу зассали, как получили сдачи.
Я почувствовал, как что-то тёмное разгорается внутри меня, но тут же поспешил удушить это в зародыше — сейчас это ничем не поможет.
— Я делаю это не ради забавы, Глаз. Кровь за кровь, слышал такое? Ведь твои даже и не вспомнили, что едва не отправили на тот свет кого-то, верно? Так, мимо пролетали. Но как я пришёл и постучал в дверь, так сразу и договоримся, и решим вопрос иначе, и вам уже не плевать.
Да, я понимал, что это животные и у них вообще свой, не похожий на человеческий, взгляд на жизнь, так что не удивительно, что кто сильнее тот и хозяин, а кто слабее, тот и корм. Тут человеческой моралью глупо мерить.
Только от этого легче не было, и меня всё равно переполняла аномальная злость.
— Ты хороший охотник, двуногий, и ты должен понимать разницу между необходимостью и пустой жаждой крови. Между охотой и жаждой мести ради себя любимого. Я вижу, ты способен убить, и мне придётся защищать своё дитя. Наша битва огласит весь лес, но кроме смерти это ничего не принесёт. Ты уже показал свою силу, мы уважаем силу, и потому я прошу не отнимать жизнь у тех, кто моя кровь и найти путь, который удовлетворит обоих из нас.
Это он типа намекает на откуп?
Откуп… А что мы можем попросить на откуп?
Верно, демонический ядра.
— Ты знаешь, что такое кровь за кровь, верно? — спросил я негромко.
— Ты пришёл за силой, человек, — ответил он негромко, как будто для самого себя.
— Все ищут силу.
— Все, — согласился он. — Сохрани жизнь, о которой я прошу, и мы сделаем то, о чём ты просишь, охотник двуногий.
— Я хочу демонических ядер, — сказал я. — И если ты меня обманешь…
— Я некогда не обманываю в отличие от двуногих, — с лёгкой обидой ответил орёл. — И жду от остальных того же. Сильнейшим без надобности обманывать.
Он оттолкнулся и взмыл вверх. Без грации, качаясь и цепляя кроны деревьев, будто с трудом удерживал равновесие в полёте, он взмыл в небо, где своим орлиным криком что-то передал другим, и те сразу разлетелись в разные стороны.
Вот так за мгновение стало вокруг тихо, и только орёл, которого я поймал, с хрипом дышал, всё ещё не спеша умирать.
— Как думаешь, Зу-Зу, они замыслили пакость? — спросил я, когда они улетели.
Енот посмотрел на меня и покачал головой.
— А почему ты меня не спросишь? — возмутилась Люнь.
— Хорошо, — вздохнул я. — Люнь, как ты считаешь, они замыслили пакость?
— Я сомневаюсь. Орлы — это благородные животные. А то животное, что дожило уровня Древнего зверя, ко всему прочему обладает ещё и умом, как у человека.
— И хитростью.
— Вряд ли. Они ещё не настолько мудры, чтобы хитрить как человек, да и многие животные не видят в этом смысла.
— Ага, а лисы?
— При чём тут лисы? Орлы уважают сильных и презирают слабых — такова их природа. Он признал тебя, признал твою силу и мастерство — для них это многое значит. Они увидели в тебе равного себе, а значит и будут общаться как с равным. Поэтому я думаю, что он не станет тебя обманывать, потому что видит достойного.
— Как-то с трудом верится.
— Да тебе во всё с трудом верится, — фыркнула она. — Ты везде ищешь подвох и ложь. Где ты жил, если совсем не доверяешь другим?
— Доверие — это непозволительная роскошь в этом мире.
— Но Сянцзян ты поверил.
— И нам повезло, — согласился я. — А могло не повезти.
— Какого ты о ней мнения… — протянула Люнь, глядя на меня с неодобрением.
— Не, я о ней хорошого мнения, просто… мы ведь не знали, какой она человек, верно? Я рад, что она оказалась хорошим человеком, но могло всё быть и иначе, верно?
Но если так брать, то раз уж енот уверен в них, то стоит и мне довериться.
Старый орёл всё же внушал определённое уважение