Читать интересную книгу Бремя живых - Василий Звягинцев

— Четко сформулировано. Сразу видно, что имею дело с юристом. Контракт подписывать будем?

— Вполне полагаюсь на честное слово вас и Великого князя, которое, надеюсь, он мне даст при утверждении в должность.

— Принимается. Теперь, раз мы пришли к согласию и вы теперь уже куда как важнее и главнее меня будете, слушайте. Международный резонанс нас совершенно не интересует. По-солдатски выражаясь, плевать мы на него хотели. Потому что возрожденная Российская империя намеревается денонсировать абсолютно все ранее заключенные договора и обязательства. И начать все с чистого листа. Пересмотреть всю предыдущую дипломатическую историю с позиций жесткого национального прагматизма. Наше геостратегическое положение, военная мощь, а главное — нынешняя международная обстановка это вполне позволяют.

— Да-а… — Бельский, кажется, хотел сказать что-то еще, но в последний момент решил воздержаться. — Что ж, бог в помощь. — И размашисто перекрестился.

Чекменев на собственном автомобиле довез прокурора до его городской квартиры, посоветовал, не теряя времени, начинать готовить необходимые юридические материалы и проекты первоочередных указов, тепло с ним распрощался и велел водителю ехать в Кремль.

— Осмелюсь доложить, ваше высочество, основные проблемы, кажется, решены. Если господин Каверзнев в последний момент не отработает задний ход…

Князь, успокоившись, многое обдумав, давно уже простил Чекменева, даже, пока не говоря этого вслух, был благодарен за то, с какой решительностью любимый клеврет[142] вскрыл гнойный нарыв, способный еще долгие годы отравлять здоровый организм империи своим вялым гниением. И принимал он его в «малой гостиной», из окон которой видны Манежная площадь, гостиница «Националь» и устье Тверской.

Но даже здесь до появления Чекменева он занимался военными делами, о чем свидетельствовала небрежно сдвинутая на поджурнальный столик карта трехверстного масштаба, а также и таблицы графиков движения гвардейских дивизий. В соответствии с приказом Российского Генштаба Вторая гвардейская дивизия генерала Каржавина продолжала двумя эшелонами марш на юг, к Екатеринодару и Владикавказу, но первая, генерала Слонова, вместо предписанного направления на Туапсе от Курска вдруг повернула на запад, и сейчас ее передовые отряды, около трех усиленных батальонов, следуя «зеленой улицей», приближались к Львову и Ужгороду. Чтобы, перекинув стрелки на узловой станции Перемышль, будто бы чудом объявиться прекрасным осенним утром не в Люблине и не на окраинах несчастной и героической Варшавы, а на пограничной с Малопольшей станции Тарнобжег. Откуда, если встанет такая необходимость, неопознанные (поскольку опознавать их будет просто некому) силы антипольски настроенных украинских националистов всего за два часа доедут и до самого Кракова.

Личный состав (на всякий возможный случай обмундированный в подходящую для внезапного боя штатскую одежду) перевозился в вагонах третьего, второго и даже первого классов, где просторные купе были под потолок загружены оружием и снаряжением. У пассажиров на станциях, пытавшихся внедриться в вагоны, а в еще большей мере — у железнодорожных служащих могло бы вызвать удивление наличие такого количества молодых и крепких парней в поездах, редко-редко разбавленных молодыми же девушками и женщинами подходящей наружности. Но если бы вдруг сей факт кого-то заинтересовал профессионально — скорость движения эшелонов значительно опережала возможность передачи обобщенной и проанализированной информации тем, кого это непосредственно касалось.

— Не отработает, — с непривычной за последние дни благодушностью сообщил князь. — Мы с ним настолько все согласовали, что отступать ему просто некуда. Завтра я выезжаю в Питер, где, как непременный член Государственного Совета, приму участие в историческом заседании. Но это все ерунда. Куда важнее положение в Варшаве. Не пора ли, наконец, показать, кто в доме хозяин?

— Ни малейших сомнений! Пора, ваше высочество.

Глава 20

Уваров, конечно, в свое время читал описание подземных канализационных сооружений Парижа в романе Гюго «Отверженные», слышал, что таковые же были заведены еще в Древнем Риме то ли при Диоклетиане, то ли еще раньше, но это были дела столь далеких времен, что поручик и представить не мог, будто ему самому придется в нечто подобное окунуться. Причем в буквальном смысле.

А оказалось, Стрельников просто так ничего не говорил. Как только, прибыв в Варшаву, которая превратилась в очень странное место, полковник убедился, что Валерий вполне излечился от легкой, в общем-то, раны и даже успел себя вполне прилично зарекомендовать, сотрудничая с Леухиным, он немедленно переключил его на операцию «Канал». В полном соответствии с приложенной к личному делу поручика характеристикой-рекомендацией и исходя из собственного принципа: «Начальство пусть что хочет пишет, а с человеком работать мне». Проявит себя — выдвинем, исходя из интересов дела, подведет, не справится — всегда можно пальцем в бумажку ткнуть. Я, мол, вправе рассчитывать, что направленный в мое распоряжение офицер отвечает указанным в формуляре тактико-техническим данным. Ежели нет, Игорь Викторович, вопрос не ко мне, к вашим кадровикам. Мы тут воюем, а они нас подставляют… Непробиваемая, честно говоря, позиция.

Тем более что Уваров ему и просто так нравился. В первый день мятежа себя хорошо проявил, ценную информацию принес. По словам осведомленных товарищей — стрелять умеет, командовать, большого к тому же личного достоинства человек.

Не сгинет, по собственной дурости да азарту, в грязных тоннелях — вот ему и следующая звездочка на погон, давно заслуженная, штабными придурками[143] зажиленная.

И орденок немедленно очистится, сразу второй, считая, что на первый Леухин данной ему властью представление уже написал. Не по форме, на мятом листе бумаги, а сойдет. У нас не Петроград, у нас содержание важнее формы.

У Стрельникова, разумеется, по поводу канализации уже был составлен собственный план стратегического масштаба. В Москве хорошо проработанный, со специалистами самых разных ведомств согласованный, материально обеспеченный, на специальных картах разрисованный, но про все это графу (который в самое-то дерьмо и пойдет) знать не следует.

— Тебе, Валерий, я даю для первоначала два взвода. Пятьдесят человек парней, не имеющих твоего фронтового опыта, но здорово разбирающихся в тонкостях нашей службы. И работать умеют, тебя слушаться будут, а если что — и подскажут. Еще — отделение связи и с десяток специалистов именно канализационного дела. Как ты и предлагал. Задачей вашей будет взять под контроль подземную часть центра города, уничтожать всех, кто там появится с известными целями, выполнять специальные задания по наводке ребят из службы Леухина. Ну, это он тебе сам отдельно объяснит.

Задание Уварову было понятно, пусть и не слишком приятно. Но думал он уже именно в его рамках.

— Считаю, господин полковник, неплохо бы принять меры по строгому ограничению зоны моей ответственности. Что, к примеру, лично вы считаете «центром»? Тогда у меня будет и право, и возможность не допустить выходов боевиков (наверняка уже там работающих) именно за эти пределы. Чтобы я был четко уверен: здесь мы, там — они. Где можно маневрировать нам, куда — пропускать их. Скорее всего, с первого раза я там полностью сориентироваться не сумею. Всю территорию города снизу перекрыть — тем более. И не просите, ваше высокоблагородие…

Вообще же, в плане общих рассуждений, считал бы полезным организовать наверху отдельный штаб подземных операций. Чтобы под руководством кого-нибудь из наших старички-ассенизаторы помогали оценивать обстановку на данном фронте, вовремя указывали, какие штреки и штольни откуда ведут и куда выводят, где расположены решетки и проходы, которые невредно заминировать. Иные же — оснастить камерами видеонаблюдения, подтянуть к ним группы захвата пленных. Пленные нам смогут очень здорово пригодиться.

— Спасибо за намек, поручик, без вас я бы сроду не догадался…

И протянул ему весьма подробную, на первый взгляд, схему сети старых, XVII–XIX веков, клоак Варшавы, отпечатанную на прозрачной пленке. Чтобы, значит, удобно было накладывать на карту аналогичного масштаба, пятьдесят метров в сантиметре. Как раз, значит, перекрывающую всю площадь исторического города. Потом уже, в начале XX века, канализацию начали прокладывать цивилизованно, в бетонных трубах, максимум метрового диаметра, и интерес эти сливы могли представлять только для крыс.

— Вот ваш район. — Стрельников указал жирно очерченный красным неровный пятиугольник. — Покумекаете, сообразите, куда открываются доступные проходы. Все остальное, поручик, на ваше усмотрение. Прошу только иметь в виду, что главная работа начнется не сейчас. Сейчас для вас главное — рекогносцировка, изучите свой район так, чтобы в нужный момент могли хоть в сортире их главкома появиться. А уж если в процессе работы неприятеля в тоннелях встретите, наверх живыми никого не выпускать. Чтобы полная достоверность, что пошли люди прогуляться под землю и не вернулись. Заблудились как бы…