— Давайте я подержу его опять, мисс Феллоуз, — сказал силач Эллиот. — Вам самой не надеть.
— Вы правы. Спасибо, Эллиот.
Мальчик широко раскрыл глаза при виде рубашки, подозревая в ней новое орудие пытки. Но бой на этот раз был не столь долгим и ожесточенным, как в ванне. Эллиот ухватил малыша своими ручищами за тонкие ручки и вздернул их вверх, а мисс Феллоуз ловко натянула розовую фланелевую рубашонку на уродливую голову.
Мальчик издал тихий недоуменный звук и крепко стиснул рукой ворот рубашки, собрав покатый лобик в глубокие морщины.
Потом заворчал и с силой дернул рубашку, словно хотел сорвать ее с себя.
Мисс Феллоуз звонко шлепнула его по руке. Доктор Хоскинс позади удивленно вскрикнул, но она не обратила на него внимания.
Мальчик надулся, но не заплакал, а только уставился на мисс Феллоуз, как будто шлепок совсем не обидел его, а показался чем-то знакомым, чего и следовало ожидать. Глаза у него были больше, чем у всех знакомых ей детей, темные, блестящие и пугающие.
Он стал медленно водить своими широкими коротенькими пальцами по непривычной фланели, но рвать ее больше, не пытался.
Ну и что дальше? — в отчаянии подумала мисс Феллоуз.
Все застыли, будто в стоп-кадре, ожидая ее решения, — даже безобразный мальчуган.
В уме у нее разворачивался длинный перечень того, что следовало сделать — не обязательно в порядке первостепенной важности:
Обработать царапину, чтобы не воспалилась.
Подстричь ногти на руках и ногах.
Анализ крови. Состояние иммунной системы?
Вакцинация? Превентивный курс антибиотиков?
Подстричь волосы.
Анализ кала. Кишечные паразиты?
Осмотр полости рта.
Рентген грудной клетки. И общий костный рентген.
И еще с полдюжины пунктов разной степени важности. Но потом она сообразила, что сейчас нужнее всего — по крайней мере, малышу — и спросила:
— Есть тут еда? Молоко?
Было все. Мисс Стретфорд, ее третья помощница, привезла сверкающую столовую тележку. В холодильном отделении мисс Феллоуз нашла три кварты молока, нашла подогреватель и разные укрепляющие добавки — витамины, медно-кобальтово-железный сироп. С ними сейчас некогда возиться. В другом отделении имелся набор детского питания в самонагревающихся банках.
Но начинать следовало с молока, с простого молока. Что бы он ни ел там у себя — полусырое мясо, коренья, дикие ягоды, насекомых, — молоко наверняка входило в детскую диету. Мисс Феллоуз предполагала, что у дикарей принято кормить детей грудью как можно дольше.
Но чашки дикарям скорее всего неизвестны. Мисс Феллоуз налила немного молока в блюдечко и сунула на пару секунд в микроволновую печку, чтобы подогреть.
Все смотрели на нее — Хоскинс, Кандид Девени, трое помощников и те, кто сумел протолкаться в зону стасиса. Смотрел на нее и мальчик.
— Умница, — сказала она ему. — Молодец. — Потом осторожна взяла блюдечко, поднесла ко рту и сделала вид, что лакает молоко.
Мальчик следил за ней — но понял ли он?
— Пей, — сказала она. — Вот как надо. — И еще раз показала, будто лакает. Она чувствовала себя немного нелепо — ну и пусть. Она будет делать все, — что считает нужным. Надо же показать мальчику, как пить.
— Теперь ты.
Она поднесла ему блюдечко так, что мальчику оставалось только дотянуться до него ртом и лакать. Малыш сосредоточенно смотрел на блюдце без всяких признаков понимания.
— Пей, — сказала мисс Феллоуз, — пей. — И снова показала, как шевелить языком.
Ответа не было — он только смотрел. И его снова била дрожь, хотя в комнате было тепло и ночной рубашки вполне хватало.
Пора переходить к решительным мерам, подумала мисс Феллоуз.
Она поставила блюдце на пол, схватила мальчика за руку, обмакнула свои пальцы в молоко и помазала его по губам. Молоко потекло по скошенному подбородку.
Мальчик тоненько вскрикнул, как прежде не делал — можно было подумать, что он неприятно поражен. Потом облизнул мокрые губы. Распробовал. Снова высунул язык.
Что это — он улыбается?
Да. Во всяком случае, очень похоже на улыбку. Мисс Феллоуз отступила назад.
— Молоко. Это молоко. Попей еще.
Мальчик с опаской подошел к блюдечку. Наклонился, потом посмотрел вверх, оглянулся через плечо — не подстерегает ли там какой враг. Но сзади никого не было. Он присел — неловко, неуклюже, нагнул голову и начал лакать — сначала осторожно, потом с возрастающей жадностью. Он лакал как кошка. Он хлюпал. Он и не думал брать блюдечко в руки — лакал, скорчившись на полу, как зверек.
Мисс Феллоуз стало противно, хотя она сама же учила его лакать. Ей хотелось думать о нем, как о человеке, о человеческом детеныше, а он все время вел себя, как звереныш, и это было ей ненавистно. Просто ненавистно. Она знала, что это написано у нее на лице, но ничего не могла с собой поделать. Ну почему он такой? Пусть он родился в доисторическую эпоху — сорок тысяч лет назад! — но неужели только из-за этого он непременно должен походить на обезьяну? Ведь он человек? Да или нет? Что за ребенка ей подсунули?
— А няня знает, доктор Хоскинс? — спросил Кандид Девени, уловив, должно быть, выражение ее лица.
— Что я должна знать?
Девени замялся, но Хоскинс, снова со скрытым весельем, сказал:
— Не уверен. Почему бы вам самому ей не сказать?
— Что это за тайны? — спросила она. — Ну, говорите, если я должна что-то знать!
— Я просто хотел спросить, мисс, — известно ли вам, что вы первая цивилизованная женщина в истории, которой предстоит ухаживать за маленьким неандертальцем?
Интермедия вторая
Жрица
Настало четвертое утро их похода на запад, их паломничества к Слиянию Трех Рек. Сухой холодный ветер дул с севера с тех самых пор, как Серебристое Облако распорядился снимать стойбище и пускаться в обратный путь по их длинному следу через голую равнину. Иногда ветер приносил порывами холодный жесткий снег и кружил его белыми вихрями над головой — это в середине-то лета! Воистину Богиня прогневалась на них. Но за что? Что они сделали?
На ночь Люди забирались в ямы и расселины при луне, заливающей небо потоками холодного белого света. Не было пещер, в которых можно укрыться. Самые предприимчивые собирали сучья и ветки и сообща строили себе односкатные шалаши, но большинство слишком уставало от дневного перехода и добычи еды, чтобы делать лишние усилия.
Настал и минул день летнего празднества — и впервые на памяти Людей Праздник Лета не состоялся. Но жрицу заботило не это.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});