наружу выглядывали ее редкие гнилые зубы.
Павел вскинул дробовик и первым же выстрелом снес монстру башку. Следующие два заряда картечи оставили зомби без обеих рук. Но даже после этого тварь все равно бросилась на него. Павел оттолкнул монстра, и следующим выстрелом по колено отстрелил ему правую ногу. А затем вновь повернулся к зомбосвяту.
Тот сидел на корточках перед Костиным телом и деловито пожирал его внутренности. Вел он себя совсем не так, как рядовые зомби. Не хватал кишки охапкой и не пихал их в пасть с жадным урчанием. Напротив, кушал он культурно, тщательно выбирая из представленного ассортимента блюд наиболее лакомые кусочки, помещая их в рот и старательно разжевывая, словно стремился насладиться всеми оттенками вкуса человечины.
Дрожащая рука Павла потянулась к патронташу. Он вытащил патрон, не удержал и уронил его под ноги. Зомбосвят этого не заметил. Он вообще не уделял никакого внимания последнему уцелевшему человеку, продолжая сидеть и жрать еще теплые внутренности. Над ними полыхнула молния. Порыв ветра толкнул Павла в спину, но тот не почувствовал холода. Его дрожащая рука вытащила второй патрон, и кое-как с третьей попытки, заправила его в дробовик. Он заряжал оружие, не отрывая глаз от чудовища. Рядом, в кустах, копошился зомби, оставшийся без головы и почти всех конечностей. Зомбосвят его не тронул. Вероятно, потому, что оба они происходил из одной преисподней, разве что стояли на разных ступенях демонической иерархии.
Последний патрон оказался в дробовике. Павел понимал, что это оружие не способно ни убить, ни ранить зомбосвята. Понимал, что сам он обречен, потому что ему не сбежать от этой твари. И зомбосвят, похоже, тоже все понимал. Потому и не торопился браться за него. Решил оставить на десерт.
— Эй, ты! — заорал Павел, плохо понимая, что и зачем он делает. Его колотило от ужаса, но организм, вместо панического бегства, избрал откровенно самоубийственную модель поведения.
Тварь повернулась к нему. Новая вспышка озарившей небо молнии окрасила чудовище бледно-голубым светом. Кровь капала с лап твари, струилась по подбородку и стекала на грудь. Из-под перекатывающихся бугров ожившей плоти торчали части металлического каркаса. Он так и не донес до рта кусок Костиной печени. Уронил ее, и медленно выпрямился во весь свой немалый рост.
Прежде Павлу казалось, что именно зомби являются самыми противоестественными и отталкивающе-жуткими тварями на свете. Ему не доводилось встречаться с некромантами и иными монстрами, о которых он слышал только с чужих слов. Но на рядовых зомби насмотрелся досыта, и они воистину ужасали. Но это вот существо вызывало стократно больший ужас, чем любой самый омерзительный и уродливый мертвяк.
Зомбосвят пошел на него. Он двигался быстро и проворно, куда увереннее любого зомби, которых неизменно шатало при ходьбе, как крепко спитых алкашей. Павлу понадобилось приложить все свои силы, чтобы стряхнуть с себя оковы вызванного страхом паралича. Он вскинул дробовик, и открыл огонь, стреляя от бедра, благо расстояние между ним и чудовищем измерялось несколькими шагами.
Картечь вонзалась в тело твари, отрывая от нее куски плоти и иногда со звоном задевая металлический каркас. Но, как и в случае с зомби, свинец не мог ни убить, ни даже замедлить монстра. Он продолжал наступать.
Вновь сверкнула молния, на мгновение рассеявшая мрак. Павел взглянул в лицо зомбосвяту, и ему стало дурно до тошноты. Он увидел там нечто новое, поразившее и ужаснувшее его. В глазах обычных мертвецов не читалось ничего, в них плескалась вязкая злобная тьма. А вот в черных глазах зомбосвята Павел разглядел самое страшное из всего, что мог увидеть — разум. Эта тварь мыслила. Возможно, не так, как люди, но она не была безмозглой нежитью, одержимой человеческой плотью. Отец Серафим и его паства своими руками и молитвами породили ужасающее чудовище — разумного мертвеца. И если эта тварь отыщет Цитадель, никакие стены и никакое оружие не спасет последний оплот человечества.
Дробовик выплюнул последнюю порцию картечи и замолчал. Теперь тишину нарушал лишь бешеный вой ветра. Зомбосвят был уже в двух шагах, уже протягивал руки к добыче. Павел бросил бесполезное оружие, развернулся и побежал. Он не думал о том, куда несут его ноги. От страха он вообще не мог соображать здраво. Перед ним высился крутой холм, и Павел принялся карабкаться на него, стараясь двигаться как можно проворнее. Он понадеялся, что зомбосвят поленится его преследовать, но стоило бросить короткий взгляд за спину, как все надежды рухнули.
Тварь шла за ним. Она карабкалась следом, вонзая в землю металлические пальцы каркаса. Павел, не выдержав, завопил, но его крик был подхвачен ветром и унесен прочь. Тучи клубились над головой. То и дело их пучину рассекали ломаные клинки молний. Ветер выл, как дикий зверь, швыряя в лицо листья и песок. Иногда его порывы обретали такую силу, что едва не валили Павла на бок. Тот из последних сил удерживал равновесие, понимая, что если поддастся стихии и скатится с холма, то погибнет. В принципе, он и сейчас почти не имел шансов на спасение. Зомбосвят лез следом за ним, не собираясь отставать. Похоже, он обладал тем же упорством, что и обычные зомби. И, вероятно, той же неутомимостью.
Павел сам не заметил, как преодолел подъем. Перед ним раскинулась небольшая плоская вершина холма. В ее центре покоился огромный гранитный валун, словно нарочно помещенный сюда, в самую высокую точку. Не успел Павел решить, что ему делать дальше, как прямо перед ним темноту рассекла яркая белая полоса. Молния скользнула с небес и ударила в камень с таким грохотом, будто какой-то языческий бог саданул по тверди земной своим волшебным молотом.
Грохот оглушил Павла, а яркая вспышка ослепила на несколько секунд. Не устояв, он растянулся на земле, но почти сразу же услышал позади себя жуткое голодное рычание. Это был зомбосвят, успевший преодолеть подъем.
Встав на четвереньки, Павел пополз вперед, почти ничего не видя перед собой. Затем зрение вернулось к нему, и он увидел рядом серую тушу гранитного валуна. Опершись на него, он поднялся на ноги и обернулся.
Зомбосвят был рядом и уже протягивал к нему руки. Пасть чудовища разверзлась, обнажив ряды гнилых зубов. В вытаращенных, лезущих из орбит, черных глазах застыла осознанная злоба разумного существа.
Павел запрыгнул на камень, но тут же оступился, и с криком перекатился через него, грохнувшись на землю по другую сторону валуна. Лодыжку пронзила резкая боль, и Павел с отчаянием понял, что либо подвернул, либо вообще сломал ногу.
Зомбосвят одним прыжком очутился на валуне