— Мне совершенно без разницы, — пожала я плечами.
— Досадно. Ну и ладно, я придумаю что-нибудь, что будет тебя цеплять, — фыркнул он разочарованно.
— Ага. Желаю удачи. Так ты сегодня опять мой надсмотрщик?
Веселье пропало с лица Микаэля, и он поморщился.
— Ну, вроде как постановили, что я выбешиваю тебя меньше других, — ухмыльнулся он.
— Наивные. Ну что, поехали?
— А ты это… Не хочешь зайти к мужу, чмокнуть перед уходом? — И опять уставился в небо, метеоролог хренов.
Вот уж точно нет.
— Не думаю, что у меня есть на это время, — отвернувшись, я пошла к выходу с территории.
— Если у меня будет когда-то пара, надеюсь, она и близко на тебя не будет похожа, — вздохнул парень и пошагал рядом.
— Надежда штука хорошая. Но она имеет свойство не оправдываться, — успокоила его я.
— Ты иногда очень даже ничего, но большую часть такая заноза, Высочество. Знаешь об этом? — продолжал бухтеть он, шагая чуть позади.
— Теперь знаю.
До офиса мы ехали молча. Микаэль не сразу даже нашел место для парковки перед ультрасовременным зданием в центре города, которое, кажется, полностью состояло из тонированного стекла, изламываясь причудливыми гранями. Аренда офиса в таком месте должна стоить туеву кучу денег. Обычно это делают для демонстрации собственной финансовой успешности. Микаэль вылез из машины.
— Что, будешь конвоировать до двери? — спросила.
— Я тебя охраняю, вредная ты женщина, — огрызнулся Микаэль.
Не став ему отвечать, я вошла внутрь. Когда я пошла к лифтам, парень остался внизу, пробормотав, что здесь меня подождет.
Офис Пробса был на одном из самых верхних этажей. Внутри все прямо надрываясь кричит о том, какой весь из себя успешный мужик мой адвокат. Секретарша, больше похожая на модель, поднялась, когда я вошла, и оскалилась в заученной улыбке, демонстрируя степень профессионализма своего стоматолога.
— Госпожа Мерсье? — Я кивнула. — Господин Пробс уже ждет вас.
Провожая меня к дверям, будто я могла где-то заблудиться по прямой, она что-то ворковала раздражающим куклячьим голосом. Пробс при виде меня тоже вскочил из-за стола, вытягиваясь во весь свой долговязый рост. Сейчас, когда я была спокойна, то смогла рассмотреть, что ему примерно лет сорок с небольшим, у него рыжие редкие волосы, крупные веснушки на носу и щеках и плохо пахнет изо рта, несмотря на все попытки замаскировать это сильно фонящими ополаскивателями. Хотя, если честно, он весь пах плохо. Чем-то, что вызывало ассоциацию с неким скользким и неприятным существом. Адвокат тоже пытался ослепить меня театрально-радушной улыбкой, но это только вызвало во мне желание глухо заворчать в ответ. Меня что, стали вдруг бесить улыбающиеся люди? Мы поздоровались, я отказалась от всех предложенных напитков, желая побыстрее перейти к делу.
— Итак, у нас весьма неплохие шансы в этом деле, госпожа Мерсье. Я получил данные первичной экспертизы. Ни на самой емкости с ядом и нигде внутри контейнера с костями не обнаружено ваших отпечатков, — бодро стал вещать адвокат, перекладывая на своем понтовом столе какие-то документы и продолжая скалиться, что, видимо, должно было служить цели моего приободрения.
— Правильно, потому что я совершенно ни при чем и даже не вскрывала эту посылку.
— Конечно, конечно!
Пробс скосил глаза в сторону, и я поняла, что ему по большому счету плевать с высокой колокольни, виновна ли я в самом деле. Главное, что в суде можно доказать обратное. Это, само собой, немного раздражало, но не являлось для меня сейчас основной из моих проблем. Не начинать же мне в самом деле рыдать и бить себя кулаком в грудь, требуя, чтобы этот неприятный человек признал факт моей непричастности.
— Большинство ваших коллег и студентов также подтверждают, что вы честный и преданный науке человек.
Несмотря на все усилия Пробса, слова «честный и преданный» из его уст звучали примерно как «жалкий неудачник». О-о-о-о! Стоп, Юлали! Похоже, ты уже просто начинаешь брюзжать, придумывая то, чего нет на самом деле!
— Сейчас полиция Венесуэлы пытается установить контакт с доктором Мендозой с целью опросить его по вашему делу. Все несколько осложняется тем, что четыре дня назад он отправился с исследованием куда-то вглубь страны. А вы сами понимаете, что такое Венесуэла. Непроходимые джунгли и полное отсутствие связи. Он вроде должен выйти на связь по спутниковому телефону, и тогда его попытаются вернуть. Как думаете, он согласится приехать и свидетельствовать в вашу пользу?
— Даже ни секунды не сомневаюсь. Мануэль кристально честный человек, с обостренным чувством справедливости, — заверила я Пробса.
— Это хорошо. Думаю, с обвинением повоевать придется, но перспективы очень и очень неплохие.
Мы еще некоторое время обсуждали определенные тонкости, и он наставлял меня, как следует вести себя с агентами сегодня. Выходило, что мне стоило изображать пенек с глазами, который будет присутствовать на сегодняшнем допросе больше для формальности и для того, чтобы ставить подписи там, где он ткнет пальцем. Открывать рот следовало строго по команде, но и тогда отвечать желательно односложно и с минимумом информативности. Ну что же, ему-то лучше знать, это его игровое поле.
Адвокат поднялся со своего места и зачем-то пошел к двери. Выглянув в приемную, он быстро вернулся обратно.
— Но это не все вопросы, которые я хотел с вами обсудить. — Мне даже ухмыльнуться захотелось. Выходит, Матиас был прав. Все тут не так просто.
— Госпожа Мерсье, я являюсь также законным представителем интересов господина Александра Велша, которого вы… — Он запнулся. Судя по построению фразы, он чуть не ляпнул «имели удовольствие», но, видимо, сообразил, что выходит хреново, и просто продолжил: — которого вы навещали в тюрьме несколько дней назад.
Я молча кивнула, ожидая продолжения. Пробс весь напрягся и впился в меня цепким взглядом своих водянисто-голубых глаз.
— Дело в том, что мой клиент попросил вам передать сообщение. Повторяю дословно: «Я знаю, зачем вы приходили, и готов ответить на все ваши вопросы, но взамен хочу задать свои и получить правдивые ответы», — быстро произнес мужчина.
Подумав с минуту, я поняла, что хочет знать Велш. О своем происхождении. Еще тогда по его реакции, да и обдумав все позже, я поняла, что он понятия не имеет, кто он. А желание узнать такую информацию способно, наверное, свести с ума само по себе.
— Не думаю, что я могу пойти на это, — покачала я головой. — То, что может сказать ваш клиент, и так станет известно рано или поздно. А то, о чем просит рассказать он… это не только моя тайна. Слишком неравноценный обмен.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});