— Дыхание… искусственное дыхание, — проговорила она.
У Коли кружилась голова, болела рука, его тошнило. Он сидел и бессмысленно смотрел по сторонам. Струи больше не было видно. Ее скрыл брезент, из-под которого то здесь, то там начинала хлестать вода. Брезент особым, быстро схватывающим, нерастворимым в воде составом приклеивался к металлу. Взад и вперед бегали мокрые озабоченные люди.
Сурену делали искусственное дыхание.
Коля не знал, сколько прошло времени. Может быть, он терял сознание… Беготня прекратилась. На том месте, где прорвало сальник, сейчас вздувался безобразный серый пузырь. Вода внизу спала. Снова выступило дно цилиндра с усиливающими ребрами. По мокрой металлической площадке кого-то несли. Коля опять вспомнил о Сурене.
Превозмогая боль, он перебрался на площадку. Там стояли двое рабочих в мокрых одеждах.
— Виском, верно, ударился, струей его сшибло.
— Насмерть?
— Не откачали… Жаль… боевой был…
Смысл слов едва дошел до Коли. Он бросился по площадке, догнал людей, несущих тело Сурена. Его остановил Андрей. Он шел сзади, понурив голову. Посмотрев на Колю стеклянными глазами, он сжал его руку.
— Мертв.
Оглянулась Елена Антоновна. Она плакала и не старалась этого скрыть.
— Течь ликвидирована, товарищ начальник! — прогудел Денисюк.
Андрей все не отпускал Колиной руки. Он повернулся и равнодушным, чужим голосом отдал распоряжение:
— Выровнять положение дока. Послать глубоководных водолазов на наружную часть.
— Есть на наружную часть!
Коля почувствовал в своей руке трубку.
— Вот, отдашь, когда сомкнется туннель, первому американскому рабочему. Так хотел Сурен, — сказал Андрей.
Коля видел, как страдальчески опустились у него уголки губ.
— Вот он, Арктический мост… Отнял жену… Унес такого, такого друга!..
Андрей отвернулся.
Глава шестая
ВОЗДУХ
— О’кэй, мисс Седых! Если сегодняшний эксперимент окончится благополучно, компания купит ваш патент на ракетные якори. Это как раз то, что мне нужно. Мои рабочие постоянно недовольны, а это развязало бы мне руки.
Аня улыбнулась:
— Моя цель не продажа патента, а оказание технической помощи вашему строительству.
Кандербль глубокомысленно поднял левую бровь, потом полез в жилетный карман за сигарой. Вспомнив, что они в подводной лодке, инженер улыбнулся:
— Черт возьми! К сожалению, здесь нельзя курить. Итак, мисс Седых, там все готово?
— Да, я проверила, — коротко ответила Аня.
Кандербль подошел к блестящему прибору. Светлое пятно на шкале показывало цифру расстояния, которое прошла от дока маленькая подводная лодка.
— Стоп! — скомандовал Кандербль.
Зажглась лампочка на пульте. Приказ был принят.
— Можно идти? — спросила Аня.
— О’кэй, мисс Седых. Ваш якорь следует спускать здесь.
— О’кэй! — с едва уловимым задором произнесла Аня и вышла в низенькую дверь.
Нагнув голову, Кандербль последовал за ней. По узенькому, ослепительно чистому коридору, перегороженному в ряде мест водонепроницаемыми переборками, они прошли в центральную часть подводной лодки. Здесь была расположена «спускная камера». Через нее опускались балластные, «мертвые» якори, нагружаемые в подводном доке.
Кандербль подошел к круглому иллюминатору. Сквозь толстое стекло была видна внутренность цилиндрической камеры, слабо освещенная проникающим снаружи светом.
Сейчас камера была заполнена гигантским штопором. Его винтовые лопасти поблескивали, словно отполированные. Штопор кончался сверху поперечиной, на обоих концах которой виднелись сопла реактивных двигателей, напоминавшие трубу горниста.
— Итак, фейерверк на дне моря? — с некоторой долей любезности в голосе произнес Кандербль, с интересом наблюдая за взволнованным лицом русской женщины.
Аня быстро повернулась к американцу. Между бровей у нее появилась складка.
— Впустить в камеру воду! — отрывисто скомандовала она.
Кандербль громко повторил приказание.
Оба инженера видели, как открылись в полу камеры кингстоны, как похожими на бревна струями ринулась через образовавшиеся отверстия вода океана. Штопор вздрогнул, качнулся в сторону, уступая напору струи, отклонился до встречи с другой и, дрожа, остался в наклонном положении. Вода быстро заполнила камеру. Якорь снова повис вертикально.
— Готово, — сказала Аня, поправляя волосы.
— О’кэй! — отозвался Кандербль, нажимая серебристую кнопку.
Створки пола камеры медленно раскрылись. Столб воды в камере слился с темным зеленоватым пространством.
— Трави трос! — наклонила Аня голову.
Якорь дрогнул и стал медленно опускаться, пока не исчез в зеленой темноте. В заполненной водой камере остался только натянутый канат.
Прислонясь плечом к двойному ряду заклепок, выступавших на металлической стенке, Аня молча смотрела на счетчик длины развернувшегося каната.
Кандербль не спускал глаз с красивого лица со сведенными прямыми бровями.
— Вы уверены, что реактивные двигатели включатся, едва якорь коснется дна? — спросил Кандербль — может быть, лишь для того, чтобы нарушить тягостную тишину.
Вместо ответа Аня пристально посмотрела прямо в глаза американцу. Кандербль отвел взгляд в сторону.
В окошечке прибора выпрыгивали цифры, как на счетчике таксомотора.
Кандербль сказал об этом Ане. Аня улыбнулась ему, и американский инженер сразу повеселел.
Он стал насвистывать какую-то негритянскую мелодию, постукивая в такт носком ботинка.
Вдруг Аня схватила его за рукав и предостерегающе подняла руку.
Цифры в окошечке прибора перестали меняться.
Кандербль стоял, вытянувшись во весь рост. Аня продолжала держать его за руку. Было слышно, как в жилетном кармане американца громко тикают часы; им вторили маленькие часики на руке Ани.
Откуда-то донесся далекий гул.
Аня вопросительно смотрела на Кандербля. Американец вместо ответа выразительно показал пальцами, как ввертывается штопор. Аня радостно кивнула головой.
— Надо еще проверить, не вытащится ли якорь, если потянуть хорошенько за канат, — сухо произнес Кандербль.
— Проверяйте.
— Сейчас отдам распоряжение… Однако как быстро якорь достиг дна!
— Наоборот! — воскликнула Аня. — Как долго он спускался!
Гортанным голосом мистер Кандербль отдал распоряжение выбирать канат.
— Хэлло! Мистер Кандербль! — послышалось из репродуктора. — Лодка опускается.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});