– Почему?
– Statistica, – вздохнул Курт и, встретив непонимающий взгляд, пояснил: – Опыт. Факты. Это не невероятно, но крайне странно.
– То есть, – медленно проговорила Нессель, – ты все же думаешь, что здешние служители убивали невиновных?
– А теперь, любительница задавать неудобные вопросы, задай еще один, – многозначительно отозвался Курт. – Если это так, почему горожане молчат? Никакого ропота, никаких слухов, никаких бунтов или попыток оспорить принятые решения, апелляций к епископу или магистрату, никаких страшных историй об инквизиторских зверствах… Тишина. Все всем довольны. Почему?
– И почему?
– Ни малейшего представления, – вздохнул Курт хмуро. – Но вопрос есть, а ответа на него нет. То, что ты увидела сегодня, могло бы быть ответом, если бы мы знали, что это такое… Если допустить, что в Бамберге присутствует некий артефакт, при помощи какого-то чародея или группы малефиков подавляющий любые попытки разумного осмысления окружающего мира, мы с тобою тоже уже ощутили бы его воздействие.
– А мы заметили бы, что ощущаем его? То есть… Я хочу сказать, мы тогда, наверное, полагали бы, что живем, как прежде, что думаем так, как всегда, и не заметили бы разницы.
– Так разницы и нет. Как мы оба явились в этот город с определенными подозрениями – так с ними и остались (и даже в них укрепились), а гипотетический артефакт, судя по происходящему, должен был бы подавить в нас любую мысль, ставящую под сомнение авторитет Официума. Но то, что тебе удалось увидеть сегодня, должно быть как-то связано с этим всеобщим благодушием – больно уж наглядно это нечто обрисовывает ситуацию. Вот только что это может быть?
– Прости, я не знаю, – уныло повторила Нессель. – Единственное, что я могу сказать – это нечто, у него есть центр. Не тот, который видно, не Всадник. Где он – я не знаю, не смогла его увидеть. Что он такое – вещь, человеческая воля или нечеловеческая, – не знаю тоже. Чего он хочет, что он такое – тоже не скажу. Но он есть.
– Центр… – повторил Курт задумчиво. – Стало быть, его и надо искать. Кем или чем бы он ни был… Ты как? Согрелась, пришла в себя?
– Вполне, – кивнула Нессель и неловким кивком указала на пол: – Подай, пожалуйста, платье. И есть хочется смертельно. Устала… Нам ведь не надо сегодня еще куда-то идти?
– Я бы заглянул к Нойердорфу, – ответил Курт, поднявшись, прошагал к брошенной одежде ведьмы, подобрал и, встряхнув, протянул ей. – Однако, быть может, даже и к лучшему, если я поговорю с ним завтра. Если он в чем-то замешан – пусть насочиняет побольше вранья, проще будет раскрыть: для того, чтобы сочинить что-то правдоподобное, времени все равно будет слишком мало, а придумывая все новые и новые подробности, он запутается сам в себе. Если же Официум ни при чем – пусть местные служители хорошенько пошевелят мозгами и ногами и заготовят для меня побольше информации: меньше придется бегать самому. А поужинать – мысль неплохая. И, пожалуй, затребую-ка я от хозяина еще одну бадью, пока не стал хряком-оборотнем с таким-то распорядком.
Глава 17
Бамберг этой ночью, кажется, был еще тише, чем обыкновенно; город словно бы затаился, сжался, точно испуганный кот, загнанный пинком под скамью. Нессель уснула тотчас, Курт же еще долго лежал, глядя в темноту под потолком и слушая напряженную тишину; видение жуткого живого клубка, оплетшего город, назойливо лезло в воображение, и порой казалось, что невидимые липкие нити пульсирующей паутины касаются лица, пытаясь приникнуть, вцепиться, впиться в кожу, проникнуть в разум. Он проводил по лицу ладонью, осознавая при том всю детскую глупость и ненужность того, что делает, но будучи не в силах совладать с каким-то механическим, предрассудочным порывом; только-только подступающий сон разом слетал, и Курт снова невольно открывал глаза, опять предаваясь разглядыванию темного потолка и пытаясь отогнать от внутреннего взора видение раскинувшейся над Бамбергом сети. И если прежде не удавалось уснуть из-за скопища мыслей, версий, идей, одолевающих утомленный мозг, то сегодня ощущалась гулкая пустота и тишина – такая же, как на этих ночных улицах за окном…
То, что начал, наконец, погружаться в сон, Курт понял, лишь когда проснулся – буквально вывалился в реальность, ощутив всей кожей и каждым нервом чье-то присутствие рядом, успев раскрыть глаза и приподняться до того, как плеча осторожно коснулась рука Нессель.
– Готтер? – выговорил он хрипло со сна, убрав руку из-под подушки, где покоился один из кинжалов. – Что случилось?
– Мне страшно.
Ведьма говорила едва различимым шепотом, и голос дрожал и срывался так же, как этим вечером, когда Курт извлек ее из ледяной воды; по самое лицо Нессель завернулась в одеяло, сгорбившись, точно на ее плечи кто-то навесил огромный и тяжелый дорожный мешок, и, кажется, готова была вот-вот упасть там, где стоит.
– Можно я лягу к тебе?
Курт молча отодвинулся, и она скользнула к нему под одеяло, тут же съёжившись в комок и вжавшись в него спиной.
– Я не пытаюсь забраться к тебе в постель, – все тем же прерывающимся шепотом выговорила Нессель, когда он обнял ее, почувствовав, как тело ведьмы снова бьет дрожь. – То есть, не так… Не для этого. Мне плохо и страшно. Я в той комнате как будто одна во всем мире, и кругом эта тишина, и никого… Раньше так не было. Мне раньше было хорошо, когда я была одна, понимаешь? А здесь, сегодня, страшно.
– Дело в том, что ты видела? – так же тихо спросил Курт. – Тебе чудится этот купол, паутина?
– Я не знаю. Может, он мне просто снится. Может быть, дело в том, что я просто никогда не видела такого, испугалась и… и теперь оно мне мерещится. А может, я теперь его чувствую? Или продолжаю видеть? А может, наоборот, это оно меня видит? Или просто знает, что кто-то посторонний узнал о нем, и теперь ищет меня? Или уже нашло? Я не знаю… Я боюсь…
Он вздохнул, обняв дрожащее тело крепче и подтянув к себе поближе; Нессель мгновение лежала неподвижно, а потом Курт почувствовал, как прохладные пальцы коснулись четок на его запястье.
– Прочти молитву, – по-прежнему чуть слышным шепотом попросила ведьма. – У тебя же есть какая-нибудь молитва на такие случаи? Особая, когда ты знаешь, что тебе нужна защита и помощь, что сам не справляешься?
Он ответил не сразу, мысленно вновь увидев темный мир, погруженный в мертвую тишину, немые могилы и надгробья вокруг и непостижимое порождение мрака в шаге от себя…
– Особых молитв на случай нет, – отозвался Курт, наконец. – Но есть одна, которая спасла меня когда-то. Буквально. От смерти или чего похуже.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});