– Я задам, наверное, дурацкий вопрос, но мне хотелось бы знать – не было ли у Питера врагов? Может быть, кто-то был заинтересован в его устранении?
Уилсон и Джим молча переглянулись.
– У вас есть повод так думать? – холодно осведомился Уилсон.
– Нет, особого повода нет. Дело в том, что сестра Питера, Анна, была убита месяц назад. Мне подумалось, что, возможно, перед смертью они о чем-то успели поговорить, так или иначе, вероятно, что эти две смерти как-то связаны.
Уилсон искал слова, чтобы ответить мне.
– Должен признаться, – заговорил он, – что, когда мы только что об этом услышали, некоторые моменты смерти Питера нас озадачили. Вы слышали, что говорил Джим о том, насколько осторожными они оба были. С чего бы вдруг ему отправляться в глухой лес в потемках? Он раньше никогда этого не делал. Удивительно и то, что змея ужалила его в руку. Копьеголовая змея не прыгает, во всяком случае, так высоко. Значит, Питер наклонился или что-то искал на тропе. Что же касается вашего вопроса о том, были ли у него враги, то я отвечу категорически: нет. Он был всеобщий любимец. Соперников у него тоже быть не могло, нам здесь не в чем конкурировать друг с другом. У нас в лагере всего два десятка сотрудников, еще дюжина местных, мы всех знаем.
– Следовательно, вы склоняетесь к мысли, что это несчастный случай?
Уилсон в упор посмотрел на меня.
– Да, мы пришли к такому заключению. Но я бы слукавил, если бы не сказал, что смерть его все равно остается для нас загадкой. Тут есть над чем подумать. Однако же никаких конкретных зацепок или улик у нас нет. Так что считается, что это был несчастный случай. А что делать? Мы маленькая организация, которая существует за счет благотворительных фондов, мы не располагаем никакими ресурсами, чтобы провести какое-то расследование. Питер мертв. Мы все в отчаянии. Я как администратор должен дать людям время прийти в себя. А потом необходимо продолжить работу. Часы тикают. Время идет. У нас его крайне мало. Лет через двадцать существование нашей организации потеряет всякий смысл – поздно будет. Либо мы сейчас достигнем наших целей, либо надо отступать.
Маручча Мадзелли первой спустилась с трапа своего самолета, первой прошла паспортный контроль. Я ждал ее за барьером, как шофер, держа табличку с ее именем. Но это не понадобилось. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что это была она. Ей было лет тридцать пять, у нее были иссиня-черные волосы, гладко зачесанные назад и перевязанные бархатной ленточкой. Одета она была в ярко-зеленый костюм с какой-то блестящей брошкой на лацкане. Настоящая итальянка. Невероятно привлекательная, броская.
– Маручча?
– Кит Престон? – переспросила она упавшим голосом. Наверное, она очень надеялась, что я не появлюсь.
Вслед за мной она прошла к многоэтажному паркингу, мы сели в мой «БМВ» и выехали на шоссе. Лишь когда аэропорт остался далеко позади, я решился приступить к делу.
– Спасибо, что согласились встретиться со мной, – сказал я. – Может быть, я понапрасну вас побеспокоил, но мне нужно с вами поговорить.
Маручча нахмурилась.
– После нашего вчерашнего разговора я много думала. Мне хотелось об этом забыть, а теперь вы все всколыхнули…
– Обещаю вам, я лишь задам несколько вопросов, вот и все.
– О'кей, задавайте. Если это для вас так важно.
– Вам что-нибудь говорит имя Бруно Фулгер?
Маручча с грустью улыбнулась.
– К чему притворяться? Конечно, Бруно Фулгер мне знаком. Мой отец был любовником его жены.
– Это был широко известный факт?
– Нет, вряд ли. Все держалось в тайне, что для моего отца было несвойственно.
– Что вы имеете в виду?
Маручча рассмеялась. Мы ехали вдоль шоссе мимо здания Альфа Лаваль.
– Я должна вам кое-что сказать о моем отце, – начала она. – Он был удивительный человек. Удивительный отец и удивительный муж. Так я думаю. Но он был настоящий итальянец и мужчина в расцвете лет. Мама это понимала. Речь не о том – одобряла или не одобряла. Но понимала. У отца всегда были женщины. Они были частью его жизни. Он никогда не помышлял оставить маму и семью. Но женщины были всегда. Он ездил с ними по делам, и это было для него нормой.
– И Анастасия Фулгер была одной из них?
– Конечно. Но на этот раз все было иначе. Папа с самого начала понимал, что попал в опасную ситуацию.
– Почему опасную?
– Потому что ее мужем был Бруно Фулгер. А вы знаете его репутацию.
– Поэтому они встречались тайно?
– Всегда тайно. Никогда в тех местах, где их могли бы увидеть.
– Он приглашал ее на свою яхту.
Маручча удивленно взглянула на меня.
– Откуда вы знаете?
– Слышал в Германии.
– Ничего не бывает тайного, что не стало бы явным. Я предупреждала отца. Но ему страшно хотелось быть с ней. Наверное, он был по-настоящему влюблен. То есть для него это был не проходной романчик. И поэтому я нервничала.
– И что же случилось?
– Они тайно встретились на Сардинии. Папа набрал команду в Порто Эрколе. Анастасия прилетела туда из Германии, папа из Милана. Команда получила приказ держать язык за зубами. Они провели неделю на яхте вместе, плавали вокруг острова. Потом он вернулся в Комо. Папа был в отличном настроении. Мы не спрашивали, как он отдохнул, у него все на лице было написано. Он светился счастьем. Они, видимо, договорились повторить это приключение. Он говорил, что опять собирается в поездку. Я уверена, что он имел в виду их встречу.
– А вместо этого…
– Его убили. Это было так неожиданно! Он приехал в Милан на встречу с представителями ведущих модных фирм. И когда переходил виа Манцони, машина влетела на тротуар и сбила его. Белый «Мерседес» с римскими номерами. Вот и все, что нам известно.
– А какова версия полиции?
– Честно говоря, никакой. Были какие-то неуклюжие теории, а вскоре расследование зашло в тупик и прекратилось.
– Вы упоминали имя Бруно Фулгера?
– Да, но безрезультатно, как вы понимаете. Мне надо было защитить маму от пересудов. Она любила мужа, тяжело переживала его смерть, и сплетни тут были совсем неуместны.
– А полицейские допрашивали Бруно Фулгера?
– Не знаю. Кажется, нет. А может, и да, не знаю.
– А как по-вашему, что же произошло на самом деле?
– То есть верю ли я, что папу намеренно убили?
– Да.
– Конечно. Это сделал Бруно Фулгер.
– Откуда такая уверенность?
– Скажем, у меня такое ощущение. И потом, то, что случилось дальше…
– А что именно?
– Через пару месяцев это было. У нас опустились руки, мы целыми днями плакали. Фабрику забросили. Но надо было решать, что делать с бизнесом дальше, и я отважилась взять его в свои руки. Это хороший, налаженный бизнес, жаль было продавать фирму. Я в ней работала уже пять лет. Итак, я пришла в офис отца, созвала народ и сообщила, что отныне буду руководить компаний.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});