В мрачном скалистом ущелье столкнулись две лавины. Заскрежетала сталь… Упали первые убитые. Воинственные крики стихли. Слышались лишь отрывистые возгласы бойцов да стоны раненых. Рубились люто, не отступая ни на шаг. Серый камень покрылся кровью.
Звенигора и Драган неослабно оберегали Младена.
Кто-то из спахиев узнал его и с криком «Воевода Младен!» бросился на гайдутинского вожака с высоко занесённой саблей. Драган отбил удар, а Звенигора прикончил нападавшего. Но теперь все аскеры заметили воеводу, и каждый старался скрестить с ним оружие. Каждому хотелось стяжать славу победителя воеводы и получить обещанную Гамидом награду за его голову.
Один из аскеров, которому никак не удавалось из-за толчеи добраться к воеводе, решил добиться своего другим путём. Он выхватил пистолет и, вскочив на камень, через головы товарищей выстрелил в Младена. Старый воевода вздрогнул, начал оседать… Звенигора успел подхватить его под руки. Гайдутины сразу же заслонили его, и Арсену удалось вынести воеводу в тыл.
На крик Звенигоры подбежал Драган.
— О горе! — вскрикнул он, увидев окровавленного, побледневшего воеводу. — Быстрее к Якубу! Неси, Арсен! А я останусь здесь…
Рана Младена оказалась серьёзной. Пуля пробила предплечье.
Якуб туго перевязал рану, Златка со слезами на глазах поддерживала голову отца.
Младен крепился, но силы оставляли его.
— Как там? — спросил слабо.
— Держатся наши, — ответил Арсен.
— Жаль, мало нас, а то поймали бы сегодня Гамида… Арсен, передай Драгану, чтоб выводил отряд из боя! Достаточно врагов мы положили! — Воевода смолк, стиснув зубы.
Звенигора с Якубом посадили его в седло. Златка подъехала вплотную, готовая поддержать отца. Поднялись и раненые, которые могли идти сами.
— Трогайтесь, — сказал Звенигора. — Мы догоним вас.
Бой затихал. Гайдутины постепенно отступали, подбирая раненых. Драган надеялся, что спахии, понеся чувствительные потери, не станут преследовать их, однако ошибся. Хотя они и не бросались теперь врукопашную, но и не отставали. Слух о ранении Младена дошёл до Гамида, и он решил одним ударом покончить и с воеводой, и с его отрядом.
Так и шли окольными дорогами, по тёмным ущельям, загромождённым скалами и буреломом. Впереди — гайдутины, позади — спахии, не отставая, но и не решаясь пока что навязать новый бой. Гамид рассчитывал по-своему. Он знал, что гайдутинам тяжелее. Они несли своих раненых, а он своих оставил на месте боя под присмотром Сафар-бея, который отказался участвовать дальше в походе. К тому же ага надеялся, что со временем истощённых, утомлённых гайдутинов победить будет легче.
8
Два дня продолжалось это тяжкое, изнурительное отступление. Голодные люди молча брели по горным тропинкам, ежеминутно оглядываясь. Когда враги наседали, более выносливые и потому сохранившие остатки сил устраивали засаду и обстреливали их из-за скал. Это заставляло турок вновь отходить на безопасное расстояние.
Звенигора шёл рядом с Драганом. Теперь вся ответственность за судьбу отряда легла на плечи молодого горца.
— Так можно пройти всю Планину, — промолвил гайдутин. — Надо спасать Младена и не дать возможность Гамиду вернуть себе фирман. Но как это сделать? По-моему, нам следует разделиться. Ты, Арсен, вместе со своими Друзьями, Младеном, Златкой и Якубом оторвёшься и пойдёшь на северный склон Планины. А я с отрядом отвлеку Гамида от вас…
Звенигора молчал. Он понимал, что тяжелораненому воеводе потребуется отдых. Хотя бы на два-три дня. Но разделять отряд… Согласится ли на это Младен? Арсен поделился своими сомнениями с Драганом.
— А мы ничего не скажем ему, — ответил Драган. — Собственно говоря, речь идёт о его жизни, и мы имеем право решать это сами.
— Ну что ж, я согласен.
Они договорились о месте будущей встречи. Драган снова повеселел. Он верил, что без тяжелораненого воеводы отряд сможет скрыться от преследователей, а сам воевода поправится в тихом месте, в одной из хижин пастухов-горцев.
Звенигора оповестил о намерении Драгана товарищей и Златку. Все согласились с этим. Не теряя времени, Арсен повёл свой отряд в самую глубь гор, прямо на север. Драган остался в засаде и после короткого боя, на виду у спахиев, свернул налево и через отроги хребта стал уходить на запад.
Гамид тронулся за ним. Но не прошёл он и половины фарсаха, как его догнал запыхавшийся аскер в забрызганной грязью одежде.
— Осмелюсь доложить, ага, что отряд гайдутинов разделился на две части, — выдохнул он.
— С чего ты это взял? — встревожился Гамид.
— Я немного отстал. Догоняя вас, я шёл по конским следам. Ведь известно, что у гайдутинов осталось всего две лошади, на которых они везут своего раненого воеводу. Вот я и пошёл по этому следу. Взобравшись на гору, вдали увидел небольшую группу людей — их было восемь — и две лошади. Сначала я было обрадовался. Ну, думаю, где-то и наши недалеко. И, повернувшись, вдруг увидел на противоположном склоне два отряда — гайдутинский и наш. Я понял, что нас обманули. Стараются спровадить раненого пса Младена в безопасное место. Я так думаю, ага.
— А ты уверен, что их только восемь?
— Я видел их, как сейчас вижу вас, — подтвердил аскер.
— Хорошо. Спасибо. Ты принёс очень важную весть, — сказал Гамид и, отобрав десятка два аскеров, повернул назад. — Веди нас! Да побыстрее!
Он торопился. В долине сам убедился, что аскер сказал правду. На мягкой от талого снега земле отчётливо были видны следы двух лошадей. Гамид обругал себя: «Ишак, глупый баран! Тебя чуть было не обдурили эти хитрые балканджии! Мог бы и сам додуматься, что прежде всего они захотят спасти своего вожака. А где Младен, там, наверное, и тот урус… Ну, теперь они не выскользнут из моих рук!»
— Быстрее! Быстрее! — подгонял он аскеров, которые тоже устали, не меньше гайдутинов, и понуро плелись опустив головы.
Тем временем Звенигора со своим небольшим отрядом взбирался все выше и выше на главный хребет Старой Планины. Роман и Грива вели в поводу коней, на которой сидели Младен и Златка. Впереди шли Якуб и пан Мартын. Яцько плёлся сзади. Паренёк очень устал, но ни за что не хотел признаваться в этом. Выбрав удобный плоский камень, присел переобуться. Как ему хотелось вот так посидеть на солнышке, чтоб отошли одеревеневшие от бесконечной ходьбы ноги, чтоб расправились поникшие плечи! Или с каким удовольствием лёг бы под открытым небом и заснул, чтобы выгнать из тела тяжёлую усталость! Но… Руки Яцько, державшие онучу, вдруг застыли на полпути, мигом испарились из головы праздные мечты: взгляд остановился на тропинке внизу, по которой они только что прошли. По ней быстро поднимались вверх аскеры. Яцько сразу же узнал среди них Гамида. Быстро обулся, бросился за товарищами.