Читать интересную книгу Парадиз Ланд 1-3. Герой по принуждению. Черный рыцарь - Александр Абердин

В полном молчании эта странная и какая-то дикая процессия молча проследовала к трону и более всего мне поразило то, что все они вдруг пали передо мною ниц. Не встали на одно колено, даже не на оба, черт возьми, а именно уткнулись носом в пол, выложенный рубиновыми и сапфировыми плашками с золотым окаймлением, и простерли руки к моему трону. Даже Гелиора и та, увидев этот жуткий маскарад, пришла в изумление и, похоже, не знала что ей теперь делать. Молчание нарушил Узиил, который, не поднимая головы, вдруг громко сказал с неестественным завыванием в голосе:

- Защитник Мироздания, мы пришли с покаянием и желаем принести тебе клятву верности! Позволь нам сделать это и мы со смирением приступим к тому, что ты нам поручишь.

Час от часу не легче. Гелиора от этих слов заерзала у меня на коленях и попыталась спрыгнуть, но я её удержал. Не зная как мне поступить и видя, что все мои спутники относятся к этому средневековому действу очень серьезно и даже все мои прекрасные подруги были вовлечены в него, я, самым грозным голосом, громко рявкнул:

- Да встаньте же вы, черт вас подери! Мне от вас нужны не ваши дурацкие, кабальные клятвы, а совсем другое, то, что вы всегда дарили мне от всего сердца, ваша дружба, любовь, шутки и веселое настроение, а вовсе не эти, дикие верноподданнические шуточки, достойные только рабов и слуг!

Эта, решительно настроенная компания, восприняла истошный вопль моей души, несколько по своему. Хотя они и выпрямились, молитвенно сложив руки на груди, но с колен не поднялись и явно намеревались довести начатое до конца, что мне вовсе не улыбалось. Все это уже начало попахивать очень крупным скандалом и виной тому были отнюдь не мои моральные и нравственные устои, но я еще надеялся решить все миром и особенно не вдаваясь в довольно щекотливые подробности. Для начала, я решил применить самые жесткие меры в отношении своих любимых подруг, а потому, глядя на Лауру с притворным гневом, негромко спросил её, явственно наполняя свой голос ядом:

- Лаура, дорогая моя, что ты выберешь для себя, немедленно встать, переодеться в красивую, легкую тунику, поцеловать меня, как ни в чем не бывало, и занять свое обычное место рядом со мной или же получить обратно лук, вернуться в лес или еще куда-нибудь и уже больше никогда меня не видеть? В равной степени это относится ко всем вам, мои дорогие.

Лаура не стала раздумывать слишком долго, быстро поднялась на ноги и громко сказала:

- Да пошли они к черту, эти ваши патриархи! Как же, дождетесь, так я и стану бросать Ольгерда и возвращаться в лес из-за их дурацких причуд!

В следующее мгновение она уже была в тунике и подбегала к трону. К нам присоединились и остальные мои подруги, но уже молча и в крайнем смущении. Они старались не смотреть не то что на меня, а даже друг на друга и, окружив меня на золотом, шестиместном троне, принялись сосредоточенно рассматривать всяческие его детали. Обстановка продолжала оставаться крайне мрачной и гнетущей. Гелиора, в обществе которой я провел полдня, только теперь известила меня о долгой, ночной беседе моих друзей с целой делегацией ангелов-патриархов, сказав, пряча от меня свой взгляд:

- Ольгерд, дорогой извини, но я не хотела портить тебе настроение. Да, я и не думала, что они - Гелиора махнула рукой на моих коленопреклоненных друзей - Воспримут все требования ангелов-патриархов так серьезно. Ольгерд, они взяли с них слово, что они непременно принесут тебе свою клятву верности по всем правилам, так, как это полагается. От меня Уриэль и Элиас этого не очень-то добивались. Но не кажется ли тебе, что сегодня я уже принесла свою клятву верности в твоей постели?

Нежно поцеловав Гелиору, я, наконец, позволил этой умнице встать и пылко воскликнул:

- Да моя, любовь и эта была лучшая из клятв, так как ты поклялась одновременно и мне, и моему другу Фламариону, любить нас всегда и быть нам добрым другом и товарищем, а не рабыней наших капризов, прихотей и похоти. - Сердито насупившись, я добавил - А из этих упрямых субчиков, я сейчас начну выбивать дурь по другому.

Следующим, кто очень бурно и импульсивно возмутился деспотичному диктату ангелов-патриархов, стал Роже. Вскочив на ноги и быстро превратив свой идиотский, суконный мундир в обычный костюм, этот рыцарь-тамплиер подбежал к моему трону, повернулся к своим друзьям и сказал громким, возмущенным голосом:

- Если кто-нибудь это еще помнит, то я уже принес однажды Михалычу клятву и ничто не заставит меня нарушить её! К тому же, друзья мои, где это сказано, что я должен присягать своему другу дважды? Так что ваши ангелы-патриархи могут забыть о том, что я дал им сдуру какое-то слово. Если Михалычу действительно претит сама мысль о том, что мы будем клясться ему в верности стоя на коленях, да еще в этих дурацких балахонах, то лично я предпочитаю послушаться его и дождаться того момента, когда он сам потребует от меня принести ему клятву верности или решит, что настало время просто распить со мной бутылку доброго вина вместо этого.

В ответ на эти слова, сказанные моим другом, я встал и, обойдя кушетку Сцинии, крепко пожал ему руку. Гелиора, задрапировавшись в легкое, полупрозрачное сари уже взобралась с ногами на кресло в первом ряду. Роже, продефилировав перед своими друзьями, демонстративно занял соседнее кресло и тут же стал, улыбаясь и жеманничая, перемигиваться с ней. Остальные же мои спутники по прежнему стояли на коленях и их лица были крайне строгими и скорбными. Даже подлинные дочери Маниту, в которых, как ни в ком другом, преобладал рассудок и здравый смысл, и те впали в этот маразм. Хотя пауза затягивалась до неприличия, так как от меня явно ждали разрешения на зачтение текста клятвы, я решил молчать до последнего. Тишину нарушила Гелиора, которая прикрикнула на своих упрямых домочадцев:

- Галла, Фламарион, немедленно идите ко мне! Поверьте мне на слово, Ольгерд сегодня не намерен шутить и ваши клятвы ему совершенно не нужны. Он не хочет, чтобы ему клялись подобным образом, а если вы будете упрямиться, то оба окажетесь внизу, но тогда учтите, мои дорогие, я обязательно покину вас и стану подругой Ольгерда!

Фламариона такая перспектива совершенно не устраивала, но еще меньше его устраивало то, что нарушив слово, данное патриархам, он окажется вне своего племени. Поэтому он обратился ко мне с мольбой, впервые назвав меня по отчеству:

- Михалыч, для меня нет чести большей, чем иметь такого друга как ты! Но поверь мне, наши патриархи совершенно правы, до тех пор, пока в Парадиз Ланде есть бессмертные существа обладающие знанием высшей магии, ни один из небожителей не будет уверен в том, что кто-то из нас не захочет свергнуть тебя с престола и узурпировать власть. Это вовсе не вопрос нашего упрямства и скудоумия, такова сложившаяся ситуация! Гелиора не давала слова мастеру Уриэлю-старшему, она только сказала, что даст тебе свою собственную клятву, но мы то дали это слово не только добровольно, но и осознанно. Мы не можем вызывать подозрений у простых обитателей Парадиз Ланда. Создатель Яхве был велик не только потому, что он гений, но еще и потому, что никто не мог сравняться с ним в могуществе кроме тебя. Ты не восстал против старины Яххи, но нет гарантии, что завтра я, не будучи связан клятвой, не восстану против тебя и не нанесу тебе предательский удар в спину, поэтому я и хочу принести её в этом рубище, пребывая в полном смирении перед тобой.

Именно этого я и боялся более всего. Слуги и рабы по определению не могут стать Создателями. Это прерогатива личностей свободных и независимых, гордых и самостоятельных, тех, кто никогда не был ни рабом, ни униженным. Про это нигде не было написано, но это было так очевидно, что, на мой взгляд, даже не нуждалось в каких-либо дополнительных объяснениях. Яхве не требовал от темных ангелов рабской клятвы верности. Он просто взял с них слово, что они будут молча ждать Избавителя и не дрыгаться.

Фламарион оказал мне очень большую услугу тем, что он поднял вопрос о клятве и тем более такой конкретной. Теперь меня уже ничто не сдерживало и я мог объяснить своим спутникам, что произойдет в том случае, если эта клятва будет произнесена. Прежде всего я лишу Господа Бога целой когорты Создателей. Если же я не приму этой клятвы, то тем самым действительно нарушу покой и гармонию в Парадиз Ланде, что тоже было не сахар. Нужно было что-то срочно предпринимать и прежде всего объяснить этим тугодумам, к чему приведет их клятва. Прикинув кое-что к носу и увидев, что из этого получается неплохая бородавка, я сказал:

- Так ребята, нам всем нужно серьезно подумать, как нам всем выбираться из этого дерьма! Ваша клятва откладывается на пару часов, - это раз! Принять её я не могу, так как этому старому кретину, доблестному папаше нашего друга Ури, видимо, совершенно не ведом тот факт, что тогда всем вам будет навсегда закрыта дорога в Создатели, а это, после того как вы все приняли Божью Благодать в виде моих оберегов, да вдобавок ко всему еще и Яххи причастил вас своими кексами, продуктом все той же Божьей Благодати, может повлечь за собой самые неприятные последствия как для Парадиз Ланда, так и для Зазеркалья, - это два! Вы все, тем не менее, должны будете принять на себя все обязательства по отношению ко мне, чтобы не ломать картины, но, само собой разумеется, без какой-либо вонючей, рабской клятвы, - это три! А теперь дайте мне текст вашей долбанной клятвы и позвольте малость поработать мозгами, а еще снимите с себя эти ваши гнусные гнидники и сядьте в кресла, как нормальные люди. Все равно из этого зала никто не выйдет, пока все не решится к всеобщему согласию.