кажется даже, облегчённым выдохом склоняется темноволосая голова. Как раб перехватывает женскую ладошку и нежно, чувственно прижимается губами к самому центру. От интимности действа прошедшее было возбуждение вернулось с новой силой. А он даже прикрыться не мог! Да и разве скроешь такое?
Но ни баронесса, ни Лидар не обращали на него ни малейшего внимания. Хозяйка подняла голову своего — любимого, видимо, — раба и поцеловала в довольно улыбающиеся губы. Тот потянулся в ответ, но девушка быстро прервала поцелуй, тихо рассмеявшись.
— Ненасытный… Не время. Давай снимем твои воспоминания, дабы Ив мог убедиться в безопасности своей семьи, и пойдёшь отдыхать, — плечи Лидара напряглись, и баронесса легонько взъерошила ему волосы. — До вечера. После ужина я тебя жду. А пока надо кое с кем позаниматься немного.
Задумчивый зелёный взгляд, горячей волной прошедшийся по телу, заставил плоть дёрнуться. А вот синий, тоже обратившийся на него при этих словах, вспыхнул недовольством и… ревностью? Вот не было печали! Да он-то при чём? Он нормальный, здоровый мужчина, вполне предсказуемо реагирующий на красивую женщину! Пусть и стерву. Тут уже глаза магички опасно сузились, и Ивлан мысленно прикусил язык. Поздно.
Впрочем, о нём почти сразу словно забыли. Но он не обманывался — магичка припомнит, а счёт к нему и так накопился приличный. Меж тем на его глазах творилась настоящая, высокого уровня магия: баронесса достала крупный кристалл, приложила тот ко лбу Лидара и впилась взглядом в его глаза. Раб застыл, вытянувшись струной, по виску медленно заскользила капля пота. Это больно?
Всё закончилось очень быстро. Хозяйка моргнула, Лидар осел на пятки, а кристалл стал из прозрачного мутным. Потом магичка положила его на стол, сделала несколько заковыристых движений пальцами и обронила: «Смотри!». Он смотрел. В последний раз — на дорогие сердцу лица, на сборы, безоговорочное доверие незнакомым мужчинам. Ведь они назвали пароль. Он сам к этому приучил. Смотрел и слушал, убеждаясь, что баронесса полностью выполнила свои обещания. Семья в безопасности. Что ж, он тоже сдержит и обещание, и клятву — что бы теперь с ним ни происходило по воле хозяйки, ненавидеть её не получится. Просто даже из чувства огромной благодарности.
— Иди, Дар, отдыхай. Мне тут предстоит несколько больше работы, чем думалось.
Помяни демона… Или ситуацию. Взгляд любимца магички не предвещал ничего хорошего. Не хватало ещё и от него при случае огрести. С хозяйкой всё понятно: та имеет полное, им самим подтверждённое, право, а вот этот Дар, и явно не богов… Раб-то он раб, только их положение, как выяснилось, несопоставимо.
Стоило двери тихо закрыться за Лидаром, баронесса мягко, даже как-то хищно подошла к Ивлану и взяла двумя пальцами за подбородок, заставляя запрокинуть голову. Повертела из стороны в сторону, рассматривая, потом отступила на шаг, отпуская.
— Помнится, ты хотел воспользоваться моим телом, управляя с помощью подчиняющего ошейника? Пришла пора тебе на собственном опыте испытать, каково это.
— Я уже понял, Повелительница.
Тихий смех поднял дыбом все волоски на теле. Даже возбуждение отступило, а вот мысли, что не должен он так реагировать в данной ситуации, пусть и на красивое тело, неожиданно завладели сознанием. Он — раб, в полной власти мстительной женщины, какое может быть вожделение к мучительнице?! Или в этой самой власти и дело? Как она там говорила? Жизнь, тело и душа? Мысли перебил насмешливый голос.
— Не до конца, раб, пока не до конца. Кстати, думаешь ты в довольно правильном направлении, молодец.
Значит, в этом дело. Жаль, понимание ничего не давало в плане реакций тела.
Он знал, что женщины мстительны, но никогда не подозревал насколько. Что только ни пришлось пережить за этот вечер! Чувствуя себя куклой на верёвочке, какие часто используются бродячими потешниками для представлений, Ивлан с каждым часом проникался горьким отчаянием, бессилием и… пониманием. Теперь — действительно до конца, как и обещала Повелительница.
Это чувство, когда от тебя ровным счётом ничего не зависит, когда тело не подчиняется собственному желанию, а двигается и реагирует так, как хочет кукловод. Красивый, что уж отрицать, но настолько жестокий, что оторопь берёт. Откуда в молодой девушке столько изощрённости? Она ломала его, но не болью, нет. Только с хозяйкой Ив узнал, что удовольствие справляется с этим ничуть не хуже боли.
Сначала было унижение, натуральная дрессура, какой подвергают домашних животных. Его учили правильно ходить, стоять, красиво опускаться на колени… Да просто игрались с телом, словно с той куклой! И наказывали за малейшее отступление от требуемого. Причём баронессе даже делать ничего не надо было: со всем прекрасно справлялся ошейник. Тут как раз работала боль, и очень эффективно работала — когда на малейшее неловкое или не оговоренное движение тебя пронзает дикая, скручивающая или разрывающая от кончиков пальцев ног до макушки боль, взрываясь огнём внутри черепа, очень быстро учишься не повторять ошибок. И это как раз было вполне понятно.
Но потом пришла очередь других уроков. Расплата за дерзкие мысли. Он ведь не думал, что его интимные фантазии о теле баронессы приведут к такому результату. Сама же разрешила! Как оказалось, то, что разрешено, делать можно, но с оглядкой на последствия. Эту науку Ив тоже хорошо усвоил, заодно окончательно привыкнув к новому обращению.
Нежная красавица, столь невинная с виду, творила с его телом такое, что при воспоминаниях моментально бросало в жар, а плоть реагировала болезненным, неудовлетворённым желанием. Нежеланным, но неизбежным. И получить удовлетворение ему удастся ещё очень и очень нескоро — хозяйка предупредила об этом прямым текстом. Ив передёрнулся, в паху потяжелело, но дальше не пошло: спасибо за прямой запрет отвлекаться на что-либо постороннее. На время операции по поимке бывшей заказчицы.
На этой мысли бывший наёмник злорадно ухмыльнулся: если уж ему, обычному исполнителю, нехило перепало, что ж тогда придумает гораздо более сильная — о, в этом он уже ни мгновения не сомневался — магичка, чтобы расквитаться с инициаторшей покушения? Сейчас они как раз сидели в гостинице и ждали ответа той самой Мадлены, как называла её хозяйка. Время было, так что мысли то и дело возвращались к прошедшему вечеру и ночи. И ничего с этим поделать он не мог.
Выполнять приказы, тряся обнажёнными причиндалами,