а. И я обещаю, что все забуду. Правда. Об этом кроме меня никто не узнает. Я уеду в Америку, и больше ты никогда не услышишь обо мне…
– Заткнись, – злобно рычит и в несколько широких шагов преодолевает расстояние, которое разделяло нас. Сжимает пальцами воротник куртки, притягивает к себе. – Пощады не будет, Марин. Приговор для тебя я уже подписал. Нужно немного времени, чтобы его привести в действие. Только и всего, а сейчас… – он с силой толкает меня к яме, и я растопыриваю руки, машу ими в воздухе в попытке удержаться на краю обрыва.
– Мишка. Ты делаешь глупость. Ты… Ты не можешь от меня вот так просто избавиться. Я. беременна. Об этом знают все. Женя… Он не простит тебя!
Но попытка воззвать к здравомыслию мужа оказалась провальной.
Мишка безжалостно толкает меня в спину, и я только благодаря чуду успеваю схватиться за железные перила, которые ведут вниз, лечу в черному. Обдирая в кровь кожу на пальцах у самого низа, все же умудряюсь хоть немного, но смягчить удар.
Испуганная. Заплаканная. Поднимаю глаза вверх и успеваю только увидеть страшный взгляд мужа перед тем, как он закрыл люк. Подвал мгновенно наполнился тьмой, погружая меня в безмолвный ужас.
– Мишка! Миша! – кричу, придя в себя.
Сбросив оцепенение, которое тяжелыми кандалами сковало мне ноги, на ощупь ползу по порожкам вверх. К люку.
– Миша! Открой! Открой! – прошу.
Но когда упираюсь макушкой в люк, немного спустившись, вытягиваю руки и толкаю его. Но все тщетно. Он крепко закрыт.
Громко всхлипнув, глотаю застрявший в горле комок безысходности:
– Миша, не бросай меня одну, – шепчу глухо. – Ты же знаешь: я боюсь темноты.
С каждой минутой мне становится все страшнее. Животный страх захватывает мое сознание и безжалостно терзает паническими атаками рассудок. Я больше не пытаюсь выбраться. Потому как понимаю, что взывать к жалости бесполезно. Поворачиваясь на лестнице, вжимаюсь лопатками в ступеньки. Обхватив плечи руками, закрываю глаза и глубоко дышу, чтобы хоть как-то успокоить расшатавшуюся психику…
Но вдруг, после очередного вдоха, моего носа коснулся еле ощутимый запах дыма. Замерла. Принюхалась. И точно - дым! Мне не показалось. Открыла глаза и, повернувшись лицом к лестнице, забралась на пару ступенек выше. Прижалась носом к щели тут же отпрянула...
Боже! Лицо загорелось огнем от сильного жара снаружи. Муж обезумел! ? Устроил пожар? Но зачем? Неужели решил воплотить в жизнь свои угрозы?!
Без названия
23.2(черновик)
Долго в догадках мучиться мне не приходится . Потому как пламя над головой разгорается. И уже во всю слышен треск, а едкий дым проникает в узкие щели. Я несколько минут стою, не двигаясь. В замешательстве. Что делать?
В подвале темно, хоть глаз коли. Куда бежать? Где спрятаться? Неизвестно.
Очнулась оттого, что по крышке ударило что-то тяжелое. Вздрогнув, быстро спустилась вниз. Присела на корточки и на ощупь поползла в противоположную сторону от лестнице.
Сердце в груди неистово колотилось, что даже больно было дышать. А уже через несколько минут я начинаю задыхаться. Новый приступ паники повергает меня в отчаяние. Слезы градом льются по щекам, но мне на все плевать. Забилась в угол. Обняв себя за плечи руками, я тихо покачиваюсь из стороны в сторону, рыдаю. Жалею себя. Жалею Женю, потому что я и наш еще не родившийся ребеночек – это, вероятно, единственная возможность для парня иметь своих детей. Жалею о времени, потраченном на Мишу. На ревность. На злость.
Я знаю, что в этой схватке с мужем за свою жизнь я проиграла. Даже если Женя меня будет искать, вряд ли ему удасться меня отыскать так быстро, чтобы спасти.
Огонь наверху ревет с такой силой, что уши закладывает или это оттого, что кислорода с каждой секундой в подвале становится все меньше и меньше?!
Осознание безнадежности и вероятности остаться в этом подвале навечно разрывает мое сердце на куски. Я вроде как даже собираюсь с силами и предпринимаю попытки встать. Что-то сделать, но меня хватает совсем ненадолго. Стоило только зашевелиться, как в ушах зазвенело. Перед глазами все поплыло, а в голове будто щелкнул спусковой крючок. И красная пелена затянула мое сознание. Мне стало невыносимо дурно. Меня замутило. Повело в сторону. И если бы не мягкая куча чего-то валявшегося под ногами и пропахшего сыростью, то, наверное, разбилась. А так упала на мягкое. Свернулась калачиком и … провалилась в черную бездну…
– … Марина! – врывается в воспаленное сознание голос Жени.
Делаю рваный вдох и открываю глаза.
– Жива! Боже! Я так испугался!
Женя стальной хваткой сжимает мои плечи и прижимает к себе так, что нечем дышать. У меня снова темнеет в глазах. И я обмякаю в его объятиях. Сознание грозиться вот-вот снова ускользнуть.
– Марина… Марина… – обдает жарким дыханием мое лицо парень.
А в нос ударяет резкий запах нашатыря.
Закашлявшись, я прихожу в себя. В голове немного проясняется, и я вдруг понимаю, что нахожусь в салоне автомобиля. Воздух пропитан едкой гарью, а Женя весь перепачкан сажей.
– Жень! – хриплый стон царапает мое горло.
Я, наконец-то осознав всю реальность произошедшего, кидаюсь парню на шею и громко, навзрыд рыдаю.
– Марин! – успокаивающе гладит меня по волосам, по спине. – Все… Все уже закончилось. Тебе больше ничего не угрожает…
– Миша… Он… Он закрыл меня и поджёг… Это он… – всхлипывая, пытаюсь высказать всю боль, которую испытала.
– Я знаю, родная. Знаю…
– Ему надо в психушку, Жень. Он больной… Он…
– Да, милая. Ты, главное, успокаивайся… Тебе нельзя нервничать, – парень покачивает меня из стороны в сторону, как будто я маленький ребенок.
– А где он? Где Миша? – все еще захлебываясь слезами, отстраняюсь от Жени, заглядываю ему в глаза.
Парень выдерживает короткую паузу, внимательно смотрит мне в глаза, не отводя их:
– Его ищут, Марин. Он сбежал, – не увиливая, отвечает прямо.
– Сбежал? – повторяю таким тоном, будто с первого раза не поняла, что это слово обозначает. – Но зачем?
– Испугался того, что его ждет за преднамеренное убийство. Я как только