Читать интересную книгу Крым. Большой исторический путеводитель - Алексей Дельнов

Владение землей в пристепных краях напрямую было связано с обороной этих рубежей. Здесь «испомещивались», получали наделы за свою службу дворяне, притом влиться таким образом в ряды благородного сословия могли выходцы из разных социальных слоев. Не только дети боярские, ведущие происхождение от ратников удельных и боярских дружин, но и казаки (городовые и вольные), стрельцы, пушкари, посадские люди, «холопи оружные», являвшиеся на службу вместе со своими господами – дворянами, служилые татары, «литва» – плененная или перешедшая на московскую службу («литвяки нововыезжие», в основном русские люди). Вплоть до простых мужиков – одного такого кандидата в дворянство завернувшая его комиссия охарактеризовала как «мужик сущ у Щербатых дворником жил по портному делу». Но многим ему подобным повезло, несомненно, больше (хотя как знать, повезло ли). Здесь кстати привести племенной состав московского дворянства. Правда, на основании сведений довольно поздних, времен правления царевны Софьи (конец XVII в.) – но все же это была еще «московская», допетровская Россия. Итак: великоросов – 33 %, происхождения польско-литовского, т. е. западных русских, – 24 % (их много понаехало после присоединения Левобережной Украины), немецкого, западноевропейского – 25 %, татарского – 17 % (из этих и Юсуповы, и литераторы Карамзин, Куприн, Ахматова, и много других, на кого и не подумаешь).

Далеко не все приграничные «простецы» рвались в дворяне. Большинство довольствовалось статусом «обельных», ведших на полученной земле свое хозяйство, не платя при этом податей, но зато обязанных нести сторожевую военную службу. Из них выходили станичные, сторожевые, городовые, полковые казаки; однодворцы и другие сословия – наряду с прочими составлявшие «цветущую сложность» Московского государства, как определил его многообразие в единстве Константин Леонтьев.

* * *

Отметим еще один важный момент – существенное отличие российского казачества от украинского, днепровского (запорожского). Русские казаки, происходившие примерно из такого же сброда, что и их запорожские собратья, быстро оказались вовлеченными в государственную военную систему, во главе которой стоял не кто-нибудь, а единственный в мире «царь православный» (пусть до поры и не царь, а великий князь). И это для абсолютного их большинства было свое, если и не родное, то по крайней мере жизненно необходимое государство: кто-кто, а уж они-то, находясь на переднем крае его обороны, знали, почему необходимое.

То, что они могли противопоставлять свою казацкую волю «московской неволе» (общепризнанной, но спорной), прибавляло им скорее чувство гордости, а не враждебности. У донских и прочих российских казаков (и татарских, и калмыцких) в куда большей мере наличествовал элемент организованности, чувство ответственности, долга. Украина же была русскими землями, подчиненными то иноязычной Литвой, то польской королевской властью, и во все большей степени – земельными магнатами и шляхтой (тоже во все большей степени польскими, католическими).

Они тоже бились со злым татарином, но этот татарин (пусть и злой, они тоже были не шибко добрые) мог показаться им милей стоявших над ними правителей и панов. Когда же католичество стало господствующей религией, а казаки объявили себя защитниками православия – король, правительство, прочая власть подавно не воспринимались ими как свои («жид, лях и собака – вера однака» – один из лозунгов казацких восстаний). Не было большой симпатии и к простому православному люду, довлело чувство собственной исключительности. Помните, как ораторствовал Тарас Бульба: лучше в честном бою от пули или от сабли голову сложить, чем как мужику пьяным под забором замерзнуть. А татарин, он что – он такой же лихой и вольный, а что вера у него бусурманская – так она у него своя, он нашу, как ляхи-католики, не уродовал.

По всему поэтому в Смутное время на беззащитную Московскую Русь набросились, убивая и грабя, преимущественно не донские, не волжские, а запорожские, украинские казаки.

* * *

И еще – не будем слишком многое ставить в антизаслугу Крыму: так, в составе самых больших нашествий из 120–150 тысяч их участников крымские татары составляли обычно не больше трети, остальные же были татарами из разных орд, кочевавших от Дуная до Урала, ногайцами, представителями народов Северного Кавказа (как подвластных, так и не подвластных Крыму) и другими.

Туркам принадлежали невольничьи рынки и гавани, порою они устанавливали свою монополию на черноморскую работорговлю. Определяли нюансы: например, когда готовились к спуску большие галеры или разворачивалось строительство – давали задание на добычу молодых сильных мужчин. Во времена затишья рос спрос на красавиц для султанских и вельможных гаремных услад. Османская империя постоянно увеличивала военную поддержку ханства: помимо построенной итальянскими инженерами перекопской крепости Ор-капу были возведены мощная очаковская твердыня близ устья Днепра – угроза Литве и Молдавии, Азовская крепость – защита от ногайских и татарских враждебных ханству орд, от казаков, а в перспективе и от Москвы. В этих крепостях пребывали многочисленные турецкие гарнизоны, оснащенные сильной артиллерией, и все соседи понимали, на чьей стороне они будут в случае угрозы Крыму с чьей-либо стороны.

Глава 37

Иван Грозный и Девлет Гирей

Вступая в правление Московским государством в 1547 г., молодой Иван IV Васильевич (1530–1584) был венчан в Успенском соборе на царство, став первым помазанником Божьим на российском престоле, а Русь стала теперь Русским царством.

Человек блестящих дарований и в то же время с болезненно травмированной с детских лет душой, он пронес через всю свою жизнь конфликт между высотой помыслов и патологической мнительностью, мелочной обидчивостью, что порою губительно сказывалось на государственных делах.

Лишившись отца в четыре года, а матери в восемь, он стал свидетелем безжалостной дворцовой борьбы за власть, одним из главных действующих лиц которой была до своей смерти его мать, великая княгиня Елена Глинская, отравленная, как он был уверен всю жизнь, враждебными боярами. Видел опалу и гибель близких людей, пренебрежительное отношение к себе, наглое забвение высшей знатью государственных интересов ради личных амбиций.

Задачами своего царствования он видел рост могущества своей державы, расширение ее границ, выход к Балтийскому морю, вступление в большую европейскую политику, укрепление единодержавия при активном участии земства в управлении государством, всестороннее развитие и культурный рост. Но где-то с 1560 г., после смерти любимой жены Анастасии и перенесенной тяжелой болезни, он все больше стал подвержен приступам гнева, все больше проявлялись его отрицательные качества, неуравновешенность, подозрительность, самоуверенность в сочетании с боязливостью. Но первый этап его правления обнадеживал, что было даже несколько неожиданно при довольно беспорядочно, можно сказать, разнузданно проведенной ранней юности (и то сказать – забавлялся воплями сбитых при бешеной скачке по московским улицам людей и диким страхом на лицах).

Первым великим деянием государя всея Руси стало взятие Казани в 1552 г., в результате чего был повержен давнишний противник, главный источник угрозы с востока – Казанское ханство (или, лучше, царство – народ его был не просто оседлым, но по большей части, включая татар, земледельческим). Несмотря на то, что ханство ослабло в предыдущие десятилетия, порою находилось чуть ли не в вассальной зависимости от Москвы, оно постоянно клонилось к Крыму и Османской империи, было полно плененными русскими людьми и даже отправляло их на продажу. Отношения особенно обострялись, когда в Казани воцарялись Гиреи и крымские ханы явно выказывали намерение стать там полноправными хозяевами (так же, как и в Астрахани).

Первые русские походы на Казань были малоудачны, одолеть это значительное государство дальним походом великим князьям оказалось не по силам. Но были заложены крепость Васильсурск (в 1523 г.), город Темников (в 1536 г.) неподалеку от правого берега Волги. Наконец, уже при царе Иване, в 1551 г., в непосредственной близости от Казани военным инженером дьяком Иваном Выродковым всего за месяц была сооружена деревянная крепость Свияжск – все ее стены, башни и даже хозяйственные постройки были заготовлены под Угличем, а потом сплавлены вниз по Волге. Это была уже надежная основа для достижения поставленной цели.

* * *

Все это очень не нравилось крымскому хану Девлету Гирею (1512–1577, хан в 1551–1577 гг.), только-только взошедшему на престол. Это тоже был человек больших дарований, больших амбиций и больших планов, в том числе по поводу поволжских ханств.

В молодости ему пришлось провести несколько лет в заключении после того, как в 1532 г. был свергнут с престола его дядя Саадет Гирей, прочивший Девлета в свои преемники. Освобожденный из-под стражи, он уехал в Стамбул. Там со временем ему удалось прийтись по душе султану Сулейману Великолепному, который и посадил его на крымский престол в 1551 г.