Вдруг она сверкнула глазами, почти бросая ему вызов и бесстрашно глядя ему прямо в лицо. Электрическое напряжение вдруг стало чем-то ощутимым, живым, какой-то обособленной сущностью, которая ворвалась, подчиняясь собственному напору, словно непрошенный гость, которого никак нельзя было остановить.
"Да здесь сыплются кругом искры", - подумала Лейк в изумлении. Они спорили между собой, Джон Эллисон и Карен, спорили о каких-то бессмысленных вещах, но Лейк видела только возбуждение на их лицах. Они спорили о кино.
- Ты знаешь, в чем заключается твоя главная проблема? - Джонни допрашивал ее. - Ты просто сноб. Ты пристрастна по отношению к мужчинам с привлекательной внешностью. Могу побиться об заклад, нужно быть похожим на человека, нуждающемся в благотворительности, чтобы попасть в твою записную книжку.
- Все это абсолютно бессмысленно, - вопила в свою очередь Карен.
Лейк начинала на самом деле чувствовать, что она здесь лишняя.
- Ну ты идешь или не идешь?
- Иду, - сказал Джонни, натягивая пальто. Ты идешь, маленькая крольчиха?
Они продолжали препираться и на улице. Джонни останавливался, когда замечал знакомого, но даже при встрече торопился, пытаясь побыстрее избавиться от декабрьской стужи.
- Эй, вон мой приятель, - он указал рукой на человека, стоящего на другой стороне улицы. - Ну, он не очень близкий мой друг, но вполне подойдет нашей компании.
- Эй, Фокси! - громко крикнул он.
Карен с Лейк многозначительно переглянулись. Не может быть!
Но он уже переходил улицу, приближался к ним, и с каждым шагом оставалось все меньше и меньше сомнений. Это был Дэниэль Фокс.
- Эй, Фокси, - захлебываясь от радости, повторил Джонни. - Хочу представить тебя моим новым подружкам. Карен Блюм и Лейк Истмэн.
- Привет, Лейк, - сказал Дэниэль Фокс, глядя с улыбкой прямо ей в глаза. - Карен, а ты, по-моему, подросла. Какой приятный сюрприз!
Он был гладким, лоснящимся, по-видимому, он процветал.
Резко повернувшись, Карен зашагала прочь.
- Послушай, - закричал, следуя за ней Джонни. - Что происходит? Никак не пойму.
- Это ужасный человек, - тихо сказала она.
- Ну, немного с приветом, - признал Джонни. - Но этого недостаточно, чтобы исключить его из списка моих гостей.
- Он встречался с Лейк… Пытался даже ее изнасиловать. Он хотел убить ее.
- Прости, я этого не знал. Боже! В таком случае я бы никогда его не окликнул, - он так искренне сокрушался, что Карен нисколько не сомневалась, что он говорит правду. Она устало улыбнулась.
- Я уверена, что вы бы этого не сделали, но ведь вред уже причинен. Лейк вся напружинилась, натянулась, как струна. Думаю, что эта встреча будет беспокоить ее всю ночь.
К ним бежала Лейк, прижимая рукой полы пальто.
- Все в порядке, - сообщила она Карен. - Мы идем с ним выпить по чашке кофе. Пожалуйста, Карен, не расстраивайся. Но не могу же я провести всю жизнь в страхе перед этим человеком. Позволь мне покончить с этим раз и навсегда, - она поцеловала Карен в щеку. - Со мной все будет хорошо.
- Кажется, ты тоже сошла с ума.
- Да, подлежу освидетельствованию, - согласилась с ней Лейк и побежала через улицу навстречу Дэниэлю. - Эй, Джонни, - крикнула она, - не держи ее возле себя всю ночь.
С беспокойным видом Карен наблюдала, как удалялись фигуры Лейк и Дэниэля.
- Послушай, - мягко сказал Джонни. - Не беспокойся за свою подругу. Она взрослая девушка. Она сумеет постоять за себя.
Карен покачала головой.
- Нет, совсем нет. Не знаю, для чего она это делает?
- Может, он до сих пор много значит для нее? - высказал догадку Джонни, начиная ощущать, как мороз пробирает его до костей. Ему очень хотелось как можно скорее уйти с этой улицы.
- Не думаю.
Джонни вздохнул.
- Может, она хочет убедиться, что сумела преодолеть себя в отношении него?
К ним подкатило такси.
- Садись, поехали.
Карен колебалась. Если она на самом деле подруга Лейк, то должна следить за ней, заботиться о ней.
- Поехали, маленькая крольчиха, - Джонни держал открытой для нее дверцу, ухмыляясь при этом.
Он вел себя так, словно она была единственным человеком на свете, с которым он хотел провести предстоящую ночь.
"Сегодняшняя ночь - моя ночь", - решительно подумала Карен.
Она, сделав шаг вперед, села в машину.
Когда они переходили через Бродвей, Дэниэль взял Лейк под руку. Движение отличалось особой свирепостью, к тому же они шли на красный свет, поэтому она не отдернула руку. Он отпустил ее, когда они достигли противоположной стороны.
- Прекрасно выглядишь, - сказала она. - Лучше, чем заслуживаешь.
Дэниэль, закинув голову, расхохотался. Несколько людей оглянулись на него.
- Что-то ты очень похожа сейчас на пуританку Мне не следовало поручать тебя нежным заботам этой маленькой "хаузфрау". ( Hausfrau - нем. - домохозяйка. - Прим. пер .)
- Навряд ли ты бы меня оставил, во-первых, а во-вторых, Карен - не "хаузфрау".
- Нет, именно так. Поэтому она тебе и нравится, - он весело, беспечно улыбнулся. - Соль земли. Они не похожи на нас.
Он остановился возле бара, пользовавшегося особой популярностью среди актеров.
- Может, здесь?
"Мне нечего здесь делать, - медленно размышляла Лейк. - Я сейчас вот могу повернуться и пойти прочь, он меня не остановит. У него больше нет власти надо мной. Все было и быльем поросло. Он ничего для меня не значит".
- Отлично, - сказала она бесстрастным тоном, быстро проходя впереди него в бар.
Здесь было очень мило, прекрасное местечко - мебель темного дерева, длинная стойка, столы, покрытые белой писчей бумагой, на которой меценаты от искусства могли попытать собственные художественные таланты. В стаканчике из-под сока торчали разноцветные карандаши. Официант (скорее, безработный актер) предложил им меню после театра. Взяв заказ на выпивку, он удалился. Через несколько минут на столике появились стаканчики с мартини. Дэниэль поднес свой к губам, не спуская с нее глаз.
Он все еще волновал ее - она была вынуждена это признать, отчасти из-за испытываемой ею опасности. Вот здесь, перед ней, - ее смерть, подумала она. Он был для нее злом, он ее пугал, внушал страх, но он в то же время заставлял ее чувствовать себя живой, наполнял каким-то чувством своей необходимости, растворял ее одиночество. Кроме того, были и кое-какие другие соображения - соображения, которые она не осмеливалась даже неслышно прошептать. Это причиняло ей ужасную боль. Причиняло всегда.
Он улыбался, словно читал ее мысли.
- Ну расскажи мне о Голливуде, - он притронулся к стаканчику перед собой своими узкими пальцами. - Тебе удается там поразвлечься?