Александра кусала губу. Интересно, как поведет себя Жюль, если узнает о чертежах, которые она видела в письменном столе генерала?
Сможет ли он помочь ей добыть те бумаги? Ведь он так же, как она, настроен положить конец кровопролитию. Он работает вместе с Бьюиком и Уилкоксом. Он пытался помочь ей вернуться домой. И наконец, он является владельцем судна, которое должно покинуть Францию в конце следующей недели.
Стоя у окна своей спальни, Александра размышляла, нужно ли ей рассказать мужу о предложении Сент-Оуэна. Может быть, после этого они смогут скорее выкрасть бумаги и вместе отплыть на родину?
И вновь возникли сомнения, мешавшие ей склониться к тому или иному решению. Что, если по злой воле рока Жюль прав в своих подозрениях?
Если Дамиан действительно предатель, он не допустит, чтобы документы ушли из Франции.
Она не понимала, что происходит с Дамианом. С того вечера, когда они молниеносно скрылись из замка, он так и не приходил к ней. Александра не знала, что муж думает об их отношениях. Может быть, он жалел о тех, второпях сказанных словах?
У нее не было уверенности, что Дамиан вкладывал в них тот же смысл, что и она.
Может быть, для такого человека, как Дамиан, произнести «я люблю тебя» было значительно проще, чем она предполагала? В конце концов, он был актером хамелеоном, человеком с тысячью лиц.
Но сколько бы Александра ни думала, пришло время делать выбор. Или она должна пойти на риск и довериться Дамиану, или, не дожидаясь его, найти конструктора и похитить чертежи. При втором варианте в случае удачи она могла бы передать бумаги Жюлю, чтобы тот доставил их генералу Уилкоксу.
Она должна была выбрать беспроигрышный вариант.
Ей начинало казаться, что этот внутренний конфликт никогда не разрешится. Она любила Дамиана, но, как это было ни прискорбно, признавала, что по-прежнему не доверяет ему. Жюль, хоть и сотрудничал с англичанами, был французским подданным. Правда, ее подкупало, что он с самого начала был честным и откровенным.
Каким бы ни оказалось ее решение, так или иначе предстояло сделать первый шаг – добыть бумаги. И она была намерена это сделать.
– Доброе утро, Жан-Поль, – сказал Дамиан, входя в дом. – Ты не видел мадам Фэлон?
– Да, мсье. Мадам пошла на прогулку и сказала, что скоро вернется.
У Дамиана заходили желваки на скулах. Он не любил, когда жена уходила одна. Черт побери, сколько раз он просил ее не делать этого! Сейчас им следовало быть вдвойне осторожными. Малейшая оплошность могла оказаться роковой. Кроме того, его не покидало неясное чувство надвигающейся угрозы.
Он перевел взгляд на окно, выходившее на улицу. Группа ребятишек гоняла по каменной мостовой небольшой кожаный мяч. Александры не было видно. Но когда он вновь повернулся к мальчику, то увидел, что она идет прямо к ним.
– Доброе утро, – сказала она. Ее лицо озарилось мягкой улыбкой.
– Меня интересует, где ты была. Тебе не следовало выходить одной.
После той вечерней прогулки возле Сены он так долго держал себя в отдалении от жены, что сейчас от одного ее вида испытывал стеснение в груди.
– Я знаю, – сказала она, – но сегодня такой прелестный день. – Ее щеки разгорелись от свежего воздуха, волосы слегка растрепались на ветру. – А чем вы двое тут занимались, пока меня не было?
Жан-Поль посмотрел через окно на детей, игравших на улице.
– Я смотрел, как бегают мои друзья. Жаль, что я не могу играть в мяч вместе с ними.
– Почему ты решил, что не можешь? – сказала Александра. – Я уверена, что твоя мама не будет возражать.
Мальчик покачал головой:
– Они не возьмут меня. Они говорят, что с такой искореженной ногой нельзя играть.
– Дети иногда бывают жестокими, Жан-Поль, – со вздохом сказал Дамиан. – Они не понимают, что своими словами могут глубоко обидеть человека.
– Я не обращаю внимания на то, что они говорят. Просто мне самому хочется поддавать мяч так же, как они. А я не умею.
Александра присела возле него.
– Подожди, Жан-Поль. Сейчас научишься. – Она посмотрела на его согнутую стопу. – Как ты думаешь, Дамиан, я правильно говорю? Жан-Поль сильный и ловкий. Я считаю, что он тоже может бить по мячу.
В этот день она была одета во все зеленое. Сочный муслин с вышивкой красиво оттенял изумрудный цвет ее глаз. Лицо жены излучало тепло и вместе с тем было напряженным.
У него защемило сердце, и Дамиан ощутил новый приступ раскаяния.
Зачем он признался, что любит ее? Это была непростительная глупость. При всей искренности тех слов они ничего не дали ей, лишь только еще больше взбудоражили. Он сознательно отстранился от нее и перестал бывать в ее спальне. Но ее, похоже, это устраивало. Хотел бы он знать, о чем она думала.
Он остановил взгляд на неестественно вывернутой ножке мальчика. Александра была права. Если ребенок научится делать взмах стопой, как советует жена, то он сможет подбрасывать мяч. Наружной стороной стопы ему будет бить гораздо легче, чем носком ботинка.
– Да, Жан-Поль, я тоже считаю, что у тебя получится. Нужно только, чтобы кто-нибудь подучил тебя.
– Я знаю кто. Вы! – В огромных карих глазах мальчика зажегся огонь. – Вы можете. Я быстро научусь.
Александра звонко засмеялась. У Дамиана опять сжалось сердце. Сколько времени прошло с тех пор, когда он последний раз слышал такой смех? Очень много. Слишком много, черт побери. Она была молода и невинна. Так, как сейчас, ей полагалось смеяться гораздо чаще. Она заслуживала этого. А ее участие в войне было совершенно недопустимо.
– Дамиан?
Ее голос прервал его мысли. Он заставил себя улыбнуться и посмотрел на мальчика.
– Ну что, Жан-Поль? Если мы так решили, то сначала надо переодеться. А то твоя мама снимет с меня голову.
– Да, мсье. Я сделаю все, что скажете. Вы оставайтесь здесь. Я быстро.
Мальчик бросился к лестнице, оставив их наедине.
Когда Александра подняла глаза, он увидел в них смятение. Из глубины изумрудной зелени проглядывали тревога и настороженность. Но кроме них, была и нежность, и что-то еще, что он затруднялся назвать определенным словом.
– Ты просто окрылил его, – мягко сказала она. – Малыш неимоверно счастлив.
«А ты, Александра? Сделаю ли я когда-нибудь счастливой тебя?» Дамиан не посмел произнести это вслух. Он боялся услышать правду и потому только похвалил ребенка:
– Жан-Поль – милый мальчик.
От волнения в голосе у него появилась хрипота. Взглянув на жену, он почувствовал, как взбунтовалась кровь. Он заставил себя отвести глаза от изящных очертаний ее груди и снова повернулся к окну.
– Пожалуй, мне тоже лучше переодеться. Я чувствую, задача будет посложнее, чем кажется. Во всяком случае, после долгого перерыва. Тысячу лет не гонял мяч.