Читать интересную книгу В окопах Донбасса. Крестный путь Новороссии - Юрий Евич

Так горько я последний раз плакала два года назад на похоронах своего мужа. Меня все наши успокаивали, прибежал Юрич, услышав этот скандал. Марину отправили восвояси. Я не зря так подробно остановилась на этом моменте. Эта история будет иметь продолжение. Как говорится, земля круглая.

На тот момент я уже была полноправным заместителем Юрича. Работы было очень много. Помимо наших дежурств, получения и отправки гуманитарки добавились контакты с лечебными учреждениями города. Уже начались боевые действия в Славянске, Краматорске, Макеевке. Пошли первые раненые. Их привозили в Донецк. В разные лечебные учреждения. Я этих людей отслеживала, контактировала с лечащими врачами, все необходимые медикаменты для лечения раненых мы доставляли в больницы. Нужно было еще контролировать, чтобы их действительно применяли для ребят, а не пускали налево. В начале мая месяца к Юрию обратились представители какой-то гуманитарной организации из России с просьбой оказать содействие и помощь их коллегам — журналистам. Они через Ростовскую область приехали в Луганск, хотели еще побывать в Донецке и Славянске. Вместе с нашим водителем Виктором на его машине я поехала в Луганск за журналистами. Это было ещё до начала активной фазы боевых действий в Новороссии. Еще впереди были аэропорт, Донецкий и Луганский, авианалёты на города, и бои за «ноль», то есть границу. Дорога на Луганск была свободна, и мы спокойно доехали. Я почти всю дорогу проспала, пользуясь моментом, на ОГА свободного времени не было вообще. Вставали в 6–7, ложились за полночь. Почему бы не подремать по дороге?

Забрали журналистов из гостиницы Вместо ожидаемых мужиков с внешностью спецназовцев увидели наивно-восторженных романтиков. Молодые люди лет 35, видно, что бывалые путешественники. У обоих хорошие тактические рюкзаки со всем необходимым в походной жизни. Очень хорошие фотоаппараты. Но их пришлось сразу же спрятать подальше. Дорога проходила через блокпосты наших ребят, и фотографировать что-либо там категорически не рекомендовалось. Мягко говоря. Всю дорогу они расспрашивали о наших реалиях. Их интересовали буквально все подробности и наших политических событий и бытовых моментов. Приехали в Донецк. Познакомили ребят с коллективом. Покормили, выделили комнату. С огромным интересом они рассматривали наш быт и обстановку в здании ОГА. Еще бы, они находились в самом центре событий, меняющих историю и карту мира! Общались с людьми, фотографировали, если им разрешали, наблюдали, как функционирует наш медпункт.

А тем временем мы с Юрой ломали голову, как нам свозить их в Славянск, не подвергая риску. На тот момент ситуация вокруг города напоминала слоеный пирог — чередование блокпостов наших и украинских. Постоянно меняющаяся ситуация и полное отсутствие связи с кем-либо на той территории. Была в нашем отряде на тот момент девушка Виктория. Смелая и очень толковая. На своем автомобиле и за свои деньги оказывала помощь нашему медотряду, развозила лекарства, гуманитарку. Потом, когда начались обстрелы города, сама ездила в места обстрелов и помогала эвакуировать раненых. Ездила даже туда, куда боялись ехать «Скорые». Мы с того момента с ней сдружились и считаем друг друга сестрами. Так вот, позвонили Виктории и обрисовали ситуацию. Викуля приехала, и мы начали планировать поездку.

В первую очередь объяснили этим журналистам ситуацию как она есть на самом деле, что это может быть поездка в один конец. Не пугали, а просто сказали правду. Они побледнели, но отступать вроде бы уже и стыдно, тем более что с ними ехали женщины. Нашли среди толпы народа на администрации двоих людей с очень похожими внешними данными и сделали ксерокопии их паспортов. Российские документы их положили в сейф к Юрию. Подробно рассказали, что мы с Викой — сестры, они наши «мужья». Едем в гости к теще. В багажник бросили продукты, детское питание, чемодан для первой медпомощи, посадили их сзади, дали хлебнуть пивка, так сказать, для достоверности. Выехали. Для ребят на блокпостах взяли сигарет. До Славянска добрались благополучно. Посетили госпиталь, пообщались с раненными ребятами и медиками. Я поделилась с ними лекарствами и обменялась телефонами для дальнейшего контакта. Пока мы с Викой общались с медиками, наши подопечные уже вышли на улицу и пошли общаться с ополченцами. Все бы ничего, но вот начали они задавать вопросы, типа, а служат ли здесь российские добровольцы, а сколько, а как с ними увидеться. Смотрю, у мужиков лица стали суровые и к автоматам потянулись. Это все на территории СБУ. В штабе Игоря Стрелкова. Там за такое любопытство можно было «загреметь на яму». Пришлось быстренько их затолкать в машину и отвезти подальше. Нас спасло то, что меня там уже знали. За две недели до этого мы с Юрием Юрьевичем уже были в Славянске. Привозили сумки с комплектами первой помощи и налаживали связи с местными медиками и военными. Тогда я и увидела первый раз Игоря Ивановича Стрелкова.

Викуля с журналюгами уехала в районную администрацию отдавать привезенную гуманитарку, а я напросилась на прием к Стрелкову. Он меня принял, очень хорошо побеседовали. Человек он исключительно честный, порядочный и храбрый. Я ему рассказала о цели нашей поездки, рассказала, что мы видели и где уже побывали. Он меня расспросил о том, какая ситуация в Донецке, как реагируют люди на происходящие события. Очень конструктивная была беседа. Игорь Иванович меня запомнил, как оказалось позже.

Когда я вышла из его штаба, ко мне подошли люди с необычной просьбой. Рассказали, что за день до нашего приезда на украинском блокпосту задержали одного из ребят со Славянской комендатуры. Связи с ним нет. Они написали записку с условиями обмена и просили, проезжая через этот блокпост, записку выбросить, так чтобы они смогли её обнаружить. Довольно рискованный шаг, могли бы за такое получить вслед машине очередь из автомата. Посоветовалась с Викой, мужикам даже говорить ничего не стали. Они оказались на редкость бестолковыми и трусоватыми. Решили все-таки рискнуть, сначала проехали наш блокпост. Ребята нас узнали — по дороге туда мы с ними разговаривали, поделились сигаретами. Багажник и документы они проверили, и мы поехали дальше. На украинском блокпосту перед нами стояла фура-длинномер, и вояки обступили ее, видимо надеясь чем-то поживиться. Нам просто кивнули — проезжайте, мол. Мы медленно объехали фуру, и я, открыв окно, выбросила им под ноги сложенный вчетверо листок бумаги, а в нем пачка сигарет. Вика по газам, и мы просто полетели по трассе.

Где-то через 5 километров нас отпустило. Журналисты на заднем сиденье что-то там трещали, но нам было не до них. В машине лежал тщательно спрятанный выпрошенный мною у Стрелкова пистолет, так что рисковали мы с Викулей изрядно. На очередном блокпосту нашим ребятам пришлось выйти из машины, показали паспорта, открыли багажник, чемодан для реанимации. Журналисты хотели достать фотики, но их вовремя остановили. Объясняли же перед поездкой — нельзя снимать. Хорошо на блокпосту нормальные бойцы стояли, мы им объяснили, кто мы и откуда, выяснилось, что у нас есть общие знакомые. Нам пожелали доброго пути и отпустили. Через какое-то время один из гостей, видимо заскучав, посмотрел на спидометр и спрашивает: «А что мы так медленно едем — всего 80?» На что Викуля ему ответила: «Ты дурак? Это же «Додж», здесь не км, а мили! 80 миль в час тебе медленно?» Дальше ехали в гробовом молчании.

Когда приехали в Донецк, самым жгучим желанием было выпроводить наконец наших гостей на машину до Ростова и больше никогда их не видеть и не слышать.

В дальнейшем нам с Юрой приходилось не один раз взаимодействовать с разными журналистами, возили их прямо на передовую, по местам, где проходили бои, по разрушенным поселкам. Но таких бестолковых особей больше не попадалось. Не знаю до сих пор, кем они были на самом деле, но нервов они нам попортили изрядно.

Шли дни. 9 мая в Донецке, как и всегда, была демонстрация, люди собрались на площади, отмечали праздник. Он был омрачен событиями в Мариуполе, где укрофашисты расстреляли из пулемётов праздничную демонстрацию — в числе погибших большинство составили женщины и дети. На 11 мая был назначен референдум о признании независимости ДНР и ЛНР, и киевские власти пытались запугать людей. Добились противоположного результата. Референдум состоялся, такого количества людей к избирательным участкам я не видела никогда. Хотя до войны мне приходилось принимать участие в работе избиркомов, было с чем сравнить. У людей появилась надежда на то, что мы сами сможем изменить свою жизнь к лучшему.

В этот период начали формироваться военизированные подразделения — «Восток», «Оплот» и другие. Обстановка в городе была напряженной. Наши отряды патрулировали город и часто ловили диверсантов, которые приезжали в город с определенными целями. Для того, чтобы с ними можно было работать и получать сведения, их приводили в медпункт. Дело в том, что большинство из них было под воздействием сильных наркотических веществ, и чтобы довести их до более-менее адекватного состояния, приходилось производить некоторые манипуляции. Особенно яркий случай опишу. Привели однажды ночью человека. Невысокого роста мужчина или парень. Его возраст очень трудно было определить из-за страшной худобы тела. Глаза карие, горящие каким-то фанатичным огнем. На вопросы не отвечал, бормотал что-то неразборчивое на украинском языке. Поставили капельницы, прошло время, и он прекрасно заговорил на чистом русском языке без какого-либо акцента. Сказал, что родом со Львова, в Донецке был уже несколько дней. Все это время жил на съёмной квартире и питался только кофе и водой. Какой это был кофе — вот вопрос? О задачах, с которыми он сюда приехал, его спрашивали уже другие люди и в другом месте. А еще через пару дней поймали одного из тех, кто устроил Хатынь в Одессе. Его привели с охраной, иначе просто бы люди разорвали. Забегая вперед, скажу, что нам не один раз еще придется оказывать помощь вражеским диверсантам, пойманным нашими спецслужбами, и у всех у них наблюдалась одна и та же картина — присутствие наркотиков в организме. При этом следов не теле не обнаружено. Видимо, все принимается с пищей или водой.