Форма собственности, рассматриваемая независимо от производственных отношений, – это метафизическая абстракция
Любой марксист признает, что понятие частной собственности само по себе, независимо от производственных отношений, является внеисторической абстракцией. В истории человечества известны частная собственность рабовладельческого общества, феодализма, капитализма – и все они коренным образом отличаются друг от друга. Маркс издевался над попыткой Прудона определить частную собственность независимо от производственных отношений. Именно общая сумма производственных отношений превращает средства производства в капитал. Как сказал Маркс:
«В каждую историческую эпоху собственность развивалась различно и при совершенно различном складе общественных отношений. Поэтому определить буржуазную собственность – значит сделать не что иное, как описание всех общественных отношений буржуазного производства.
Стремиться определить собственность как независимое отношение, как особую категорию, как абстрактную и вечную идею – значит впадать в метафизическую или юридическую иллюзию».
Все категории, выражающие отношения между людьми в капиталистическом процессе производства, – стоимость, цена, заработная плата и т. п. – составляют неотъемлемые элементы буржуазной частной собственности. Законы развития капиталистической системы определяют исторический социальный характер капиталистической частной собственности, отличающий ее от других видов частной собственности. Прудон, отделивший форму собственности от производственных отношений, запутал, по словам Маркса, весь вопрос об этих экономически» отношениях (капиталистических производственных отношениях. – Т. К.) общим юридическим понятием «собственности».
Поэтому Прудон не смог пойти дальше ответа, который в тех словах еще до 1789 года дал в работе такого же характера Бриссо, заявивший, что «собственность – это кража».
Маркс совершенно ясно доказал также, что одна частная собственность может носить абсолютно иной исторический характер, чем другая, и что она может служить оплотом для разных классов. Труднее уловить, что то же самое относится и к государственной собственности. Главная причина этого в том, что известная нам до сих пор история человечества была преимущественно историей борьбы классов, существовавших на основе частной собственности. Случаи классового расслоения на иной основе, чем частная собственность, довольно редки и в целом мало изучены. Тем не менее, они имели место.
В качестве первого примера возьмем глазу из европейской истории – католическую церковь в средние века.
Церковь владела огромными земельными угодьями, на которых работали сотни тысяч крестьян. Между церковью и крестьянами существовали такие же феодальные отношения, как и между владельцем феодального поместья и его крестьянами. Церковь была также феодальной. В то же время ни один епископ, ни кардинал и никто другой из духовных лиц не имел индивидуальных прав на феодальную собственность. Производственные отношения определяли классовый характер церковной собственности, которая была феодальной, несмотря на то, что она не являлась частной собственностью.
Можно возразить, что католическая церковь – лишь придаток феодальной системы в целом, отсюда и ее феодальный характер, но этот аргумент неуместен, так как мы не собираемся объяснять, почему именно католическая церковь так возвысилась, сосредоточив в своих руках такие огромные земельные владения и вступив в феодальные отношения с обрабатывавшими эти земли крестьянами. Мы лишь хотим показать, что одни и те же производственные отношения могут быть воплощены в разных формах собственности – частной и общественной.
История Востока дает нам множество примеров экономических систем с глубоким классовым расслоением, основанных не на частной, а на государственной собственности. Такие системы существовали в Египте фараонов, мусульманском Египте, Ираке, Персии и Индии. Государственная собственность на землю объясняется, по-видимому, тем, что сельское хозяйство в этих странах зависело целиком от ирригационных систем, существование которых, в свою очередь, зависело от государства. Приведенный ниже пример достаточно поучителен, чтобы оправдать сделанное отступление.
Арабский феодализм – пример классового общества, основанного на государственной собственности
Рассмотрим основные черты арабского феодализма при мамелюках. Здесь порабощение крестьян сильным феодальным государством было еще более жестоким, чем в средневековой Европе, но отдельные члены правящего класса не имели никаких частных имущественных прав. Султан был единственным землевладельцем и обычно делил с различными знатными людьми (называемыми мультазимами) свое право на сбор ренты в стране. В то время как в Европе каждый феодальный сеньор был собственником определенного домена, который переходил от отца к сыну, на Арабском Востоке феодалы не имели своего постоянного домена, но были членами класса, сообща распоряжавшегося землей и имевшего право присваивать ренту. В Сирии и Палестине феодалы ежегодно получали новый район для сбора ренты. В Египте им предоставлялось пожизненное право собирать ренту в определенном районе, и их наследникам предоставлялось преимущество при назначении преемника умершего. В то время как в Европе феодал представлял собой силу, сравнительно независимую от короля, который являлся всего лишь первым феодальным сеньором, на Арабском Востоке лишь целая группа феодалов представляла собой фактор известного значения. Представители арабской знати каждый в отдельности были слабы, потому что их положение зависело от государства. Слабое положение феодалов в государстве наглядно проявлялось в том, как распределялись домены: султан распределял их по жребию между эмирами и рыцарями, причем каждый получал владение разной величины и достоинства в соответствии с его чином. Таким путем арабское дворянство было разделено на группы с неодинаковыми доходами, причем разница между ними была очень значительной (например, «эмиры сотни» получали ежегодный доход от 80 тыс. до 200 тыс. динар, «эмиры-аль-табль» – от 23 тыс. до 30 тыс., «эмиры десятка» – 9 тыс., «эмиры пяти»—3 тыс. и т. д.). Форма присвоения у арабских феодалов была более близка форме присвоения у государственных чиновников, чем у европейского феодального сеньора. В результате зависимости дворян от государства на Арабском Востоке наблюдалось необычайное явление: время от времени производились «чистки» и полное истребление феодальной прослойки, а на ее место приходила новая. Арабских сеньоров заменяли вольноотпущенные рабы султана – мамелюки, которые не были арабами по происхождению и говорили не по-арабски, а по-турецки. В XIII и XIV вв. они были главным образом выходцами из монгольского государства, Золотой Орды, центр которого находился в низовьях Волги; в XV и XVI вв. это были в основном жители Кавказа. С течением времени русские цари все более и более протестовали против набора рекрутов на Кавказе, и среди мамелюков стал преобладать балканский элемент (албанцы, боснийцы и др.).
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});