Познакомившись коротко с историей Дуврского договора, мы теперь можем остановиться на тех ее перипетиях, которые, возможно, были связаны с судьбой "маски". В мае 1670 г. Людовик XIV послал свою золовку Генриетту к ее брату Карлу II для завершения переговоров о Дуврском договоре, в которых она принимала деятельное участие. После успешного завершения ее миссии и возвращения во Францию Людовик устроил Генриетте торжественную встречу при дворе. Это произошло 16 июня, а через две недели - 30 июня принцесса скоропостижно скончалась. Молва считала причиной смерти отравление. Кивали на лечившего принцессу придворного лекаря Валло, который был врачом и ее матери королевы Генриетты-Марии, умершей за несколько месяцев до этого, если верить молве, тоже от яда. Британский посол Р. Монтегю, находившийся у постели умирающей принцессы, спросил ее по-английски, считает ли она себя отравленной. Слова "отрава", "яд" близки по звучанию (а пишутся вообще одинаково - poison) в английском и французском языках. Исповедник, стоявший рядом, догадался, о чем спрашивает посол, и поспешил заметить: "Сударыня, вы не должны никого обвинять, а принести вашу кончину как жертву Господу".
Рассказывая об этом, М. Паньоль не может высказать даже догадку о том, кто стоял за этим действительным или мнимым отравлением и как оно было связано с тайной "маски". Однако ему кажется, что такая связь прослеживается в событиях, последовавших после кончины принцессы. Узнав о смерти сестры, Карл II спешно направил курьера к Людовику XIV с просьбой изъять переписку покойной у ее мужа герцога Орлеанского и переслать ее в Лондон. В соответствии с этой просьбой Людовик XIV предписал брату передать ему все письма, о которых шла речь. Герцог отдал Людовику шкатулку, в которой хранились письма жены. В нее не попало последнее письмо Карла сестре. После получения известия о смерти Генриетты французский посол Кольбер де Круаси по просьбе Арлингтона послал специального курьера, нагнавшего в дороге сэра Генри Джонса, который вез письмо, и, изъяв у него это послание, передал в руки английского посла Монтегю. Между тем, как сообщал посол, б июля Людовик XIV, получив шкатулку с письмами, приказал сделать их перевод на французский язык. Некоторые письма оказались зашифрованными. Людовик просмотрел эти письма 6 или 7 июля, и потом они, запечатанные личной печатью короля, были отправлены Кольберу де Круаси, а тот немедля вручил их Карлу II.
Принцесса писала брату дважды в неделю, и он ей, как правило, отвечал на каждое письмо. В случае, если Карл не посылал в срок ответную депешу, он приносил извинение за это в следующем послании. Большая часть этих писем сохранилась и известна исследователям, но последнее из них датировано 24 июня (5 июля по новому стилю) 1669 г. Это уже известное нам письмо, в котором Карл сообщал о посылке ей одной депеши с аббатом Преньяни. За последующий год - вплоть до смерти Генриетты 30 июня 1670 г. - не осталось ни одного письма. Английские историки (Ч. Хартмен, Д. Картрайт и др.) предполагают, что Людовик XIV уничтожил эти письма, поскольку в них говорилось об обещании Карла II перейти в католичество. Однако об этом шла речь и в других письмах, отосланных Карлу II ) и сохранившихся. Отсутствует лишь переписка за месяцы, последовавшие после ареста Доже, смерти Генриетты-Марии, матери Карла II, и принцессы Генриетты. Писем этих было немало. С 6 июля 1669 г. по 30 июня 1670 г. прошла 51 неделя. Иначе говоря, принцесса могла получить от брата 102 письма, а с учетом того, что он иногда не соблюдал сроки, - около 80. Почему же Людовик XIV уничтожил эти письма, принадлежавшие не ему, а Карлу II? Паньоль дает такой ответ на этот вопрос: потому что в этих письмах содержались секреты, касающиеся не английского короля, а самого Людовика. Переписка была им просмотрена, как мы помним, б или 7 июля, и в те же дни Людовик приказывает Лувуа ехать в Пинероль. Зачем военному министру, находившемуся в центре переговоров о Дуврском договоре и работавшему по 12 часов в день (от Лувуа осталось 500 томов переписки), отправляться в далекую пограничную крепость? Причем отправляться поспешно в это совсем непростое тогда путешествие?
9 июля Лувуа сообщает военному комиссару в Пинероль, что прибудет туда 20 сентября. Однако на следующий день Лувуа принимает другое решение и сообщает Вобану, знаменитому специалисту по фортификациям, которого он решил взять с собой, что уедет 15 августа. Проходит еще три дня, и министр снова меняет дату отъезда. Теперь он намечает отправиться в дорогу 3 августа, чтобы 7 августа прибыть в Пинероль. Наряду с Вобаном Лувуа сопровождал судья Налло. Позднее, в 1673 г., он расследовал дело об отравлении, в котором были замешаны фаворитка короля и другие придворные, и, как считалось, сам был отравлен. После смерти Налло его сестра передала Лувуа какие-то бумаги. Быть может, это были документы, которые военный министр на всякий случай предпочитал не хранить у себя. Лувуа пробыл в Пинероле три дня, за это время успел посетить французского посла в Турине. Возвратился он в Париж лишь 26 августа, через две недели после отъезда из Пинероля. По прибытии в Париж его уже ждала депеша из Пинероля от военного комиссара. Письмо это не сохранилось, но в ответе Лувуа речь идет о неких "россказнях", о которых министр не успел из-за занятости доложить Людовику XIV. А назавтра был послан приказ короля, в котором приписывалось заменить губернатора Пинероля, командующего крепостью и других, а главное, отправить гарнизонный полк в глубь Франции, заменив его другой воинской частью. В чем был смысл этого приказа? Его нельзя объяснить планами овладения Казалем - ведь эту операцию провели только через два года. Речь шла не об укреплении гарнизона, а о замене полка, который не считали надежным. Приехавший в Пинероль Вобан занялся строительством новых фортификаций. По гипотезе М. Паньоля, все это объясняется тем, что Людовик, ознакомившись с письмами Карла II к Генриетте, узнал, что французские протестанты-заговорщики не оставили своих планов, что они имели сообщников в гарнизоне Пинероля и знали, кто такой "маска", что они, возможно, намеревались силой освободить его. И все это для освобождения какого-то слуги, добавляет Паньоль, считая, что таким образом он приводит доводы в пользу своей версии. Однако он подкрепляет ее лишь догадкой, что вояж Лувуа связан с прочтением писем Карла II к принцессе Генриетте. Но известно лишь, что поездка произошла вскоре после ознакомления короля с корреспонденцией, а не вследствие этого ознакомления.
Мартин или Мартен?
Через восемь лет после своей первой работы о таинственном арестанте и через три года после опуса Арреза М. Паньоль опубликовал еще одну книгу на ту же тему "Секрет железной маски". В ней он пытается дополнительно обосновать свою гипотезу, пытаясь ответить на возражения критиков, на доводы в пользу кандидатуры Фуке (об этом ниже), привлечь документы, которые ранее не привлекались историками при попытках разгадать старую тайну.
Первое возражение, которое должен был отклонить Паньоль, считавший "маску" братом-близнецом Людовика XIV, сводилось к тому, что рождение наследника престола происходило чуть ли не на глазах у 20 свидетелей. Было бы невозможно скрыть от них, что королева Анна Австрийская разрешилась двойней. Паньоль стремится доказать, напротив, что это было вполне возможно. Он приводит данные о циркулировавших в Париже слухах, что королева родит двойню. Может быть, это предсказание было результатом "утечки информации", исходившей из придворных кругов.
Как бы то ни было, такое предсказание должно было встревожить Ришелье: ведь рождение близнецов - это опасность, чреватая разжиганием гражданской войны, в которой враждующие группировки могут использовать наличие двух равноправных претендентов на престол. И всемогущий министр принял меры... После рождения первого ребенка королева на четверть часа оставалась наедине с повивальной бабкой Перронет, над младенцем был быстро совершен обряд малого крещения. И пока Людовик XIII принимал поздравления в часовне по случаю радостного события, пока отслужили благодарственный молебен, второго новорожденного тайно унесли из покоев королевы и спрятали в одной из комнат замка, чтобы ночью или назавтра увезти куда-то в деревню, где и воспитали как незаконного сына какой-то придворной дамы. Между прочим, молебен, вопреки традиции, отслужили не в соборе в присутствии тысяч людей, а в часовне при участии всего около 40 избранных лиц. Возможно, что такое непонятное изменение обычной процедуры было вызвано стремлением в шуме благодарственною молебна оставить незамеченным похищение второго младенца. Таким образом, Паньоль считает, что устранил одно из главных препятствий в пользу выдвигаемой им кандидатуры. У Людовика XIV мог быть брат-близнец, рождение которого могло остаться в тайне. (Разумеется, даже если признать доказанным этот тезис, надо помнить, что речь идет лишь о возможности, а не о факте рождения второго ребенка.)