А сейчас я не сомневался, что его так клинило еще и от предчувствия наших «разборок».
Его – от этого.
А меня от него и самого себя.
Так же, как с самого начала моих нежных чувств к Яну, я сам себя не узнавал, так вот, то же самое было со Святом сейчас. Все ТО я переживал по новой. Зарождающуюся острую нежность. Только уже к моему невыносимому старшему клону.
И еще я понимал, что как бы ни складывались наши отношения дальше, как бы мы не выкобенивались друг перед другом, после этого вечера оба будем знать наверняка: друг друга мы УЖЕ приручили.
...Практически в одно мгновение, лишь немного отклонившись корпусом, он стянул с себя свитер и бросил его на спинку кровати, оставаясь в тонкой белой футболке, так замечательно подчеркивающей его широкие плечи.
На правой руке мелькнуло что-то белое, и я остановил ее, вцепившись в кисть, с удивлением глядя на дорожку широкого лейкопластыря, приклеенного от локтя вниз.
- Что за херня? На левой, на правой. Там обварился, а здесь-то что?
- Поцарапался, не обращай внимания. Бывает… – он постарался высвободить руку и обнять меня.
- Эй, ты серьезно? Когда успел-то? Где? Еще позавчера там ничего не было!
- Дин... Ну прекрати... Ну, поцарапался и все. Долго ли? Об полку в ванной. Чего ты, ну? Расслабься. Потом... все потом...
Об полку? Что за хрень?
Ну, о’кей, потом, так потом.
Я покачал головой, убеждая сам себя, действительно, чего только не бывает, да?
...Опустил взгляд по его обнаженной шее. Тормозя самого себя, чтобы вот так же, как взглядом, не провести языком.
Пока сдерживаясь...
Немного выступающие мышцы груди с бусинками сосков на них, к одному из них я и прикоснулся пальцами, сжимая.
И Свят, сведя брови и прикусив губу, потянулся к молнии на моей олимпийке, и пока он ее расстегивал, я, не выдержав, умудрился склониться и прикусить сосок вот так, прямо через ткань.
После чего это чудовище, стянув с моих рук олимпийку, задрало со спины майку, тоже стаскивая, и заставляя выпрямиться, сдирая ее через голову, отправил к уже снятым вещам. А я встряхнул головой, расправляя волосы.
Свят начал вытаскивать на себе футболку из-под ремня джинсов, но я его остановил.
- Святусь, не надо, а? Я сам... Потом.
- О’кей, – он расслабился, ну, по крайней мере, попытался, и сжал мои плечи, закусывая нижнюю губу.
- Слушай, родной, давай я схожу попить чего-нибудь возьму, а? Тебя наверняка скоро пробьет сушняк после водяры, ну и скажу, что мы тут это... Ну, задержимся немножко, ладно? – я осторожно снял его обожженную руку со своего плеча и прижался губами к кисти недалеко от пластыря, замечая, как Свят при этом судорожно втянул ртом воздух, хоть и пытался это скрыть. Глупый.
- Ладно. Сходи. И это... Ну, извинись за меня, ладно? А я потом еще и сам…
- О’кей. Извинюсь. Я быстро, да?
- Угу... я знаю, иди ты уже.
Он оттолкнул меня в сторону двери, я подхватил свою кофту, натягивая ее на ходу.
Я действительно не сомневался, что все будет хорошо. Януся поймет, что брат в адеквате, успокоится. Ну и... предупрежу, что мы побудем немного одни.
Проходя мимо гостиной, увидел там одиноко сидящую в полумраке Белку, смотрящую какую-то передачу. И побрел дальше, понимая, что Ян на кухне. Из открытой двери отсвечивал телевизор.
Подошел тихонько и заглянул в дверь. Мозаик лежал на диване, закинув одну ногу на спинку дивана, с сигаретой в руке, рядом на полу стояла пепельница. По телеку шла та же хрень, что и в гостиной.
Я подошел, и присев рядом на корточки, взял из его пальцев сигарету, увидев, как Ян немного шуганулся меня. Улыбаясь, затянулся.
- Бля!.. Дин, черт же...
- Напугал? – я выдохнул вверх, возвращаю сигарету. – Или думал, что уже Белки нападают?
- Да ну хули-то... Блин, как лазутчик, – Януся шутя толкнул меня в плечо, подтягивая под себя ноги и садясь ко мне лицом. – Ты чего здесь-то? Как он?
Ян скользнул взглядом по расстегнутой олимпийке.
- Все о’кей. Я разъяснительные работы провожу, – состроил похуистическую мину, небрежно махнув рукой.
- Бля... В каком именно месте ты эти работы проводишь? Глубоко? Очень? – хмыкнул Януся, качая головой.
- Ну что ты, вот, прям, – я потер нос. – Пока только на словах.
Ян склонился и провел подушечками пальцев по моей голой груди.
- Ты уверен, Ангел? Что толькона словах?
- А... ну... Это... Собирался уже переходить к практическим занятиям и тут подумал, что надо водички взять попить, себе и зверю. Бухал же, все равно приспичит.
Януся молча кивал, типа, «пизди-пизди, родной...»
- И Свят просит у тебя прощения за вечер. Он в порядке, и уже успокоился.
- Хорошо. Я вообще пиздец как боюсь, когда он дерется. И когда он такой вздрюченный не на шутку. Я знал, что ты сможешь. Успокоить. И не только, – Ян хмыкнул, и добавил:
– Ты все-е-е можешь...
- Могу. Когда хочу.
- Не сомневаюсь. Ну, ты это... бери уже воду и вали... Ждет же. И, как я понимаю, ждет многого, да? Надеюсь, поговорите не только о сегодняшнем? – Ян убрал волосы за ушко, выдавая волнение.
Ох уж этот Ян! Все помнит, все знает, все чувствует.
- Да, я уже говорил ему... Попросил прощения даже. А вот теперь хочу это... Ну... показатьто, о чем говорил, – я усмехнулся нервно, снова взял сигарету из пальцев Мозаика, затянулся, а когда выдохнул, Януся резко склонился, притянув меня к себе за голову, касаясь губами уголка моих губ.
- Покажи, пусть почувствует тоже самое, что ячувствую, когда ты со мной. Пусть свихнется...
- О’кей, как скажешь... – я развернулся, ловя его губы, захватывая их своими, лаская языком.