Само воздействие классовых образований на первобытнообщинную периферию может подразделяться на несколько категорий: технологическое, экономическое, социально-экономическое, идеологическое [Хазанов, 1962, с. 89–91]. В некоторое отступление от правила для древней Японии характерно превалирование технологической категории воздействия без видимого развития категории экономической (торговой), но с равномерным распространением двух остальных категорий. Сам процесс воздействия регулировался тремя факторами: высокой активностью культурного центра — Китая, известной отдаленностью Японии от этого центра и благоприятным для восприятия состоянием общества, находящегося на стадии разложения первобытнообщинного строя. Резкое для той поры расхождение в уровнях развития между Китаем и Японией сглаживалось посреднической ролью Кореи, чей уровень был ближе к японскому. На следующей стадии, когда обе стороны принадлежали к одной формации, можно представить следующие формы взаимодействия, уже межрегионального: а) между регионами, олицетворяющими различные фазы в развитии одной и той же модели формационного отношения; б) между регионами одних и тех же стадиальных фаз, но олицетворяющими различные модели формационного отношения; в) между регионами различных стадиальных фаз в развитии формации и различных моделей формационного отношения (взаимодействие стран типа «а» и «б»).
При «мирных» формах взаимодействия в случае «в» обмен социальными ценностями будет близок нулю в силу их несовместимости, но зато обмен товарами займет основное место. В случае «а» соотношение этих параметров будет обратным, в случае «б» — усредненным [Очерки…, 1970, с. 279–282]. При «военных» формах взаимодействия их результат, естественно, меняется, но этот случай нас сейчас не интересует, так как не имеет отношения к Японии III–VII вв.
Если мы вспомним сказанное об общественном устройстве Китая и Кореи (гл. 3), то окажется, что в период древней Японии взаимодействия между континентом и островами развивались по типу «в», но в раннем средневековье положение изменилось. Японское общество стало развиваться по модели дальневосточного феодализма, отличаясь от других партнеров по этой модели стадией развития. Это обеспечивало ему широкую возможность обмена социальными и культурными ценностями со странами и народами материка. Доказательством использования этой возможности служило выборочное, но прямое восприятие во второй половине VII в. в ходе реформ Тайка континентальных социальных институтов, возможное только в наиболее благоприятных условиях контакта и в период ломки общественного строя страны-восприемника.(тип «а»). Взаимосвязи с корейскими государствами, проходившие до середины первого тысячелетия по типу «передовая периферия — отсталая периферия», после этой даты перешли в другой класс: «центр — центр» [Первобытная…, 1978, с. 123].
В итоге контакт с окружающим миром на межформационном уровне способствовал тому, что Япония миновала стадию рабовладельческой формации, а контакт на межрегиональном уровне обусловил первоочередной приток социальных ценностей, в особенности организационных, способствовавших оформлению надельной системы и других феодальных институтов. Эти ценности ускорили развитие японского общества. Но их восприятие и их эффективное использование оказались возможными благодаря сходству между процессами общественного развития, находившимися в расцвете на Корейском полуострове и в своем начале на Японском архипелаге-[Inoue, 1974].
Формирование мощных культурных центров на континенте и дальневосточной культурной общности явилось событием огромной важности для Японии. Культурное воздействие переселенцев оказалось очень длительным, более длительным и весомым, чем этническое, а в дальнейшем культурные новшества на островах вообще не сопровождались этническим внедрением. Оно осуществлялось натурализовавшимися переселенцами. Примером этого могут служить некоторые корпорации накануне реформ Тайка — они отличались от чисто японских лишь отдельными производственно- культурными навыками [Hirano, 1961]. При этом важно напомнить, что даже полная ассимиляция не требовала такой же полной аккультурации [Козлов, 1969, с. 306].
Это важное наблюдение помогает правильно оценить вклад корейско-китайских переселенцев в этническую и культурную историю Японии. На межформационном уровне происходило в основном технологическое воздействие окружающего мира (проникновение предметов материальной культуры), на межрегиональном — на первое место вышло восприятие культурных ценностей.
Менее броским, но более длительным оказалось воздействие местной культуры — айнской, предопределенное этническими контактами. Немало айнских элементов в синтоизме: сам японский термин «ками» (божество) произошел от айнского «камуи», известный эпизод об удалении японской богини солнца Аматэрасу в гром имеет аналогию в айнской мифологии. Заместители подлинного жертвоприношения у японцев (гохэй) тесно связаны с айнскими инау, так же как японское харакири — с айнским жертвенным самоубийством — пере [Арутюнов, 1957, с. 4–8, 10, 11].
В итоге для истории Японии III–VII вв. наиболее важную роль сыграли: раннее завершение процессов этнической консолидации; бессинтезный путь общественного развития; такое выделение этнодифференцирующего слоя культуры, которое не препятствовало широким культурным заимствованиям с материка; взаимодействие с окружающим миром на межформационном и межрегиональном уровнях. Все это привело к созданию на островах в раннем средневековье феодальной народности, раннефеодальной государственности, раннеклассической культуры.
Использованная литература[66]
Произведения основоположников марксизма-ленннизма[67]
Маркс, Энгельс. Т. 4.—Маркс К., Энгельс Ф. Манифест Коммунистической партии. — Т. 4.
Маркс. Т. 19.— Маркс К. Наброски ответа на письмо В. И. Засулич. — Т. 19.
Маркс Т. 46.— Маркс К. Критика политической экономии (Черновой набросок 1857–1858 годов — Т. 46. Ч. 1.
Энгельс. Т. 19.—Энгельс Ф. Марка.—Т. 19.
Энгельс. Т. 19.— Энгельс Ф. Франкский период. — Т. 19.
Энгельс. Т. 20.— Энгельс Ф. Анти-Дюринг. — Т. 20.
Энгельс. Т. 21.— Энгельс Ф. Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии. — Т. 21.
Энгельс. Т. 37.—Энгельс Ф. Письмо Конраду Шмидту 27 октября 1890 г. — Т. 37
Источники
Бичурин, 1950.— Бичурин Н. Я. Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древнейшее время. Т. 1. М., 1950.
Древние фудоки, 1969.— Древние фудоки (Хитати, Харима, Бунго, Хидзэн). Перевод, предисловие и комментарии К. А. Попова. М., 1969.
Идзумо-фудоки, 1966.— Идзумо — фудок и. Перевод, комментарии и предисловие К. А. Попова. М., 1966.
Ким Бусик, 1959.— Ким Бусик. Самкук саги (Летописи трех царств). Издание текста, перевод, вступительная статья, комментарии М. Н. Пака. М.г 1959.
Кюнер, 1961.— Кюнер Н. В. Китайские известия о народах Южной Сибири, Центральной Азии и Дальнего Востока. М., 1961.
Самкук саги, 1914.— Самкуксаги (Исторические записки трех государств). Сеул, 1914.
Florenz, 1919.—Florenz К. Die historische Quellen der Shinto-Religion au& dem altjapanischen und chinesischen iibersetzt und erklart. Gotingen — Leipzig, 1919.
Japan…, 1951.— Japan in the Chinese Dynastic Histories. Later Han Through Ming
Dynasties. Transl. by Ryusaku Tsunoda. Ed. by L. Goodrich. South Pasadenar 1951.
Koj'iki, 1969.—Kojiki. Transl. with an Introduction and Notes by D. L. Philippi..Tokyo,1969.
Nihongi, 1956.—Nihongi. Chronicles of Japan from the Earliest Times to AD 697.
Transl. from Original Chinese and Japanese by W. G. Aston. L., 1956.
Литература
Агаев, 1965.— Агаев А. Г. К вопросу о теории народности. Махачкала, 1965.
Андреев, 1972.— Андреев И. Л. Историко-генетический анализ и проблема смены формаций (на материале перехода от первобытной формации к классовому обществу). — "Вопросы философии". 1972, № 4.
Арутюнов, 1975.— Арутюнов С. А. Дзимму-тэнно. Мифический вымысел и историческая реконструкция. — Сибирь, Центральная и Восточная Азия в средние века. Новосибирск, 1975.
Арутюнов, Чебоксаров, 1972.— Арутюнов С. А., Чебоксаров Н. Н. Этнические процессы и информация. — «Природа». 1972, № 7.
Арутюнов, 1962,— Арутюнов С. А. Древний восточноазиатский и айнский компоненты в этногенезе японцев. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. М., 1962.
Арутюнов, 1961.— Арутюнов С. А. Этническая история Японии на рубеже нашей эры. — «Труды Института этнографии АН СССР. Новая серия». Т. XXIII. М. — Л., 1961.
Арутюнов, 1960.— Арутюнов С. А. К оценке роли миграций в древней истории Японии. — «Советская этнография». 1960, № 1.
Арутюнов, 1957.— Арутюнов С. А. Об айнских компонентах в формировании японской народности и ее культуры. — «Советская этнография». 1957, № 2.