Затем в мгновение ока балерины скрываются меж колонн под аплодисменты приглашенных. Все сразу возвращаются к прерванным беседам.
А кстати, никто не задумывался, хлопают ли римляне, как и мы? Ответ — да. Обычай этот появился задолго до них.
Роскошь и сладострастие
Выйдем из дома, оставив Евтихия с гостями. Скоро стартует comissatio, состязание по тостам. Пир начался между девятым (hora nona) и десятым (hora decima) часом, то есть около трех часов дня, но продлится еще долго, возможно шесть-восемь часов.
Солнце тем временем зашло, и на небе зажигаются первые звезды. Малые улочки окраин темны и пустынны, а в центре города еще не все погрузилось во тьму. Вдоль улиц — масса зажженных светильников. Огни горят над входами в гостиницы, кишащие путешественниками, около таверн, которые превращаются в тайные игорные дома, у борделей, работающих на полную катушку в таком приморском городе, как этот.
Прогуливаясь по улицам, мы услышим шум и смех других пиров за высокими стенами домов. Но постепенно характер звуков меняется, когда мы проходим мимо кабаков: страшные крики какой-то ссоры заставляют нас ускорить шаг.
Добравшись до причала, мы понимаем, что Путеолы никогда не спят. В свете тысячи огней грузчики сносят на землю разнообразный товар. Все здесь сверкает, как рождественские ясли. Мы с уверенностью говорим так, поскольку уже в наши дни будут обнаружены тысячи «использованных» светильников, сложенных по порядку в нескольких ячейках Портус-Юлиус, близ Путеол, в портовом пригороде, ныне скрытом под водой.
Может быть, эти фонари служили в массе своей для освещения при разгрузке громадных судов с зерном, прибывающих сюда так же, как и в Остию. Это была непрерывная деятельность, поставки зерна для Рима шли постоянно, пока стояла хорошая пора. Вот почему люди работали и ночью тоже. Отсюда, как мы уже видели, многие корабли уходили обратно в Остию, чтобы отгрузить зерно на склады.
Довольно скоро мы добираемся до озера Лукрино. Оно образовалось как внутренний водоем рядом с заливом Путеолы. Протяженная Геркулесова дорога связывает два водных пространства в виде дамбы. Встанем у одного из ее парапетов. Воздух свеж, ветер — горяч, в небе царит полная луна. Это место останется самым прекрасным в Италии на многие столетия как раз благодаря своей волшебной среде. В последнее время, правда, строительная экспансия отчасти принизила очарование местности.
В римское время тем не менее ситуация не слишком отличалась от нынешней. Как было сказано, вдоль всего побережья высятся тесными рядами виллы. Эта часть Кампании издавна избрана богачами для своих резиденций. В особенности нуворишами. А хотите узнать, откуда происходит название Позиллипо, современного холмистого пригорода Неаполя? От наименования виллы очень богатого человека, Публия Ведиуса Поллия, выходца из семейства бывших рабов. Он возжелал построить настолько роскошное (и аляповатое) имение, что оно дало имя целому холму, на котором возвышалось. Хозяин назвал виллу Pausilypon, буквально — «предел печалей», имея в виду захватывающую дух панораму, которой можно наслаждаться сверху.
Таков лишь один из примеров вилл, в изобилии представленных здесь. Некоторые стоят настолько близко к морю, что, по мнению Лайонела Кэссона, «чтобы порыбачить, достаточно высунуть удочку из окна». Почти все они ориентированы фасадами на море, с длинными анфиладами комнат под портиками, чтобы каждый мог порадоваться великолепному виду. Иногда на виллах выстроено по нескольку этажей таких портиков. Тем, кто хочет иметь «фотографию» тех мест, достаточно взглянуть на отдельные фрагменты фресок в домах Помпей, Геркуланума, Стабий и Оплонтиса. Там изображены вымышленные пейзажи, но часто встречаются виды побережий с линиями портиков и колоннад.
Продолжаем нашу прогулку вдоль Виа Эркулеа, под убаюкивающий плеск волн о скалы. Полная луна озаряет причал. Он кажется черной тенью на серебряной глади моря. Видны зажженные фонари, освещенные ими лица. Долетает гул голосов, смех мужчин и женщин… Это даже не пир, а нечто большее.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
По правде говоря, если прислушаться к древним авторам, то разврат царит в стенах многих особняков, особенно в Байе и вдоль побережья в полукилометре от озера Лукрино. Местные термы пользуются большой популярностью. Стиль жизни хозяев вилл (или их съемщиков) ошеломляет даже самих римлян с их весьма свободными взглядами. Согласно Лайонелу Кэссону, «Байя привлекала в римскую эпоху любого, кто искал развлечений, приобретя репутацию места наслаждений, как законных, так и незаконных. Уважаемые представители приличного общества преспокойно плавали по озеру Лукрино при свете дня, а ночью приглашали на свои суда дамочек с сомнительной репутацией, купались голышом и наполняли просторы озера своими шумными возгласами». Об этом повествует и Варрон, современник Цицерона.
Варрон, однако, сообщил нам и еще кое-что. Например, что «незамужние девушки становились всеобщей собственностью, старцы вели себя как юноши, а многие юноши становились девушками».
Со сменой поколений ничего не изменилось, поскольку Сенека спустя столетие вторит ему следующими словами: «Почему я должен лицезреть пьяниц, шатающихся по побережью, и страдать от шума празднеств, вершимых на лодках?»
Марциал также подтверждает в известной эпиграмме, что эти места являлись средоточием искушений и «заразных» извращений. Посмотрите, что произошло с благочестивой замужней дамой:
Но лишь она начала гулять от Лукрина к Аверну[124] И то и дело в тепле нежиться байских ключей, Вспыхнула и увлеклась она юношей, бросив супруга: Как Пенелопа пришла, но как Елена ушла.[125]
Бог Кайрос, или «Лови ускользающее мгновенье!»
Итак, для многих римлян Байя представляет собой место безудержных развлечений. Естественно, речь идет о богачах. Но эта тяга к наслаждению в столетии, предшествовавшем Рождеству Христову, равно как и в первые два с половиной столетия нашей эры, соответствует довольно распространенному до воцарения христианства мировоззрению. При неверии в существование потустороннего мира очень крепка уверенность, что земная жизнь — единственная и она создана для наслаждения. И не обязательно в стиле байских нравов, но и в простоте повседневности.
Естественно, существуют разные философские течения и многочисленные религиозные верования, которые влияют на различное отношение к жизни. И тем не менее крайне обострено ощущение carpe diem («живи настоящим») — бери от жизни то, что она может предоставить тебе в настоящий момент твоего существования. Вчера и завтра не имеют значения, важен только момент, который ты переживаешь сейчас.
Интересный факт. Именно на этом восприятии зиждется все представление о роскоши, от банкетов и до вилл вдоль берега. Идея роскошной жизни, как справедливо предположила Элена Фонтанелла, куратор проведенной в Турине обширной выставки по данной теме (2010), понимается как обладание лучшими вещами, которые тебе может предоставить время в ускользающий миг твоей жизни.
Подобный образ жизни символизирует божество, как увидим, единственное в своем роде. Зовут его Кайрос. Он — бог древнегреческого происхождения, воплощающий не что иное, как… ускользающий момент!
Перед нами — юноша на шаре, с крыльями за спиной и на ногах в знак летящего времени. В левой руке он держит весы, одну чашу опустил ниже другой, как бы предупреждая: «благоприятные возможности на твоей стороне, но ненадолго». Поражает прическа божка: спереди волосы длинные, а сзади, на затылке, выбриты. Почему? Таков финальный аккорд этой жизненной философии: нужно хватать удачу на подходе, ибо, когда она промелькнула, твой шанс упущен навсегда.