О том, какая тревога царила в Константинополе в то время, говорит одна археологическая находка. Когда я писала эту книгу, в Стамбуле во время восстановительно-археологических работ из-под земли извлекли свернувшуюся бесчисленными кольцами морскую цепь. Каждое ее звено было размером с человеческую руку, а общая длина составляла полмили. Почти наверняка это заграждение где-то в 730 г. установил император Лев III.
Сначала оно представляло собой плавучий деревянный бон. Это установленное от безысходности оборонительное сооружение протянулось от западных берегов Золотого Рога до Великой башни, Мегалос-Пиргос, в Галате{497}. На северном берегу и сейчас под водой виднеется ее фундамент. Цепь в Золотом Роге отбросила бы не одно нападение, хотя в X в. войско из Киевской Руси обошло ее, а венецианцы в 1204 г. протаранили. Однако кажется, что эти исполинские кольца скорее не признак силы, а признание слабости.
И вполне объяснимо, что примерно в это время в Константинополе вспомнили, что этот город – детище Рима, и решили, что было бы разумно приложить усилия и обратиться за поддержкой и помощью к далекому Западу.
Глава 40. Византий и Британия
V, VI и VII вв.
Король Артур тогда велел Войскам своим вооружаться, В Константинополь снаряжаться. Был целый флот отплыть готов, Четыре тысячи судов. Войска возьмут любую крепость. Сопротивление – нелепость.
Кретьен де Труа, «Клижес», примерно 1176 г.{498}
Мыс Тинтагель на безлюдном, овеваемом ветрами северном побережье Корнуолла и в лучшие времена был местом призрачным. А в 1938 г. после низового пожара тут обнаружилось то, что не было отмечено ни на одной из карт: массивные каменные дома и склады V–VI вв. От масштабов и происхождения этих археологических находок захватывало дух. Раскопали пока всего 10 % площадки, но на этих 10 % уже обнаружили больше фрагментов византийской керамики, чем на любых других археологических площадках Западной Европы. На некоторых из фрагментов были изображены кресты – и это явное доказательство связи с городом, который считался самым сердцем христианского мира. Это – колоссальное историческое сокровище, скрывавшееся вдали от своей родины.
Теперь вся эта керамика хранится в пыльном викторианском безмолвии складов Королевского музея Корнуолла в Труро. Возьмите в руки эти заботливо покрытые глазурью изделия, проделавшие такой длинный путь, и изрезанные берега Северного Корнуолла тут же приобретут несколько экзотический оттенок. Когда в Византии начинался Золотой век, в здешних гаванях и на прибрежных скалах, должно быть, воцарилось необычайное оживление. Прибывшие из океана моряки меняли предметы роскоши и всяческие товары (специи и благовония, ароматические масла и столовые приборы тонкой работы), а местные, открыв рты, слушали байки путешественников об экзотических странах, где побывали купцы и моряки, о тамошних зверях, темнокожих девушках и воинах Христовых.
Похоже, что сокровища, найденные в Тинтагеле, служат неопровержимым доказательством непосредственных отношений с византийскими торговцами, путешествовавшими по морю из Восточного Средиземноморья в Северную Африку и Западную Европу. Найденные здесь амфоры, идентичные обнаруженным на потерпевших крушение византийских кораблях в Средиземном море, несомненно, восточного происхождения. Их вполне могли сделать в Сирии, Западной Анатолии или даже в самом Константинополе.
Из-за суровейших морских условий купцы, возвращаясь из своих путешествий на край света, вынуждены были останавливаться в Корнуолле. Эта центральная точка торгового обмена расположена на выдающемся в море горном хребте, соединенном с полуостровом узким скалистым перешейком. Она представляла собой сотворенный Богом замок на краю моря. Какой бы король ни восседал там, в те времена только о нем и говорили. Все это и породило легенды о могущественном короле-воине с обширными связями, великолепной свитой и массой историй о чудовищах, а также о волшебных, неизведанных землях. Легенда о короле Артуре зародилась вскоре после строительства этих кладовых в Тинтагеле. Вполне возможно, что сказания о британском короле-христианине, обладавшем необычайными связями на далеком Востоке, складывались или подпитывались благодаря торговле с Константинополем.
Здесь также обнаружилась и совершенно бесполезная для историков, зато неудержимо привлекательная для экскурсоводов находка из позднеримского периода – камень (его использовали в качестве крышки водостока), который непослушные мальчишки эпохи мрачного Средневековья сплошь исписали своими именами. Одного из авторов этих граффити звали Артугно – переделанное на латинский манер оно превратилось в Артура. Он, конечно, не король, но определенно «здесь был Артур».
Чего же ради купцы с Востока отправлялись за 4000 миль с жарких средиземноморских берегов к пропитанному солью Корнуоллу? Ответ, пожалуй, будет таков: ради олова. Единственное сохранившееся письменное свидетельство, подтверждающее, что на Корнуолле добывали олово (и торговали им), можно найти в Житии александрийского патриарха Иоанна Милостивого. С ним мы уже сталкивались: это ему виделись ангелы в образе евнухов{499}. Этот человек, ведущий столь беззаботные речи, в VI в. открывал в Северной Африке богадельни: благодаря благочестию Иоанна мы располагаем исключительными историческими сокровищами.
По преданию, однажды во сне ему явилась Милосердная Дева. Вдохновленный этим явлением, он решил сделать мир лучше. И, среди прочих совершенных им добрых дел, Иоанн снарядил для одного бедняка корабль и отправил его в Британию. Когда корабль вернулся в Александрию, олово, которое бедняк погрузил на судно, чудесным образом в руках святого превратилось в серебро. Это популярное предание сочинили ради нравственного наставления, но с ним до нас ненароком дошел и фрагмент истории.
Вполне возможно, что вся эта изящная керамика отправлялась на запад ради приобретения корнуоллского олова (важной составляющей сплава для бронзы). Однако к этому времени олово в небольших количествах добывали в Каппадокии, в Центральной Анатолии. По-видимому, в Византии попросту стремились поддерживать связи с Западной Британией.
У Прокопия встречается упоминание о том, что Юстиниан установил дипломатические отношения с британцами (он посылал варварам «Бреттании» деньги) – ведь, в конце концов, благодаря зернохранилищам на Тенедосе, ему удалось наладить международную торговлю зерном. Есть приятные предположения, что у Константинополя, возможно, даже было право высказать свое мнение при назначении духовных и государственных чиновников на Западе{500}.
Кроме того, Прокопий сообщает, что Велизарий предлагал «отдать» Британию готам (вероятно, в насмешку, ведь готы предлагали отдать Константинополю остров Сицилия). Судя по находкам, которые до сих пор обнаруживаются в Тинтагеле, точно известно одно – сами бритты не оставляли мыслей о Константинополе, этом любимом детище Рима