Но и за столь короткое время ван Джелдер — недаром он был и шести футов четырех дюймов постом и только сорока с небольшим лет — успел напасть из засады на одного из членов экипажа, оглушить его, переодеться в его форму и заодно захватить его фазер. Замаскировавшись таким образом, он сумел добраться до мостика, где потребовал убежища, чем вызвал сбой в работе в течение еще трех минут, перед тем как был сражен сзади одним из знаменитых парализующих приемов мистера Спока. Затем его уволокли, затопили в судовой лазарет, и на этом все было кончено
Вернее, на этом все должно было кончиться Обычно полагалось подвергнуть беглеца рутинному медицинскому обследованию и отправить его нуль-транспортером обратно на Тантал для дальнейшего специализированного лечения у доктора Адамса. Кирк, однако, давно был поклонником реабилитационных концепций доктора Адамса, и огорчался, что корабельные дела не давали ему случая посетить колонию самому, но теперь внезапное вторжение этого буйного пациента представляло едва ли не идеальную возможности. Кроме того нечто в самом ван Джелдере заинтересовало Кирка во время их короткого неожиданного столкновения он не произвел на Кирка впечатления обычного уголовника, но в глаза бросалось его безрассудстве; а Кирк не знал раньше, что не только уголовники, но и просто психиатрические больные когда-либо посылались на Тантал. Он пошел взглянуть на заключенного в лазарет.
Проводя Физиологические пробы, доктор Маккой держал его связанным, да бы, о и под действием седативных препаратов Во сне лицо пациента было расслабленным и по-детски беззащитным.
— Электроэнцефалограф выдает всплески дельта-волн, — сказал Маккой, указывая на шкалу физиологических функций. — Явно ненормально, но это не шизофрения, и не повреждения тканей или другие состояния, с которыми я знаком. После того как я заполучил его сюда, потребовалась тройная доза седативных, чтобы…
Его прервал звук, шедший со стороны кровати, странное сочетание стона и рычания. Пациент возвращался к сознанию, борясь против своих оков.
— В докладе говорилось, что он довольно разговорчив, — сказал Кирк.
— Но понять что-либо с его слов трудно. Он заявляет одно, забывает, видимо, затем начинает говорить другое… и все-таки то немногое, что я смог понять, кажется, звучит правдоподобно. Очень плохо, что у нас нет времени изучить его.
— Так это и есть система, да? — сказал человек с кровати грубо, все еще борясь. — Возьмите его назад! Оставьте его! Пусть кто-то другой побеспокоится! Черт вас…
— Как ваше имя? — спросил Кирк.
— Мое имя… мое имя… — внезапно Кирку показалось, что пациент борется не против оков, а против какой-то боли. — Мое имя… Саймон… Саймон ван Джелдер.
Он откинулся назад и добавил почти спокойно:
— Я не думаю чтобы вы слышали обо мне.
— То же имя он называл раньше, — сказал Маккой.
— Я называл? — переспросил ван Джелдер. — Я забыл. Я был директором… директором… на танталианской колонии. Не узником… Я был… ассистентом. Окончил… — его лицо исказилось. — А потом в… я проходил последипломную подготовку… подготовку…
Чем больше человек старался вспомнить, тем, по-видимому, большим страданиям подвергался.
— Забудьте об этом, — сказал Кирк мягко. — Все хорошо. Мы…
— Я знаю, — ответил ван Джелдер сквозь стиснутые зубы. — Они вычеркнули это из памяти, отредактировали, подогнали… разрушили меня! Я не… я не забуду этого! Не вернусь туда! Сперва умру! Умру, умру!
Внезапно он снова пришел в неистовство, напрягся, закричал, его лицо стало маской внутренней боли. Маккой шагнул ближе и раздалось шипение аэрозольного гипосульфита. Крики сначала угасли до бормотания, затем вообще прекратились.
— Ты хоть что-нибудь понял? — спросил Кирк.
— По крайней мере об одном и гадать нечего, — отозвался Маккой. — Он не хочет возвращаться в это — Как ты его описал? «Более похоже на курорт, чем на тюрьму». Видимо, тюрьма — она и есть тюрьма, как ее ни назови.
— Либо что-то решительно неладно там, внизу, — сказал Кирк. — Следи за его покоем, Кощей. Я собираюсь произвести небольшое исследование.
К тому времени, как Кирк вернулся на мостик, Спок уже вынимал кассету из вьюера.
— Я взял это в нашей библиотеке, капитан, — сказал он. — Нет сомнений: наш пленник — доктор ван Джелдер.
— Доктор?
— Совершенно верно. Назначен на танталианскую колонию шесть месяцев назад как ассистент доктора Адамса. Не посажен, назначен. Очень уважаемый человек в своей области.
Кирк обдумал это немного, потом повернулся к офицеру связи:
— Лейтенант Юхэра, дайте мне доктора Адамса с Тантала… Доктор? Это капитан Кирк с «Дерзости». Касательно вашего беглеца…
— С доктором ван Джелдером все в порядке? — прервал его голос Адамса с явным беспокойством. — И с вашими людьми? Нет раненых? В том состоянии, в котором он…
— Нет, никто не пострадал, сэр. Но мы думаем, вы могли бы просветить нас относительно его состояния. Мой начальник медслужбы сбит с толку.
— Меня это не удивляет. Он выполнял некую исследовательскую работу, капитан. Экспериментальный луч, который, мы надеялись, сможет исправить неисправимых. Доктор ван Джелдер чувствовал, что не имеет морального права подвергать другого человека риску чего-то такого, что он не испытал на самом себе.
Пока Адамс говорил, Маккой вышел из лифта и подошел к терминалу библиотечного компьютера, где стоял, слушая, вместе с Кирком и Споком. Теперь он поймал взгляд Кирка и бессмертным жестом провел по горлу ребром ладони.
— Понимаю, — сказал Кирк в микрофон. — Пожалуйста, подождите минутку, доктор Адамс.
Юхэра разомкнула контакт, и Кирк повернулся к Маккою.
— Объясни.
— Это звучит совершенно неправдоподобно, Джим, — сказал медик. — Не может быть, чтобы в том, что с ним произошло, был повинен он сам. Я думаю, с ним было сделано нечто. Я не могу ничего обосновать, это только впечатление — но сильное.
— Этого недостаточно, чтобы продолжать, — сказал Кирк, раздраженный, сам не зная отчего. — Это тебе не обычный надзиратель, Кощей. За последние двадцать лет Адамс сделал больше, чтобы революционизировать, гуманизировать тюрьмы и лечение заключенных, чем все остальное человечество за сорок веков. Я бывал в исправительных колониях после того, как они начали следовать его методам. Это больше не тюрьмы, это чистые, приличные клиники для больных умов. Я не собираюсь бросать недостаточно обоснованных обвинений против такого человека.
— Кто говорит хоть что-то об обвинениях? — спокойно возразил Маккой. — Ты только задавай вопросы. Предложи расследование. Если что-то действительно не так, Адамс будет уворачиваться. Что в этом плохого?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});