Читать интересную книгу Инквизиция: Омнибус - Дэн Абнетт

Честолюбивый настоятель Оксиденса пожелал получить вторую должность и стал настаивать, чтобы высшие инстанции официально оформили его назначение. Однако, многие священники возмутились. Если богоненавистные монстры осквернили храм, то как настоятель Оксиденса может быть достоин выдвигать сам себя?

— На рассмотрение этих еретических распрей уходят года…

Наконец, доклад попал в канцелярию Кардинала Астрала, ведавшего делами отдаленных епархий. Но, поскольку документы оказались неправильно оформлены (не хватало подписи одного из членов комиссии Сабурлоба, который погиб во время чистки), клерк вернул их назад.

Тем временем тщеславный настоятель успел умереть по старости лет. Его преемник направил прошение на повторное рассмотрение, приложив просьбу о собственном назначении на вакантное место.

Проходили десятилетия.

Руины Ориенса приносили доход не меньше, чем прежде ногти императора. Священники выполняли роль гидов, отдавая десятину от сборов в храм Оксиденс.

— Здесь побывали Ультрамарины, — произнес Леке.

— Правильно, большой сэр.

— А-а… где посмотреть реликвии?

Ему не терпелось приобрести кое-какие «сувениры».

Большая часть товара на лотках оказалась обычными подделками патронов — без капсюлей, без детонаторов, без зарядов.

После тщательного осмотра Лекс посоветовал Гримму купить два настоящих снаряда. Продавец заломил непомерную цену, но раб-варвар поиграл мускулами, отнюдь не похожими на спущенный шарик, и рявкнул что-то о подделках и богохульстве.

Предложение Гримма было безоговорочно принято.

Настала пора спуститься в подземный лабиринт.

Заглянув в одну из келий, Джак прошептал имя Мелинды.

Притворяясь заговорщицей, она спускалась в мрачные катакомбы, опошленные теперь зеваками, понятия не имевшими об ее отваге. О роли девушкй-ниндзя не знали ни нынешние священники, ни гиды, никто на Сабурлобе, кроме Джака, Гримма и Лекса.

Как вульгарно! Инквизитору хотелось взять в руки плеть и очистить руины от туристов, закрыть доступ в подземный храм бронированными воротами. Как смеют эти жалкие людишки топтать следы Мелинды своими грязными ногами?

— Спускаемся и смотрим логово монстров? — подтолкнул Сэмджани.

Джак отчаянно взревел — но про себя, в душе. Гид стал для него символом вульгарности. Как тут не зарычать по-звериному? Как не позволить страсти выйти из оцепенения и временно победить рационализм?

Гримм быстро вмешался, отвлекая внимание проводника:

— Так что произошло, Сэм… — он вспомнил о том, что на Сабурлобе пользуются лишь настоящим временем, — что происходит с ногтями Императора?

— Кувшин разбивается, и все теряется во время боев. Его священные ногти до сих пор валяются в песке. Их очень трудно искать.

— Это точно, — согласился Гримм.

Уцелевшие ногти надежно хранятся в Оксиденсе. Находишь здесь ноготь — получаешь полшекеля. Оставляешь себе — тебя наказывают розгами.

— Ногти еще растут, да?

— Они под замком, их никогда не выставляют на показ.

— Ты меня удивляешь.

— С давних пор, еще мой прапрадедушка рассказывает, происходит много кровавых стычек между поклонниками ногтей и поклонниками Истинного Лица…

Джак бродил между развалин храма, останавливался и долго с горечью вглядывался в темные провалы. Лекс молча сопровождал его.

Для д'Аркебуза это место также было святым. Здесь бесстрашно и победоносно сражались его собратья-десантники. Некоторые сложили в праведной битве головы, а их органы со всеми почестями забрали медики.

Синие Ультрамарины появились, выполнили свой долг и ушли, оставив после себя поэтические легенды и тысячи неиспользованных обойм, ставших предметом спекуляции. Лекс обрадовался, что сможет зарядить болтер, но и испытал горечь. Он чувствовал себя изгоем и самозванцем. Да, рыцарь-отступник, вырвавший из бровей знаки отличия… Лишь бы Рогал Дорн, заря его души, не покинул в минуту тяжких испытаний!

Гримм усердно старался занять Сэмджани разговором. Но гид, воодушевленный рассказом об Ультрамаринах, неожиданно прервал раздумья Лекса. Весело и с энтузиазмом он провозгласил:

— Да вы ведь совсем как десантник, большой сэр. Можете изображать на сцене.

Какую чушь он несет?! Прыгнуть в подземелье и носиться там, как на тренировке? Изображать из себя Ультрамарина, когда ты истинный Кулак?!

Д'Аркебуз решительно шагнул вперед, готовый задушить Сэмджани. Гримм поспешил вмешаться:

— Сэм! Мы видели… видим здание суда. Видим суд! — торопливо забормотал скват.

Лекс одернул себя. Упоминание о городском суде несколько охладило его пыл. Если свернуть невежественному жителю Сабурлоба шею, знакомство с местной каталажкой неминуемо. Мелинда ничего не рассказывала им о Суде — какая досада!

Уголовные преступления не интересовали Имперский Суд.

Убийства и кражи — дело полиции. Высокопоставленные законники расследовали заговоры против веры и Империи.

Понял ли Сэмджани, чего только что избежал? Или паломники, нанимающие его, частенько ведут себя необычно?

— Есть Суд, конечно, — прощебетал гид. — Строительство заканчивается через пять лет после атаки Ультрамаринов.

Понятно. Важнейший храм имперского культа осквернен нечеловеческими гибридами, в администрации царит коррупция…

Как рассказал Сэмджани, правивший в то время монарх Хаким Бадишах был обвинен в ереси вместе со всей семье, но затем помилован. Династия Бадишахов осталась у власти, но выплатила огромный штраф, который и пошел на строительство и содержание суда.

Сэмджани также заметил, что двери здания постоянно заперты. Судьи заняты своими собственными проблемами и интригами.

Джака это заинтересовало, отвлекая от горьких мыслей.

— Разве Маршалы Суда не проводят регулярных рейдов в Шандабаре?

Сэмджани этого не знал.

— Судьи посылают карательные отряды на поиски предателей?

Похоже, сабурлобец не знал даже, что такое карательные отряды.

— Люди готовы убивать себя, — проворчал он.

Уточнить сказанное Сэм отказался, сославшись на религиозные традиции и запреты.

Джак, Лекс и Гримм покинули развалины и пешком отправились через весь город к храму Оксиденс. По пути они остановились перед зданием суда, чтобы осмотреть его повнимательнее. Но и только. Если бы они решили поглазеть на другие достопримечательности Шандабара, побывать на рыбном рынке и на ферме камелопардов, расположенной в окрестностях столицы, их прогулка могла бы затянуться на два-три дня.

Они некоторое время понаблюдали за огромным зданием издалека. Мрачная тень высоченного шпиля затеняла целый район города.

Очевидно, для постройки суда снесли несколько жилых кварталов — или же дома лежали в развалинах после войны с генокрадами.

Стены из монолитного детрита уходили ввысь. Сотни стрельчатых узких окон как нельзя лучше подходили для амбразур.

Гримасничающие горгульи украшали зубчатый парапет и остроконечные орудийные башни. По верху здания шел фронтон высотой в десять метров, на котором на фоне орнамента из черепов лозунг:

PAX IMPERIALIS LEX IMPERIALIS.

Мир Императора. Закон Императора…

В душе д'Аркебуза слово «lex», созвучное его имени, прозвучало горьким укором, упреком в уклонении от долга. Как будто на фронтоне огромными буквами написали имя преступника!

— Ха-ха, а моего имени тут нет, — пошутил Гримм, обыгрывая фонетическое совпадение. — Меня еще не ищут.

Вряд ли сотрудники Суда вообще искали кого-нибудь. Как и говорил Сэмджани, массивные входные двери были плотно закрыты. Наверное, чтобы внутрь не заходили паломники, стекающиеся в Шандабар в Святой год.

Джак вспомнил о своем последнем посещении Суда на теплой планете Суран. Там ворота всегда были нараспашку. Бдительные арбитраторы следили из-за зеркал за проходящими по внутреннему двору. Когда в Суде рассматривалось дело, спорящие стороны располагались лагерем и жили в палатках несколько месяцев.

Специальные поставщики продовольствия снабжали их чаем на травах и булочками, повара готовили пищу на кострах. Клерки записывали показания, адвокаты советовали клиентам, как отвечать, и толковали императорские указы, изданные сотни, а то и тысячи лет назад. Порой истцы и ответчики проводили половину жизни на внутреннем дворе Суда.

Здесь, на Сабурлобе, все выглядело иначе.

Двор пустовал. Суд был закрыт.

Джак повернулся к своим спутникам:

— Ничего не скажешь, живем под зорким оком закона.

В шуме голосов вряд ли кто-то мог их подслушать.

Закон смотрит вдаль, он порой не замечает, что творится у него под носом.

Гримм кивнул на широкий экран, установленный на перекрестке. Рядом нищий собирал милостыню в огромную бронзовую урну. Монеты, казалось, падали совершенно беззвучно.