был под началом Кливе?" спросил доктор Филлипс, видимо, все еще не зная, что профессор Шрайбер - это тот самый доктор Шрайбер, который давал показания в Нюрнберге. Если в Нюрнберге русские с помощью показаний Шрайбера хотели послать сигнал американским производителям биологического оружия, то для бактериологов из Кэмп-Детрика это прошло мимо их сознания.
Бломе повторил, что Шрайбер занимал "такое же положение, как и я при Геринге в моих исследованиях рака, так что этот человек находился [непосредственно] под Герингом". Это означает, что Бломе и Шрайбер были равны в командной цепочке рейха. Они были также и закадычными врагами. "Шрайбер - русский PW [военнопленный], и все, кто знал Шрайбера , уверены, что он работает на них", - сказал Бломе. В этом мире сильной подозрительности, плутовства и хитрости невозможно было понять, кто лжет, а кто говорит правду.
Наступило время трапезы. "Закрывая этот конкретный ракурс, мы выражаем благодарность доктору Блому за его искреннее сотрудничество", - сказал доктор Бэтчелор. Он предложил поужинать всем вместе. Приятная беседа. "В это время мы не будем обсуждать этот вопрос", - сказал Бэтчелор. Как будто американцы только что не пытались повесить доктора Блома за военные преступления. Как будто Бломе не был твердым идеологом нацизма и членом его ближайшего окружения, не носил золотого партийного значка. Обменялись любезностями, и встреча была закрыта.
После встречи врачи из Детрика запросили у Химического корпуса армии все, что им было известно о докторе Эрихе Траубе. То, что доктор Бломе сказал, что больше всего он боится вспышки чумы крупного рогатого скота, было серьезной новостью. Трауб был ведущим мировым экспертом по этому заболеванию. Теперь армия США хотела заполучить его в свои ряды.
Доктор Трауб был вирусологом, микробиологом, профессором и доктором ветеринарной медицины. С 1942 г. он был вторым руководителем Государственного научно-исследовательского института Рейха в Риемсе. Он также был экспертом по болезни Ньюкасла - заразному птичьему гриппу, который, по слухам, был создан им как оружие. В химическом корпусе знали, что Трауб свободно говорит по-английски, что у него темно-каштановые волосы, серо-карие глаза и два ярко выраженных сабельных шрама на лице - на лбу и верхней губе. Они также знали, что с 1932 по 1938 год Трауб был сотрудником Рокфеллеровского института медицинских исследований в Нью-Джерси. Но после встречи с доктором Бломом Химическому корпусу понадобилась дополнительная информация о Траубе, и они разыскали двух его бывших американских коллег для интервью. Один из них, доктор Литтл, охарактеризовал Трауба как "властного немца и угрюмого человека с буйным нравом". Другой коллега, доктор Джон Нельсон, обнаружил, что, несмотря на "длительное обучение уходу за животными, Трауб из кожи вон лез, чтобы быть жестоким по отношению к ним". Это обеспокоило Нельсона, который считал, что "любой человек, жестоко обращающийся с животными, не проявляет особых различий в отношении к своим собратьям".
Перед войной Трауб получил возможность остаться в Америке и продолжить свои исследования на постоянной основе. Он решил вернуться в Германию , сославшись на верность Рейху. В 1939 г. Трауб был призван в Вермахт, в ветеринарный корпус, а в 1940 г. получил звание капитана и участвовал в кампании против Франции. Он состоял в нескольких нацистских организациях, в том числе в Национал-социалистическом корпусе мотострелков (NSKK), Национал-социалистическом народном благосостоянии (NSV), а также в Государственном корпусе охраны воздушного пространства (RLB) . Были выявлены таланты доктора Трауба как вирусолога, и он был отозван с передовой и направлен на работу по созданию биологического оружия. По словам Блома, Трауб был самым талантливым ученым, работавшим над исследованиями в области борьбы с животными - биологическим оружием, предназначенным для уничтожения животных, на которых нация больше всего полагается в качестве пищи. В конце войны, когда лаборатория в Риемсе перешла к русским, вместе с ней ушли доктор Трауб, его жена Бланка и трое детей. Лаборатория была переименована в Земельное управление II по эпидемическим болезням животных, а Трауб вернулся к исследованиям в области биооружия. Теперь, в 1947 году, армия приступила к реализации плана по переманиванию Трауба с сайта .
Что касается доктора Блома, то ученые из Детрика знали, что слишком рискованно предлагать ему контракт Paperclip всего через несколько недель после того, как он был оправдан в Нюрнберге за совершение тяжких военных преступлений. Репортаж Дрю Пирсона о контракте Paperclip, предложенном Карлу Краучу в тюрьме, расстроил генерала Эйзенхауэра и едва не поставил программу на колени. Хотя Бломе дал понять, что готов работать на армию, ученые из Детрика понимали, что ему придется остаться консультантом, не привлекающим внимания, и попасть в список целей JIOA для возможного найма в будущем.
Армейский бактериолог и эксперт по биологическому оружию доктор Гарольд Бэтчелор вернулся в Кэмп-Детрик с множеством новых идей, в том числе с методикой убийства с помощью яда, которой с ним поделился доктор Бломе . . По словам Блома, в Рейхе велись исследования биологического оружия, способного вызывать эпидемии, но при этом "убивать определенных людей". Однако в 1947 г., когда научные горизонты широко открылись, появились сотни новых способов убийства людей с помощью одного устройства, содержащего биологический или химический агент. Этой областью заинтересовалось ЦРУ. В Химическом корпусе был идеальный ученый для изучения ядов, которые можно было бы использовать для индивидуальных убийств, - Фриц Хоффманн. Но у Хоффмана было много работы. Ему еще предстояло выяснить, как синтезировать газ табун, чтобы Химический корпус мог поторопиться и начать его производство в промышленных масштабах.
ГЛАВА 16.
Безголовый монстр
В июне 1948 г. полковник Чарльз Э. Лоукс (Charles E. Loucks), курировавший ученых Paperclip в Эджвуде, получил звание бригадного генерала и был переведен в Гейдельберг. Теперь Лукс занимал должность начальника отдела сбора разведывательной информации по планам химической войны Европейского командования. В Гейдельберге он получил доступ к целой группе бывших гитлеровских химиков, начиная с тех, кто занимал высшие командные посты и ниже. В течение нескольких недель после прибытия Лоукс установил рабочие отношения с Ричардом Куном , бывшим директором Института медицинских исследований кайзера Вильгельма в Гейдельберге. Поскольку Кун и до, и во время войны имел международный авторитет, его кандидатура для участия в операции "Скрепка" была весьма проблематичной. Несмотря на то, что Кун пользовался большим уважением среди ученых, Самуэль Гаудсмит из операции "Алсос" не преминул напомнить коллегам, что во время войны Кун стал активным нацистом и начинал свои лекции с "Зиг хайль" и нацистского приветствия. В послевоенном интервью Кун солгал Гаудсмиту, поклявшись, что во время войны он никогда не работал над проектами Рейха.