Он был восьми лет и лежал в больнице, угорая от внезапно одолевшего его тяжёлого гриппа. И вот на рассвете, когда жар оставил его, наступило облегчение. И Вилли медленно вплыл в странное видение, которое запомнил и которое время от времени возвращалось к нему, особенно в тяжёлых обстоятельствах.
Где-то услышанная чудная мелодия, обрывки незнакомых стихов… Сон, едва колышась своими размытыми красками, запел ему сладкую песню и развернул изумительную картину-фантазию. Мальчик поддался этому таинственному зову и согласился вступить в волнующиеся разноцветные травы своей босой ногой. Он сошёл с постели как был — в пижамке — и вплыл, очарованный и несказанно счастливый, в этот необычный сон.
Травы волшебно запели, принимая его к себе в объятия. И он, улыбаясь, поднял руки и закружился, едва касаясь земли. Тогда течение длинных, гладких, шёлковых волн подхватило и понесло ребёнка. Он поворачивал голову, восторженно осматривался и радовался неясным, расплывчатым силуэтам далёких-далёких прозрачных замков, вырастающих, словно бесплотные цветы.
Земля пела, травы пели, воздух пел.
…говорят, что солнце там ночует…
…говорят, что ветры там живут…
Очень далеко — у самого горизонта — сгущался, собираясь, мерцающий туман, принимал неясные, постоянно меняющиеся очертания. Иногда озаряясь идущим изнутри светом, иногда выпуская клубящиеся лёгкие облака-щупальца.
…о тебе давно не помнят люди…
…о тебе не плачут, не поют…
Вырастали и таяли невесомые башенки, колыхались и растекались купола. Медленно, очень медленно взлетали брызги искр и опадали, рождая кружевные, прозрачные, воздушные мосты.
…твой волшебный дворец…
Сон понёс Вилли к недостижимой мечте. К миражу на горизонте. Фата-Моргана. Это некогда услышанное слово маленький Вилли спрятал в глубине своей памяти, как драгоценность.
Теперь этот сладкий сон из детства снова посетил Вилли. Он вздохнул счастливо, тело его расслабилось, душа успокоилась. Ночной ветер был чудесен.
Волшебный дворец, сладкий сон из детства.
* * *
Едва занялся рассвет, они быстро поднялись. Кое-как заставили себя поесть. Молча всё собрали, надели рюкзаки, нагрузили спальники и двинулись в путь.
Идти с Фальконе было нетрудно. Он и раньше был неразговорчив, а теперь и вовсе замолчал. Вилли сознавал, что это неправильно. Трудности пути должны их сблизить, а вместо этого каждый ушёл в себя.
Он попытался представить себе на месте Джеда кого-нибудь из их группы. Но лица вспоминались плохо, так же в памяти оказались стёрты имена. Вилли с лёгким удивлением обнаружил, что судьба пропавших его уже почти не занимает. Он вспомнил о Маркусе и немного запечалился. Но, вскоре и это оставило его.
Вилли шёл, подставив лицо утреннему солнцу, и грезил. Дорога завораживала.
Джед тоже шёл и смотрел в горизонт неподвижными чёрными глазами.
К полудню появились первые признаки того, что не всё в порядке. Фальконе вдруг остановился и принялся вглядываться на восток.
— Что это там темнеет? — проронил он.
— Может, горы?
— Горы южнее.
Спустя некоторое время они поняли, что это точно не горы, потому горы не двигаются. А эта тёмная широкая полоса надвигалась на них.
— Песчаная буря, — наконец, определил Фальконе. — Скоро она настигнет нас.
Они ни разу не сталкивались в пустыне с бурей и потому стали совещаться о мерах безопасности.
Едва приблизился первый шквал песка, путники закрылись в своих спальниках с головой, надеясь переждать неприятность. С собой в тесный мешок они взяли только драгоценные бутылки с водой, потому что неизвестно, как долго будет свирепствовать стихия.
Вилли трепетал в своём тёмном убежище. Его мешок надулся от проникшего сквозь молнию воздуха и принялся перекатываться. Мелкая пыль просачивалась внутрь, отчего дышать стало трудно. Невообразимый вой ветра напоминал битву разъярённой волчьей стаи с неведомым великаном.
Его обуял страх, что их с Джедом разнесёт очень далеко. Или даже его спутник погибнет, засыпанный грудами песка.
Сколько времени всё это продолжалось, неизвестно — часа два или три. Мешок оказался хорошо присыпан песком и уже не катался, как воздушный пузырь. Вилли даже начал успокаиваться. И тут произошло нечто такое, чего он никак не ожидал. Такое могло присниться только в горячечном кошмаре.
Пленник стихии вдруг ощутил, что его спальник уверенно движется по песку. Такое впечатление, что его сносит вниз. Он явно устремлялся в какую-то дыру, которой тут и быть не должно! Подтверждая это, бутылка с водой соскользнула в ноги. Вилли закричал внутри своего тесного убежища. Скольжение не только не прекращалось, но и ускорилось. Вилли попытался раскрыть молнию, чтобы выскользнуть из мешка и попытаться убежать, но молнию заело от песка.
Он подумал о Фальконе. Как он? Вдруг представилось, что буря кончилась и Джед ищет его, роется в песке, зовёт. А он, Вилли, погребён в своём мешке под мириадами сухих, наэлектризованных песчинок.
Движение внезапно прекратилось. Визг и скрип утих. Некоторое время Вилли ещё прислушивался, потом попытался раскрыть молнию. Ничто больше не било его сверху, рёв ветра превратился в тихое шуршание.
Тогда Валентай завозился, стряхивая с себя песок. Раскрыл молнию и ничего не увидел. Полная, кромешная тьма окружала его. В голове даже зазвенело от абсолютного отсутствия света. И только тихий, непрерывный шелест, пугающий хуже пролетевшей бури. Как могло такое быть? Неужели настала ночь? Сколько же часов длилось бешенство стихии?
— Эй, Джед! — позвал он.
Звук был пугающе глухим.
— Эй, Фальконе! — заорал он изо всех сил. И услышал совсем недалеко шевеление и стон. Вилли бросился в ту сторону, безошибочно определив обострённым слухом направление. И неожиданно покатился по наклонной поверхности. Падение его было прервано ударом о твёрдую стену. Но, осмыслить этого Вилли не успел — под ним что-то зашевелилось и наощупь стало ясно, что он имеет дело со спальным мешком Фальконе.
— Джед! — обрадовался Вилли и принялся теребить молнию в поисках замочка. Из мешка лишь доносились глухие крики. Оказалось, что Фальконе повезло немного меньше — он ушёл в песок головой.
— Вилли, ты живой?! — закричал он, освободившись из своего заточения. — Что это, куда мы попали?! Такая тьма!
— Я знаю столько же, сколько и ты! Мы куда-то провалились!
Фальконе начал шарить по своему спальнику.
— Где-то тут у меня завалялся фонарик.
Фонарик нашёлся. То, что они увидели, потрясло их.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});