Читать интересную книгу Черный археолог из будущего. Дикое Поле - Анатолий Спесивцев

«Хороший кораблик нам достался. Быстрый. Думаю, видя сколько врагов их настигает — а они явно поняли, что мы враги — сопротивляться турки не будут. Сдадутся без боя».

Иван ошибся. Турецкий корабль неправдоподобно быстро для парусника развернулся и окутался дымом по всей длине борта. Донёсшийся до пиратской эскадры звук залпа безусловно сказал бы им о хорошей вооружённости противника. Но для такого вывода им не надо было прислушиваться к громкости вражеского залпа. Эти враги не только быстро ходили по морю, но и стреляли метко. На шедшей впереди галере Васюринского одно из вражеских ядер разбило пополам мачту, другое легко, будто картонный, пробило борт, поразив при этом гребцов, третье пронеслось сквозь собравшуюся на носу толпу казаков, приготовившихся к абордажу, прервав жизни минимум троих из них. Ещё несколько ядер подняли непривычно высокие для казацкого глаза всплески невдалеке. Галера вильнула, из-за появившейся неравномерности в гребле разных бортов. Её тут же опередили соседи справа и слева. У Ивана от такого неприятного сюрприза голос вернулся, что было очень кстати. Удалось избежать врезания в бок опережавшей флагмана галеры слева.

Естественно, флагман отстал, и второй залп, на этот раз картечи, достался именно двум обогнавшим его соседям. И был он куда более смертоносным, чем первый. Так что будь у турок три врага, они вполне могли бы рассчитывать на спокойный уход, если не на победу. Но в пиратской флотилии было тридцать кораблей и третьего залпа туркам дать не позволили. К его борту со стуком, втянув вёсла по борту, «прилепилась» казацкая галера, к ней тут же присоединилась другая, третья обошла вражеский корабль с носа, получив картечный «душ» из двух носовых пушчонок, и казаки со знаменитым своим рёвом бросились на врагов с другого борта. Потом выяснилось, что им крупно повезло. Пушки были заряжены картечью и там, но вражеским артиллеристам было уже не до стрельбы. На палубе шла ожесточённая рубка. Выглядевшие необычно загорелыми даже для турок, враги сопротивлялись отчаянно и умело. Но при подавляющем численном перевесе казаков, потерявших в схватке, удивительное дело, почти в два раза больше людей, турок добили быстро. Пощады они не просили, да и давать её им никто не собирался. Среди абордажников никто не сообразил, что не помешало бы взять пленного.

Иван, видя что к схватке на паруснике он не успевает, пошёл на нос своего судна. У попавшегося на пути и не посторонившегося новика Анцифера Хохолкова, когда наказной атаман его сдвинул со своей дороги, глаза на белом, будто выбеленном лице оказались заполошно испуганными, а мокрое пятно на шароварах было, судя по запаху, не от морских брызг.

— Ну, не бойся казаче. Нам казакам бояться не положено, кто ж, если что, землю родную защищать будет?

— Ой, батько, их… их… в… — здесь заледеневший от испуга казачонок смог немного расслабиться в присутствии величайшего для него авторитета и… чуть было не облевал его. Но Ивану обращаться с молодыками было не привыкать, он уверенной рукой развернул парнишку к борту, а сам продолжил путь. Через несколько шагов ему пришлось подать голос.

— А ну-ка хлопцы, пропустите меня!

Услышав знакомый голос казаки посторонились. Большей частью неопытные и молодые они пребывали в ненормальном и совершенно не боевом настроении. Им впервые в жизни пришлось наблюдать, как у стоявших рядом людей отрывает голову, уродует тела вражеское ядро. Иван заметил мокрые штаны ещё у одного из них, все толпившиеся здесь выглядели откровенно перетрусившими.

Выйдя на нос, где стояли испытанные в боях казаки, атаман понял причину испуга молодых. Ядро, пронесясь сквозь толпу наделало бед. Одного, Степана Вжика он смог узнать только по расшитому золотом поясу, головы у тела не было. У другого казака ядро оторвало плечо вместе с рукой, третьему вырвало большой кусок груди, почти перерубив его пополам, видимо в момент попадания в него он стоял боком к врагу. Ещё одному казаку перевязали предплечье, но, судя по всему, Семён Луговой не только выживет, но и сможет отомстить врагу за убитых товарищей.

Оставшиеся на носу казаки, в отличие от попятившихся молодыков, гибели товарищей не испугались и были готовы вступить в бой. Этих волков видом оторванной головы не испугаешь, если понадобится, они сами кому надо голову отгрызут. Именно такие бойцы и прославили казаков. Иван снял шапку, перекрестился и склонил перед погибшими голову.

«Только вот беда, перепуганных куриц на корабле сейчас больше. Да… не все наши молодыки смогут стать настоящими казаками, не все… А тут такие события грядут! Чую, не знаю чем, но точно чую, вот-вот исполнится задумка Аркадия и Свитки. Пожалуй, переброшу на захваченное судно команду, и домой. Да надо бы узнать что за корабль, очень уж хорош ».

Подошедший командир гребной палубы доложил, что на ней один человек ядром убит, трое щепками ранены, все из молодыков. Иван отдал приказ о ремонте корабля и приказал подтянуть дубок, маленькую лодку, которая была привязана к корме. Прежде чем двигаться обратно, хотелось посмотреть на приобретение.

Вблизи новый корабль казацкого флота оказался ещё более привлекательным, чем издали. При галерной длине имел широкую палубу, далеко выступающую корму, но узкий, по хищному острый корпус. Нёс на борту, как казацкие шхуны, двадцать пушек, но если пары сзади и впереди были такими же недомерками, то стоявшие по бортам были крупнее. Иван внимательно осмотрел несколько из них и понял, что сделаны в одной мастерской по одному образцу. Судя по лилиям, во Франции. Бравшие врагов на абордаж просветили его, что такие корабли принято называть шебеками и они очень популярны у магрибских пиратов. Один из новичков, левантийский грек, встречал такие в Средиземном море. Вероятно захваченное судно пришло из Туниса или Алжира. Номинально тамошние пираты являются поданными турецкого султана, он мог им что-то пообещать за помощь в уничтожении казаков. Васюринский убедившись, что мусульманские пираты — серьёзные враги, решил ускорить уход назад. Необходимо было сообщить о степени нависшей над казацким флотом опасности. Собственно о прибытии судов из Магриба к Стамбулу стало известно в недели две назад.

«Дааа… будь во время прошлого сражения у турок с десяток таких корабликов, перебили бы они нас, как пить дать. Хорошо, что Великий визирь отправил флот на нас не дожидаясь их прибытия. Видно, по доносу валиде-ханум султан, на наше счастье, из-под Багдада прикрикнул на него. А вызвал он, думается не десяток, куда больше. Днём с такими врагами лучше не связываться… ну да у нас ночного опыта драк хватает. Осилим и эту напасть».

Бедлам — естественное состояние человеческого общества?

Азов, конец августа 7146 года от с.м

Долгожданное известие пришло. Смелая, если не выражаться командным (он же матерный) языком, идея воплотилась в жизнь. Повелитель правоверных султан Мурад IV скоропостижно скончался под Багдадом в тысяча шестьсот тридцать седьмом году. А не в тысяча шестьсот сороковом, как в реале. Правильной была где-то вычитанная Аркадием мысль, что султан умер не от болезни и ослабления организма систематическим пьянством, так нехарактерным для мусульман, а был отравлен. По приказу своей властолюбивой мамаши. Кёслем-султан не желала лишаться власти.

Когда попаданец предложил закрутить эту интригу, друзья поначалу отнеслись к его задумке скептически. Уж очень ненадёжно выглядели его логические построения, да и сам он не отрицал, что достоверно не знает, был убит или умер от болезни Мурад IV. А сил и средств на воплощение в жизнь интрига требовала значительных. Как ни странно, но первым поверил Аркадию всегда сомневающийся Свитка, а не ближайшие друзья. Потом их подержали ещё несколько характерников, и дело закрутилось. Из атаманов о начатой атаке на Османскую империю сообщили, под величайшим секретом, только Петрову старшему, Татаринову и Сирко с Богуном. Последние попали в круг посвящённых как характерники.

В Стамбул, на кораблях из Кафы, Тамани, других принадлежавших туркам портов Северного Причерноморья, на турецких же судах поплыли люди. Часть из них имела вид мусульман, другие выглядели как христиане из подданных Высокой Порты. А по Стамбулу вскоре поползли слухи, что Мурад окончательно решился на уничтожение своего слабовольно брата, Ибрагима, оставленного в живых только по настоянию их матери, волевой и властолюбивой Кёслем-султан. Что, кстати, было грубейшим нарушением османских обычаев уничтожать ВСЕХ братьев султана сразу по восшествии его на трон. Одновременно, якобы, султан хотел лишить реальной власти и посадить под замок свою мать, во избежание вреда от её интриг.

Вопреки славе пьяницы, Мурад был весьма неплохим правителем. Жестоким, неглупым и решительным. Он сумел навести в раздираемой восстаниями в провинциях стране видимость порядка, беспощадными и частыми расправами привёл к покорности столицу. Правда многочисленные его реформы были попыткой восстановить прежний блеск империи путём возврата к старым обычаям и традициям. Людей понимающих, что именно они, эти самые традиции и привели страну к упадку, в Османской империи исторические источники не зафиксировали. Даже самые умные из прожектёров жаждали возвращения во времена Сулеймана Великолепного, не желая замечать, что весь мир, или, по крайней мере, Европа, неудержимо изменяется. Своего единоутробного брата он оставил в живых только под сильнейшим давлением матери. Несколько раз Мурад порывался его уничтожить, но довести до исполнения это желание не сумел. Жил Ибрагим под строжайшей охраной в Топкане, запертый в свою комнату, боящийся и мышиного шороха.