— Весна, — сообщил Ворон как раз тем утром, когда Гарольд вернулся к нам, после завтрака. — Дело к маю. Ну что, будущие маги, морально готовы к этому мероприятию?
— К мероприятию-то — да, — подумав, заявила Гелла, к тому времени — признанная любимица наставника. Точнее, она считала, что является его любимицей, и часть нас склонялась к тому же. Сам Ворон это никак не подтверждал, хотя и не отрицал. По моему личному мнению, он про это даже не знал. — К нежелательным последствиям — нет.
— Ну, к ним никто никогда не готов. — Ворон пыхнул трубочкой. — Тут уж — кому что суждено. При этом любой из вас может сказать мне в урочный день: «Мастер, я не буду проходить инициацию». И все — он освобожден от этого действа. Я даже позволю этим людям досмотреть церемонию до конца, почему нет?
Все промолчали, даже Гелла. Да, очень страшно. Даже не умирать страшно, а думать о том, что предстоит стоять в шеренге и ждать того момента, когда скипетр коснется твоего лба.
Я много об этом размышлял и сейчас не знал, чего боюсь больше, — инициации или мастера Гая. Хотя путем исключения инициация была меньшим из зол. Там у меня шанс выжить был, а в случае отказа от этого мероприятия его вовсе не было. Я точно знал, что провести моего нанимателя мне не удастся.
— Ба, Монброн. — Ворон то ли на самом деле только в этот момент заметил Гарольда, который с завидным аппетитом съел тарелку каши и с доброй улыбкой глазел на простолюдинов, промокая уголки рта все тем же платком с завязанным на нем узлом, то ли лишь сейчас счел необходимым отметить его присутствие среди нас. Поди знай, что тут верно. — Рад видеть тебя.
— И я рад видеть вас, учитель. — Гарольд, не вставая, кивнул магу. — Отдельное спасибо вам за заботу о моем здоровье. Я наслышан о том, что вы всячески способствовали моему выздоровлению.
Его невероятно задел тот факт, что наш учитель никак ему не помог, он это не демонстрировал, но я уже достаточно хорошо изучил его натуру. Он не то чтобы обиделся — это было бы просто глупо, Ворону на наши обиды плюнуть и растереть, но осадочек у Гарольда в душе точно остался.
— Есть такое. — Маг благосклонно кивнул. — Если честно, ваши безумства недешево мне обошлись. Моя травяная кладовая просто разграблена, случись чего, так лечиться будет нечем. Хорошо, я понимаю — бадьян, тимьян, кровохлебка. Но на кой вам календула понадобилась? И корни облепихи? Что вы с ними-то делали?
— Перепутали, — подала голос Луиза. — Мы не нарочно.
— Перепутали, — проворчал маг. — Будет вам дополнительное задание на осень, травы мне собирать.
— Дополнительное? — влезла в разговор Флоренс. — А что, предвидится какое-то основное?
— Любопытство не порок. — Маг встал, подошел к зардевшейся Флайт и положил ей руку на затылок. — Особенно если оно проявляется в областях познания или каких-то исследованиях. Но вот когда отдельные ученицы лезут туда, куда не следует…
— Я все поняла, — пискнула Флоренс, которую буквально вдавило в скамью. — Наставник, правда поняла! Ай-ай!
— Что до тебя, Монброн… — Ворон подошел к Гарольду, который смотрел на него исподлобья. — Скажу так — с друзьями тебе повезло больше, чем ты того заслуживаешь.
— Это да. — Гарольд улыбнулся. — С друзьями мне повезло. Признаться, сам не ожидал.
— Да ты заканчивай фразу, — подбодрил Ворон. — Не то что с наставником, верно?
— Я этого не говорил. — Гарольд отвел глаза в сторону.
— Зато думал. — Ворон потрепал его по плечу. — Ты смелый парень. Монброн. Глупый, нетерпеливый, непоследовательный, но смелый. Не лишай меня шанса уважать тебя хоть за что-то.
— А что, больше не за что? — встрепенулся Гарольд.
— По твоим делам — нет, — пожал плечами Ворон. — Ты влез в драку, которая тебе лично была не так нужна, не послушал доброго совета, заработал новые шрамы, пропустил кучу занятий, внес раздор в ваше маленькое общество. Разве это похоже на поступки умного человека? Впрочем, не расстраивайся, по поводу второго участника поединка у меня сложилось такое же мнение.
Насчет раздора Ворон был прав. Нет, никаких драк и тем более кровопусканий со дня поединка не было, но это совершенно не означало, что все наладилось. Напротив, трещина между нами и простолюдинами расширилась до критической отметки. Если до того мы кое-как общались, шутили и жили по большому счету как добрые соседи, то теперь между нами был, как выразился Аллан, «вооруженный нейтралитет». Мы сидели за разными столами; впервые с того момента, как оказались в замке, никто ни с кем даже не пробовал заговаривать. И еще — на кухню теперь ходили две смены — наша и их, и каждая готовила для своих. Оно и понятно — никто не хотел быть отравленным. Ворон, узнав об этом, только головой помотал, но ничего говорить не стал.
Никого возведенная стена не беспокоила, напротив, многих она радовала. И правы оказались те, кто с самого начала утверждал, что невозможно стереть черту, которую до нас провели наши предки, и что все опыты Ворона в результате провалятся. Возможно, что с обеих сторон и были те, кто сожалел о случившемся, только вслух они про это не говорили, справедливо опасаясь непонимания остальных.
И совсем печально все было с Алланом. За время выздоровления Гарольда он окончательно растерял какой-либо авторитет среди равных себе. Нет, он не ратовал за возвращение единства среди учеников, не проповедовал смирение и всеобщую дружбу, но то, что раньше он именно к этому и призывал, сыграло свою роль.
Он не стал изгоем, его никто не попрекал былым, и за спиной у него разговоры не велись. Но его слово отныне не было последним, и право решать за всех он потерял окончательно и бесповоротно. Собственно, это право лидера было негласным, но все же. Аллан был первым среди равных. Теперь же он стал одним из нас, не более того.
Сам Аллан воспринял эту перемену статуса философски, никому ничего объяснять не стал и с этих пор проводил все свободное время в библиотеке в компании с Геллой и Магдаленой. С другими же соучениками он общался крайне неохотно и только по необходимости. Это меня печалило. Я все-таки хотел найти того, кто стоял за всей этой историей с поединком, и Аллан мог мне дать ключ к пониманию произошедшего. Он мог мне сказать, кто с ним был в библиотеке и кто сыпанул ему сонного зелья в кубок. Мог, но не стал. Он лишь сообщил, что его просто сморил сон, вот и все. А зелья никакого не было, это выдумки Аманды. Я уж его и упрашивал, и пытался усовестить, но как об стену горох.
Так я и не выяснил, чьих это рук дело, и до поры до времени отложил этот вопрос в дальний ящик, на потом. Уверен, что тот, кто все это сделал, себя еще проявит, так что я подожду. Я терпеливый.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});