- Уходим, - тихо сказал своим сержантам лейтенант Баранов, - Никуда они от нас теперь не денутся.
Полковники Гришин и Яманов и комиссар дивизии Канцедал, когда пришли со штабом в Гремячее, не сразу и поверили своим глазам, что на дороге стоит столь длинная колонна захваченных их бойцами автомашин.
- А ведь большое дело сделали, Алексей Александрович, - довольно сказал Гришин Яманову. - Вот что значит, действовать решительно и смело. Этой операцией мы за многое оправдаемся да и с фрицами посчитались неплохо.
- Товарищ полковник, здесь в избе раненый немецкий генерал, - подошел к Гришину взволнованный капитан Лукьянюк.
- Пойдем посмотрим.
У крыльца на бревнах сидели двое немцев. Полковник Яманов, заходивший в избу последним, услышал, как один из них нарочно громко сказал: "Руссише швайне".
- Что-о? - Яманов, бледнея от ненависти, вытащил из кобуры браунинг.
- О, белгиен, - кивнул на браунинг немец, сразу расплываясь в подобострастной улыбке.
Яманов выстрелил ему в грудь, немец, выкатив глаза, медленно и молча повалился на землю. Второй пленный в ужасе вытянулся по стойке "Смирно". Опешил от этой сцены и часовой, курносый парень с винтовкой.
- Оттащи эту шваль отсюда, - сказал Яманов часовому. Ему было неловко перед ним за свою минутную слабость. Он не должен был убивать этого пленного, но и сдержать себя после всего пережитого за последние дни не смог.
В избе полковник Гришин допрашивал пленного генерала:
- Значит, говорить с нами отказываетесь? Ну что ж, дело ваше.
Немец, холеный, седой, с аккуратным пробором, лежал на лавке. Ноги его были обмотаны каким-то тряпками.
- Что с ним делать, товарищ полковник? - спросил Лукьянюк Гришина.
- А что бы он с тобой делал, если бы ты к нему в лапы попал?
Они вышли из избы и как раз подошел лейтенант Баранов.
- Немедленно поднимай роту и на хутор, - выслушав его доклад, приказал полковник Гришин старшему лейтенанту Михайленко, - а то уйдут еще. Капитан Балакин, вы тоже со своими людьми идите за Михайленко.
- Там танк был, товарищ полковник, - перебил его Баранов.
- Эй, танкист, - постучал Гришин по броне забрызганного грязью Т-34, отставшего от бригады Бахарова и двое суток двигавшегося со штабом полковника Гришина.
Из люка вылез капитан, явно навеселе, с папиросой в зубах.
- Съезди на соседний хутор, дело есть, - приказал Гришин, - Ребята мои покажут.
- Пусть садятся на броню, - сказал капитан и скрылся в башне.
Лейтенанту Вольхину до этого никогда не приходилось ездить на танке, да и видел-то он его близко впервые в жизни, поэтому залез на броню с большой охотой. Бойцы облепили танк так, что, казалось, именно из-за них он и сдвинулся с места с таким трудом.
Рота старшего лейтенанта Михайленко и отряд капитана Балакина прибыли на хутор, думая, что придется вести бой, но немецкий танк незадолго до их прихода ушел, и Михайленко, пожав руки вылезшим размяться танкистам, сказал:
- Спасибо, но помощь ваша не понадобится. Можете возвращаться.
- Стоило горючку жечь? Другой раз не зовите.
К бойцам, облепившим машины, со всех сторон сбегались женщины и ребятишки.
- Товарищи! Забирайте из машин все, что хотите. Муки вот - целая машина. Только побыстрее, сейчас будем сжигать и уходить, - кричал лейтенант Михайленко.
Бойцы быстро скидывали с машин мешки и ящики.
- А вы уходите или оборонять нас будете? - спросила Михайленко молодая женщина.
- Уходим, бабоньки, но скоро вернемся.
- А нас, значит, на немцев оставляете? - заголосила другая. - Куда я с тремя детьми - мал-мала меньше.
- Поджигайте скорее, - не обращая внимания на женщин, крикнул Михайленко своим бойцам. - Тряпку в бензин и на двигатель.
Несколько автомашин быстро занялись огнем.
- Отгоните от домов, сгорим все! - закричала какая-то женщина.
- Как теперь отгонишь? Да мы и не шофера, - ответил ей Вольхин. Ничего, не сгоришь.
Вдруг в одной машине сильно рвануло и через ребра, на которых крепится тент, во все стороны полетели десятки разноцветных ракет.
- Вот и фейерверк по случаю победы, - улыбнулся Вольхин.
- Всем обратно! - подал команду лейтенант Михайленко. - Дело сделано.
- В общей сложности сто пятьдесят автомашин с боеприпасами, обмундированием, продовольствием, - радовался победе полковник Гришин. Такого успеха и ожидать было невозможно в наших-то обстоятельствах! Петр Никифорович, - обратился он к Канцедалу, - Сейчас же запиши всех отличившихся. Выйдем - всех к наградам представлю! Туркина, Михайленко, Филиппченко, Балакина - особенно. Ну, связисты, ну, молодцы, вот что значит кадр!
Рано утром к колонне немецких автомашин у хутора Гремячего подошли два наших Т-34.
- Эй, кто тут старший? - из башни вылез чумазый танкист. - Мне сказали, что здесь должны стоять два бензовоза.
Лейтенант Червов показал машины танкистам, они быстро зацепили их тросом и утащили в деревню. А минут через пять на колонну снова вышел танк, на этот раз - немецкий, встал метрах в двухстах и начал методично поливать дорогу из пулемета.
- Не мог ты раньше подойти, ох и получил бы по зубам! - ругался Червов.
По танку выстрелила наша сорокапятка, единственная, оставшаяся в отряде полковника Гришина, и танк перенес огонь на нее. От второго попадания у танка заклинило пулемет. Он выстрелил болванкой и одна из сосен, стоявших за дорогой, переломилась пополам.
- Снаряды кончились! - закричал кто-то из артиллеристов. - Эй, кто там, в передке еще есть! Принесите скорее!
Лейтенант Червов, все это время лежавший за обочиной как раз напротив танка, привстал, чтобы сбегать за снарядом, но в эту же секунду что-то сильно ударило ему под мышку. Рука сразу онемела, по всему телу разлилась чудовищная боль.
- Что с тобой, лейтенант? - подполз к нему Вольхин.
- Рука... - простонал Червов.
- Ну и везучий же ты, Андрей. Смотри, чем тебя: болванка! Всю лопатку сплющило. Хорошо еще, что не в лоб, - говорил Вольхин, оттаскивая Червова в сторону. - Ничего, пройдет. Благодари бога, что у него не снаряды, а болванки оказались, и то калибра тридцать семь миллиметров, а то - конец бы тебе. Да и эта болванка: ладно что под мышку, а не в лоб.
Червов лежал бледный от пережитого потрясения и страха.
Они подружились с первого взгляда. У обоих было такое чувство, что знают друг друга давно. Что их сблизило - может быть, то, что один не имел подчиненных, хотя и был лейтенантом, как Червов, потому что занимался радио, а другой не имел их, потому что потерял свою роту. Оба они были в эти дни как бы сами по себе, хотя и среди людей, это их и сблизило.
- Сейчас я тебе попить принесу, - сказал Вольхин Червову.
У немецкого танка заглох мотор. Не стреляло и наше орудие - снарядов ему так никто и не подал. Несколько минут бойцы, лежавшие в придорожной канаве, напряженно ждали, что же будет дальше. Наконец, у танка заработал двигатель, он дал задний ход, круто развернулся и уполз за бугор.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});