Савард снова опустился на солому и прикрыл глаза. Никакой новой информации императрица не сообщила. Он и так отлично понимал, что происходит. Хотелось подробностей: в чём состоит ультиматум. Но дамочка явно не собиралась удовлетворять его интерес.
Матильда же, не получив отклика, заволновалась:
— А они там вообще живы? Молчат и даже не шевелятся.
Дейрел постарался ее успокоить:
— Вам просто не видно, ваше величество. Они живы и все слышат.
На эти слова Савард откликнулся:
— Иди в задницу Дейрел. Не мешай спать. А то сейчас Гер проснется и ты узнаешь о себе много нового. Вот только оно вряд ли будет интересным.
— Такое проявление пренебрежения оскорбило императрицу до глубины души. Ее проигнорировали! Затеяли перебранку, как будто они тут одни!
Но так как до узников было не дотянуться, она накинулась на мага и обвинила его во всём, что сумела сходу придумать. Звучало это не как гнев могущественной властительницы, а как жалобы маленькой девочки: никто меня не любит, не жалеет, не уважает…
Савард искренне рассмеялся, услышав, как императрица распекает своего придворного мага. Затем раздался другой голос и у Вера волоски на затылке встали дыбом. Он узнал Ансара Эгелена, которого поклялся в порошок стереть за то, что он хотел сделать с Бетти!
— Ваше Величество, успокойтесь. Ваши враги в темнице. Пусть себе ругаются, это знак их слабости. Все равно вы победите, а им не жить.
А парень не полный идиот. Успокоил курицу на раз. Матильда перестала визжать, как резаная и страстно задышала. Даже в камере было слышно, как она пыхтит.
Вероятно, песчаник прибег к обычному средству успокоения для не очень умных женщин: стал ласкать императрицу прямо в тюремном коридоре. Затем снова зазвучал его голос:
— Ваше Величество, вы им сказали всё, что хотели? Так идемте же отсюда! Здесь не место для прекрасных дам, тем более для вас, Ваше Величество.
Он так выделял голосом слова "Ваше Величество", что невольно закрадывалась мысль: это замена другим, более ласковым и интимным. Императрица тут же растеклась сладкой лужицей и позволила себя увести. Топот ее каблучков перекрывал грохот от сапог стражников.
Наконец все ушли. Все, кроме Дейрела. Тот сунул нос в окошко и сказал:
— Эй, Савард, скажи этой скотине Герулену, что он зря меня недооценивал. Он здесь так и сдохнет, а я буду править от лица этой милой дурочки. Осталось дождаться, пока Беттина Комин наладит нам трон и корону, чтобы мальчишку можно было считать наследником, а там…
— Ты не боишься мне это сообщать? — удивился Вер.
— Не боюсь. Ты отсюда не выйдешь, а значит, не сможешь никому рассказать.
Он еще что‑то говорил, упиваясь властью над теми, кто еще недавно был для него недосягаемой вершиной. А Савард тем временем обрабатывал информацию.
Дейрел сказал: Беттина Комин. Выходит, он еще не знает, что она теперь Савард? А может он не в курсе, что она дракон? Нет, не может быть. Ансар Эгелен должен был это знать, а значит, Дейрел тоже поставлен в известность. Или он не понимает, что такое золотой дракон?
А ведь не понимает!
Эгелен — чистокровный песчаник, у Дейрела тоже в предках только люди, эльфы и те же песчаные демоны. Расоведение — не тот предмет, которым студенты особо увлекаются. Научаются различать приметы разной крови и на этом останавливаются. Откуда им знать про драконов, особенно золотых?
Помимо воли на губах у Вера заиграла хищная улыбка. Пусть Дейрел разоряется и дальше. Посмотрим, что будет, когда тут появится Беттина!
* * *
Утро выдалось серым и дождливым. Мелкий дождичек сеялся из низких обложных туч, делая все вокруг мокрым и противным. Такая погода пришлась драконице не по нраву. Бетти с трудом уговорила бабушку хоть один раз до завтрака совершить облёт Академии и удостовериться, что все в порядке.
Авенара согласилась, но настроение ее, и так унылое, от этого только еще больше испортилось.
Так что военный совет, объявленный драконицей, начался в обстановке общей подавленности. Авенара завела речь о том, что не уверена, живы ли до сих пор Герулен, Эверард и Маелис. Ей, видите ли, страшный сон приснился, а у драконов они бывают вещими. После чего она изложила то, что ей привиделось: там были темные казематы, груды мертвых тел и реки крови.
Обсуждать вещие сны ни у кого желания не было, но сказать Авенаре в лицо, что это просто выражение ее страхов, никто не решился. Так все и мялись, не рискуя столкнуть беседу с нежелательной колеи.
Первым не выдержал Марульф. Стоило секретарю сунуть нос в кабинет и намекнуть, что надо подписывать бумаги, как он вскочил, извинился, и вышел. Как ни странно, его уход подействовал на остальных положительно. Авенара отвлеклась и вспомнила, что вчера у Джимми была какая‑то идея.
Пока дамы обсасывали тему вещих снов, математик сидел тихо. Но когда драконица сказала, что готова его выслушать, он тут же взбодрился, встал и вытащил на свет давешний рисунок. Со вчерашнего для он дополнительно покрылся прямыми линиями и разноцветной штриховкой, которые были призваны выделить некие части дворца.
Впрочем, от сгрудившихся вокруг Джимми женщин смысл этих дополнений ускользал. Так что все с интересом слушали, когда он начал свои объяснения.
— У нас, как я понял, задача проникнуть во дворец и вывести оттуда наших друзей живыми и здоровыми.
Все дружно закивали, подтверждая его мнение.
— Отлично! Проникать будешь ты, Беттина, под видом очередной пленницы. Это я тоже правильно понял?
— Более чем, — отрезала Авенара.
— Кроме того, массовая гибель тех, кто живет во дворце, не планируется. Нам нужно спасти людей, а не губить их. Верно?
Тут ему даже отвечать никто не стал: вопрос был риторическим. Джимми ткнул пальцем в свою картинку:
— Смотрите: вот дворец. Здесь парадная часть: тронный зал и всякие гостиные и прочие залы для восхищенных посетителей. Как я понимаю, Бетти, тебя поначалу приведут туда. Здесь жилая часть: личные покои императрицы и ее придворных, а также комнаты прислуги. А между ними административно — хозяйственная часть: кабинеты, приемные, разные помещения служебного назначения. По крайней мере мне так Марульф объяснил. Все три части достаточно автономны, а жилая отделена от парадной и отнесена так далеко специально, чтобы те, кто не живет во дворце постоянно, не имели доступа в частые покои императора и его семьи.
— И что это нам дает? — заинтересовалась Лисса.
— То, что теперь мне ясно, где можно будет нанести удар так, что пострадает меньше всего народу. Полностью жертв избежать не удастся…