– Тайен была «сделанным» человеком, – невозмутимо сказал Торвент. – Ее сделал я.
Фраза прозвучала эффектно. Даже слишком эффектно. Прошло несколько минут, пока Герфегест решился вымолвить хоть слово.
– Я догадался, что она не человек. Но было слишком поздно, – сказал Герфегест, перед мысленным взором которого пронеслось то одинокое утро близ святилища, омытого кровью его прежней возлюбленной. Лиса, богомол, дрозд… Горхла,за его спиной поедающий бражника. Похоже, Горхла тоже не был простаком.
– Я сделал ее, вложив в нее всю свою пробудившуюся силу. Она была хороша. Очень хороша. Но случайности погубили мой замысел. И имя этой случайности тебе, должно быть, известно.
– Любовь, – прошептал Герфегест, до крови сжимая кулаки.
– Любовь Герфегест, – согласился Торвент. – Сармонтазара изменила тебя. Ты был уже не тот коварный и холодный мальчишка, которого Зикра Кон-гетлар учил орудовать волчьей метелкой, ломать двумя пальцами железные прутья и сверять свой путь со звездной пылью на небе. Ты, конечно, не перестал быть Конгетларом, но в тебе осталось от человека Алустрала не больше, чем во мне сейчас Зикры Кон-гетлара, – улыбнулся Торвент. – Тогда я не знал этого. И Тайен не знала. Вы полюбили друг друга, и твоя любовь позволила ей обрести собственную волю и собственную жизнь. Она перестала быть «сделанным» человеком. И она забыла обо всем, что должна была тебе сказать. Забыла о Семени Ветра. Забыла обо мне. Когда ты подобрал ее, покалеченную снежным барсом, она еще помнила. Но вот три дня спустя было уже бесполезно взывать к ее послушанию. Глупая девочка уже не слышала моего голоса…
– Ты несправедлив к ней, Торвент, – сказал Герфегест, уронив голову на руки. – Когда люди Ганфа-лы окружили наше жилище, она, и именно Тайен, удержала меня от того, чтобы сменять наши жизни на Семя Ветра. Только благодаря ее сакральному знанию, вложенному в нее твоей силой, мы смогли одолеть Слепца. Самую омерзительную из виденных мною тварей. Она, но не я, знала заклинание, способное воззвать к жизни Семя Ветра.
– Все это так. Но она сделала это слишком поздно. Теперь тебе, Герфегест, надеюсь, ясен смысл моей первой фразы. Я действительно сделал все, чтобы этот наш разговор не состоялся.
– Я понимаю, Торвент. Вначале ты сделал Тайен, чтобы она говорила со мной твоими устами, избавив тебя от этой необходимости. Затем ты путал следы, сбежав из Рема на судне контрабандистов…
– Насчет Тайен верно. Насчет контрабандистов – нет. Если бы я хотел сделать так, чтобы ты не нашел меня, все твои попытки отыскать меня были бы тщетными.
Герфегест погрузился в глубокие раздумья. Осмыслить все сказанное регентом за те секунды, которые были у него, было явно невозможно. С другой стороны, ветры судьбы столь переменчивы, если он не выяснит сейчас, вот именно сейчас, все, что хочет, быть может, судьба и не предоставит ему второго шанса.
– Ты сделал Тайен оттого, что тебя заботил путь Семени Ветра, не так ли? Ты хотел сделать так, чтобы Семя Ветра никогда не попало в Синий Алустрал.
– Все верно, Герфегест, – утвердительно кивнул Торвент.
– Но она не смогла отвратить меня от возвращения в Сармонтазару. Я вернулся и принес Семя Ветра в мир воды. Так отчего же ты брезговал мной все это время? Отчего ты не послал ко мне слугу, почтовую чайку, говорящую раковину? Отчего ты заставил меня искать тебя, слоняясь по веселым кварталам Рема?
– Из-за Ганфалы, Герфегест. Ты принес Семя Ветра Ганфале, а не мне. Ты стал его вассалом. Ты верил ему. Что бы я ни предпринимал, Ганфала не позволил бы тебе пойти наперекор своей воле. И я почувствовал, что проиграл. Вместе со мной проиграл и Зикра Конгетлар, мой настоящий отец.
Спокойствие неожиданно покинуло Герфегеста.
– Ну и что с того, что я нес его для Ганфалы? Что с того, что вел себя словно вассал? Все мы временами заблуждаемся. Жизнь – это чехарда удач и неудач. Правильного и неправильного. Откровений и глубочайших заблуждений. Правда открылась мне благодаря Хармане Гамелин, и я больше не слуга Ганфале. Времена изменились, и все, что я хочу знать теперь – как поступить с Семенем Ветра. Ты знаешь правду, но твоя игра мне не ясна.
Герфегест высвободил из-под одежды медальон, в котором лежала драгоценная ноша.
– Что делать с Семенем Ветра? – небрежно бросил Торвент. – Это очень глупый вопрос.
– В чем же глупость моего вопроса? – Герфегест скроил самую саркастическую мину, на которую был способен.
– Потому что Семя Ветра у Ганфалы. Тот кусочек овечьего кала, который ты столь бережно хранишь внутри своего медальона – не более чем обманка, заговоренная магией Надзирающего над Равновесием. Он давно обыграл тебя, Герфегест.
15
Герфегест и Торвент не глядели друг на друга. Вишневая вода в кувшине иссякла. Масло в светильнике кончилось. Волны играли файелантом Пелнов, словно ребенок кожаным мячом. Бледно-желтый диск луны издевательски поглядывал на них сквозь окно каюты.
Наконец Торвент взял на себя труд прервать тягостное молчание,
– Твое уныние, Герфегест, мне понятно. Но, надеюсь, теперь и тебе стало понятно мое. Мне незачем было искать встречи с тобой, ибо у меня в запасе не было слов, которые можно было бы швырнуть на лживые весы мироздания.
– Отчего же» ты не остался в Обители Ветра, а плывешь сейчас со мной? Ты ведь знал, что вся наша суета – это суета вокруг гиблого дела.
– Оно не было гиблым – оно было проигранным. Но теперь речь для меня идет не о простом поражении. Ганфала натянул нос Зикре Конгетлару. Если бы только это. Больное самолюбие унять так же просто, как плачущего ребенка. Ты, наверное, слышал о том, что Рыбий Пастырь хотел вывернуть Синий Алустрал наизнанку. Хотел. Но всего лишь хотел. У него не было для этого сил. Дагаат не по зубам Рыбьему Пастырю, ибо Благоразумие и Долг еще живы в Синем Алустрале. Гамелины, Эльм-Оры, Лорчи и Хевры. Они смогли поставить на место Ганфалу, и о Семени Ветра можно было бы забыть, как забывают о собственных несбывшихся мечтах. Пока Ганфале и его горстке Хранящих Верность противостояли люди Стагевда, причин для волнений не было. Тем более волноваться о судьбах Алустрала не было причин после того, как Хозяином Дома Гамелинов стал ты, Герфегест, укротив Путь Стали и слившись в танце Чистого Удвоения с госпожой Харманой. Сколь бы ни был хитер и могущественен Ганфала, ему не разбудить Хуммера в одиночку. Есть вещи, которые не под силу даже магам первой ступени. Но…
– …но теперь в лагере Ганфалы Шет оке Лагин, – подхватил Герфегест. – Длань, Уста и Чресла Хуммера. Выкормыш Октанга Урайна. А если быть вполне честным, то сам Октанг Урайн, одетый в тело Шета точно так же, как я одет в черный камзол, расшитый лебедями. Теперь, под водительством Шета, Сиятельного варанского князя, Ганфала возьмет Священный Остров, ибо силы, проведенные Шетом сквозь Морские Врата Хуммера, открытые благодаря наивности и неразумности вашего покорного слуги, сослужившего службу своим врагам в Молочной Котловине…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});