Читать интересную книгу Лубянская ласточка - Борис Громов

Буквально через месяц после тягостного объяснения с Натали генерал де Вольтен возвращался в Мюнхен с совещания в Лондоне, возвращался через Париж, поскольку именно здесь предстояла очередная плановая встреча с Владимиром.

Барон не мог знать, что Кулябов допустил непростительный промах: выходя на встречу с одним из агентов, он недостаточно тщательно проверился. На беду, в это же время ДСТ проводила очередную выборочную проверку советских дипломатов. Разумеется, ДСТ не упустила просчет разведчика и зафиксировала встречу Кулябова с неизвестным в пригороде Парижа. Наружка «проводила» этого человека до аэропорта Орли, откуда он вылетел в Мюнхен. По списку пассажиров без труда установили его личность – это был не кто иной, как генерал Морис де Вольтен.

– Задерживать и предъявлять де Вольтену обвинение в шпионаже в пользу Советов мы, как вы понимаете, пока не будем, да и не можем, – сказал директор ДСТ, выслушав доклад начальника русского отдела и шефа бригады наружного наблюдения. – Однако и медлить особо нельзя. Но для этого нам нужно собрать весомые доказательства связи генерала с советской разведкой. Действуйте!

А потом случился тот самый провал в Фонтенбло…

Доложив резиденту, что тайниковая операция прошла удачно, Кулябов через три дня позвонил французам, согласившись на встречу с их представителем на окраине Парижа у выхода из метро «Порт де Клинанкур». Он наотрез отказался встречаться на конспиративной квартире, не без основания подозревая, что французы запишут весь их разговор на пленку, которая в дальнейшем будет служить лишним доказательством его двойной игры. Это была страусиная позиция. Как опытный разведчик, Владимир не мог не понимать, что в кармане француза все равно будет миниатюрный звукозаписывающий аппарат. Тем не менее встреча на нейтральной территории казалась ему безопасней. В районе встречи он заранее приглядел одно неприметное бистро, которое днем обычно пустовало. Туда он и решил привести представителя ДСТ и начать с ним задуманную игру.

Было субботнее утро. Выйдя на улицу из дома, он по привычке проверился, на этот раз опасаясь слежки со стороны своих коллег, хотя и понимал, что пока у них не было оснований в чем-то подозревать его – заместителя резидента, начальника линии ПР (политическая разведка), подполковника КГБ.

На встречу пришел все тот же Беко. Он твердым, уверенным шагом подошел к Кулябову и сразу взял быка за рога:

– Рядом стоит машина. Поедем в более удобное для встречи место. Нам не хотелось рядиться с вами по телефону, где встречаться. Давайте перестанем ходить вокруг да около, играть в прятки и перейдем к честному сотрудничеству. От этого больше всего выиграете вы, мсье Кулябов.

Он взял Кулябова под руку и решительно повел его на другую сторону улицы, где стоял серый «ситроен», за рулем которого сидел плотный блондин со знакомым лицом, запомнившимся Владимиру во время задержания в лесу Фонтенбло. Кого же он ему напоминал?

Казалось, напористость и решительность Беко гипнотически подействовали на Кулябова – у него вдруг парализовало волю к сопротивлению. Владимир послушно сел вместе с ним на заднее сиденье, и машина плавно тронулась, приближая Кулябова к той черте, преступив которую он становился предателем. К тому же первый шаг в этом направлении он уже сделал, не доложив резиденту о том, что был задержан французской контрразведкой.

Конспиративная квартира ДСТ, куда они приехали, находилась в высотном офисном здании в районе Дефанс. Да это и было офисное помещение со скромной латунной табличкой какой-то импортно-экспортной фирмы на первом этаже и перед самой дверью. Открыл офис, пропустив вперед Беко и Кулябова, плотный блондин, который тут же запер за ними дверь. Они так и не встретили никого на площадке внизу перед лифтом, который стремительно поднял их на пятнадцатый этаж.

«В субботу едва ли кто из французов вообще работает, кроме рестораторов и контрразведчиков», – злобно подумал Владимир.

Блондин провел Кулябова в комнату, которая, если бы не кожаный диван, журнальный столик и мягкие кресла, напоминала переговорную.

Беко жестом предложил Кулябову сесть. Он широко улыбнулся и произнес:

– Давайте выпьем «Мартеля», мсье Кулябов, это мой самый любимый коньяк. – Тон Беко был опять мягким, вкрадчивым и дружелюбным. – Поверьте, я знаю в этом толк, – продолжил он. – Наша семья родом из долины Шарант – родины этого божественного напитка. Мой дед вложил в свое время все свои сбережения в акции компании «Мартель», и все мы, из рода Беко, с тех пор пьем коньяк только этой марки. Правда, за исключением моей жены, которая предпочитает коньяку шерри, – добавил он неодобрительно.

Беко достал из бара две коньячные рюмки, пузатую с высоким горлышком бутылку «Мартеля». Неспешно, как бы совершая священный обряд, он открыл ее и разлил темно-золотистый напиток по рюмкам, жестом предложив одну из них Владимиру.

Владимир молча взял рюмку и выжидающе смотрел на француза. Тот, казалось, вовсе не спешил переходить к делу и, сделав небольшой глоток, подождал, пока Владимир сделает то же самое. Затем Беко продолжил коньячную тему:

– Вы чувствуете, напиток очень густой, мощный и сложный. Его вкус чрезвычайно насыщен, с богатым ароматом и легким привкусом фундука, черной смородины и сухих фруктов…

Владимира начал раздражать этот экскурс в тонкости виноделия. Беко уловил настроение Кулябова, но даже не подумал отступать от заранее продуманной тактики проведения беседы. Он продолжил:

– Я знаю, что вы предпочитаете виски, как все советские. Вероятно, потому, что его чаще привозят из-за границы сотрудники, возвращающиеся в Центр, и преподносят в виде сувенира своему непосредственному начальству, которое никогда не отказывается от такого подарка. Ведь это не взятка, не так ли, мсье Кулябов? – Не дожидаясь ответа, Беко продолжал свой растянувшийся монолог: – Конечно, виски дешевле хорошего коньяка и его можно пить большими дозами, как водку, к которой вы, русские, привыкли.

Беко, как и на первой встрече в Фонтенбло, упивался демонстрацией своего знания России и порядков в Ясеневе.

– Простите, мсье Беко, я надеюсь, что мы с вами встретились здесь не для дегустации… Вы, очевидно, собираетесь сделать мне конкретные предложения, – наконец решил прервать его Владимир. Ему хотелось поскорее закончить этот разговор в соответствии с задуманным им планом и поскорее покинуть эту конспиративную квартиру ДСТ. – Я могу здесь закурить? – спросил он – процесс подготовки к курению, к этому священнодействию, помогал ему сосредоточиваться и продумывать свои ответы.

– Да, да, конечно, – заверил его Беко, с любопытством наблюдая, как Владимир вытащил из кармана пиджака серебряный цилиндр, достал сигару, обрезал ее кончик и щелкнул зажигалкой. По комнате разнесся ароматный запах дорогой сигары.

– Мне нравится ваша деловитость, мсье Кулябов. Итак, перейдем к делу. В первую очередь нам следует оговорить условия нашего сотрудничества, средства связи, а затем мы перейдем к конкретным вопросам, которые интересуют нашу службу.

Тон Беко изменился. В нем опять зазвучали сухие начальственные нотки.

– От имени французских властей я уполномочен заявить, что мы гарантируем вам полную безопасность во Франции во время нашей работы с вами. Вы не новичок в разведке и понимаете, что всякое может случиться, да и не по нашей вине. В этом случае мы готовы предоставить вам и вашей семье политическое убежище и обеспечить уровень жизни, достойный вашего положения и социального статуса. Мы откроем на ваше имя долларовый счет в банке и ежегодно будем переводить на него определенную сумму, которую нам предстоит оговорить. К тому же мы будем адекватно оценивать ту информацию, которую вы нам предоставите. Соответственно ваш счет будет пополняться. Конечно, мы возместим вам во французских франках все оперативные расходы, которые возникнут в период нашей совместной работы. У вас есть какие-нибудь замечания или пожелания в этой части наших предложений, мсье Кулябов?

Сидевший рядом с Беко блондин с квадратным лицом за все время беседы не проронил ни слова. Наблюдая за Кулябовым, он лишь изредка кивал, как бы подтверждая все сказанное Беко, который, очевидно, был его непосредственным начальником.

Кулябов вдруг со всей определенностью осознал, что все его планы провести ДСТ и вырваться из искусно расставленной французскими контрразведчиками ловушки являлись самообманом. Перед ним были жесткие, беспощадные профессионалы, они так же, как ребята из Второго главка КГБ[46], обладали крокодильей хваткой. Попав в их челюсти, жертва не имела ни малейших шансов вырваться на свободу.

«Надо было рассказать все резиденту. А может, и сейчас не поздно?» – мелькнуло в голове у Владимира. Но эта мысль исчезла еще быстрее, чем появилась.

Он сдал барона с потрохами. Раскрыл и Петрова как работника резидентуры КГБ в Париже, и то, что Петров вышел на барона в салоне мадам Натали. Невероятно, но факт – Кулябов пощадил Натали. Каковы были истинные причины этого – сейчас можно только гадать. Было ли это вызвано чувством вины за совершенный когда-то проступок? Жалостью к женщине, которая была его первой любовью? Нежеланием раскрыть перед французскими контрразведчиками историю своей первой любви и первого предательства? Факт остается фактом: Кулябов сказал, что Петров вышел на барона случайно в салоне, куда его привел Джон Риттер. Мадам Легаре к его вербовке непричастна…