В моём блокноте — целая инструкция по фотоделу. Тем не менее в свои способности запечатлеть наш полёт на фотоплёнке я верю мало. Впрочем, на месте виднее будет.
С этой мыслью я отправился на предполётный отдых.
Сквозь туман — в Лондон
В это раннее сентябрьское утро, пока москвичи ещё спали, на бетонную площадку перрона аэровокзала, умытую ночным дождём и окутанную предрассветной дымкой, вырулил «ТУ-104». На его серебристой обшивке чётко вырисовывался номер 5438. И каждый, кому довелось в эти минуты быть здесь — лётчики, авиатехники, радисты, — чувствовал необычную приподнятость и радостную взволнованность.
Фотокорреспонденты, несмотря на ранние предутренние часы, когда всё вокруг ещё дремало, наводили свои объективы на самолёт, экипаж и с помощью «блицев» запечатлевали их на плёнке.
В аэропорт прибыли наши первые лидировщики-англичане: пилот Д. Локхид, штурман Э. Дейль. Люди как на подбор: рослые, крепкие. Немного отстал от них ростом пилот-бортрадист В. Шеллинг. Под его рыжеватыми усиками постоянно играет весёлая улыбка. Шеллинг немного говорит по-русски. Может быть, на этом основании он сразу же потребовал, чтобы мы называли его не иначе, как Василием Васильевичем.
Есть правило, что если между государствами нет договорённости о регулярном воздушном сообщении, то, когда нужно лететь в другую страну, на борту машины находятся лидировщики из этой страны, своего рода лоцманы. Как только наш самолёт минует Берлин, микрофон возьмет в руки английский лидер штурман-радист. В Гуз-Бее на борт «ТУ-104» поднимутся американские пилот, штурман и радист. Кстати, Шеллинг вторично лидирует самолёт «ТУ-104» по маршруту Москва — Лондон. Первый раз он сопровождал машину в столицу Великобритании, когда командиром корабля летел Орловец.
Время нашего вылета наступило, но мы ждём — нас не принимает Лондон. Там, как назло, нелётная погода. Проходит час, лидировщики нервничают. У них безнадёжно унылый вид — они чувствуют себя неловко за негостеприимство своей столицы. В Лондоне всё ещё стоит туман, и английские лётчики-лидировщики не уверены, рассеется ли он к тому времени, когда станем подходить к аэродрому. Всё же решили лететь и держать курс к берегам Англии…
«Граждане пассажиры! Объявляется посадка на самолёт «ТУ-104» 5438, следующий по маршруту Москва — Нью-Йорк!»
Сообщение диктора вызвало у всех собравшихся заметное оживление. Пассажиры, летящие в различных направлениях, поспешили на перрон аэровокзала — проводить в далекий путь наш красавец самолёт.
По крутому трёхэтажному трапу поднимаются на борт самолёта трансатлантического рейса первые пассажиры. Среди них четырёхлетний мальчик Серёжа Гуренович. Торопливой походкой, в кепи с большим козырьком, похожем на головной убор жокея, в тёмном добротном костюмчике, Серёжа уверенно направился в кабину, прямо к своему месту. В этот момент, мне кажется, многие завидовали ему: такой маленький, а уже летит за океан!
— К полёту готовы! — докладывает Орловец руководителю перелёта Семенкову.
В эти предстартовые минуты с борта самолёта я делаю первый снимок.
Закрываются двери самолёта. Орловец проходит в пилотскую кабину, занимает своё рабочее место за штурвалом. Справа от него уже сидит второй пилот Сычёв.
Спокойно стоявший самолёт легко сдвигается с места — автомашина буксирует его на старт.
Через иллюминаторы видны провожающие. Среди них — товарищи по работе, командиры, родные и близкие. Они машут нам на прощание руками.
Ровно в 7 часов 45 минут дан старт. На полную мощность заработали турбины, самолёт набирает скорость. Орловец едва заметным движением рук отрывает его от земли. Мы в воздухе. Правым разворотом ложимся курсом на запад. Высоту набираем по маршруту. Быстро перемещается стрелка высотомера, расстояние между самолётом и землёй всё увеличивается. Самолёт на заданной высоте. До земли одиннадцать тысяч метров.
Пилоты реактивных самолётов всегда стремятся быстрее выйти на эшелон, то есть на заданную высоту: на большой высоте расходуется почти в два раза меньше топлива, чем вблизи земли.
Я прильнул к иллюминатору. Плыли облака, а в просветах между ними мелькали зелёные массивы лесов, колхозные поля, города и реки. Вот блеснула водная гладь Днепра, показались родные просторы Смоленщины. Вспомнились детство, семья, навсегда дорогое сердцу Гришково.
Снаружи свирепствует встречный ветер, но пассажиры его не замечают. Самолёт стремительно мчится вперёд, и все спокойны: машину ведут опытные лётчики, штурманы, инженеры, налетавшие не одну тысячу километров в самых разнообразных условиях и на самых различных трассах.
Как только пересекли советскую государственную границу, английские лётчики Локхид, Дейль и Шеллинг проходят в пилотскую кабину. Вот Варшава, а через два часа тринадцать минут наш самолёт уже над Берлином. Отчетливо виден большой аэродром Темпельгоф. Миновав Западную Германию, пересекаем границу Голландии. Несмотря на встречный ветер, наша путевая скорость семьсот пятьдесят километров. Небо совсем чистое. С высоты десять тысяч пятьсот метров отчетливо видим типичный голландский ландшафт. Земля, изрезанная на мелкие участки, похожа на шахматную доску.
Над Голландией к нашему самолёту стараются пристроиться два реактивных истребителя.
Руководитель перелета Семенков обращается к лидировщику майору Шеллингу:
— Зачем это они нас сопровождают?
— Не беспокойтесь, — отвечает англичанин, — они просто хотят посмотреть на красивый самолёт.
Приближаемся к морю, горизонт постепенно обволакивает туманом. Переходим на связь с Лондоном. Оттуда поступают приятные вести: погода улучшается, пока же над английской столицей держится туман. А мы уже недалеко от Лондона. Под нами, судя по расчётам бортштурмана Носова, водное пространство, отделяющее острова Англии от континента, но видеть его нам мешает густая пелена тумана.
Эскортирующие нас сигарообразные истребители вскоре отваливают в сторону, исчезая в облаках.
Стрелка часов приближается к одиннадцати. Туман рассеивается, и впереди показываются берега Великобритании. Радист держит непрерывную связь с диспетчерской службой Лондонского аэропорта. Нас принимают. Настроение у всех приподнятое.
Вовсю веселится Борис Бугаев. Обернувшись в нашу сторону, он, улыбаясь, говорит:
— Лондон, Лондон! Мэй ай лэнд? (Разрешите посадку?)
Я отвечаю ему в тон:
— 5438, ю мэй лэнд! (Посадку разрешаю!)
В 11 часов ровно начинаем снижение, и самолёт сразу входит в туман. Туман сгущается до темноты. Заметно побалтывает. Бортпроводница старательно угощает участников перелёта мятными конфетами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});