сказать, что в скором времени я – окровавленный, в изорванной одежде, – покинул лесной домишко, в котором остались лежать два трупа.
В содеянном не раскаиваюсь. Действовал в порядке самозащиты. Они были как бешеные звери, и у меня не оставалось иного выбора, как прикончить обоих. Короткий обыск жилища показал, что я стал бы далеко не первой их жертвой. Скольких других они заманили в свою бойню?
И почему? Какая внутренняя тьма побуждала их творить такие ужасы? Ответа у меня нет, но я уверен, что возрождение графа только придало смелости им и им подобным. Я ни на минуту не прилег отдохнуть в том жутком доме и не решился хоть что-нибудь съесть или выпить там.
Иду дальше, как никогда прежде уверенный в своей цели и миссии. Мы должны его остановить. Должны убить графа. Должны все исправить.
Так вперед же! Вперед, в Уайлдфолд!
Из частных записок бывшего участкового инспектора Джорджа Дикерсона
10 февраля (продолжение). Как-то в детстве папа привез меня в город-призрак. Старое золотоискательское поселение на краю пустыни, где из земных недр не удалось добыть ничего, где каждая жила оказалась ложной, где если что и блестело в пыли, так только битое стекло.
Люди перебрались в другие места. Вместе со всеми старателями и рабочими ушли и держатели лавок, обслуживавших нехитрые потребности населения. Когда мы проезжали через городок, я нигде не увидел ни единой живой души. Только забранные пыльными ставнями витрины, песок, щебень да перекати-поле. Никаких зримых признаков жизни, но я, малый ребенок, все равно чувствовал, что здесь что-то осталось, что-то наблюдает за нами враждебным взглядом. Помню чувство огромного облегчения, когда мы наконец выехали за пределы поселения и покатили дальше. Думаю, привезя меня туда, мой отец хотел преподать мне урок – хотя какой именно, по сей день не понимаю.
Этот вот заброшенный городок вспомнился мне, когда наш маленький отряд – девушка, доктор, лорд, его слуга, его сын и я – покинул продуваемый ветром берег и вошел в Уайлдфолд. Небольшое поселение рыбаков и фермеров, подобное которому (в разных вариациях) можно встретить практически на любом побережье планеты. Вероятно, летом Уайлдфолд выглядит вполне мило, но сейчас, на исходе английской зимы, он казался безжизненным.
Более того, в нем царила такая же атмосфера, что и в городе-призраке, памятном мне с детства. Повсюду лежали странные тени. Все, на что обращался взгляд, казалось, норовило спрятаться, ускользнуть из поля зрения. Мы подошли к гавани и свернули на главную улицу.
Мы направлялись (не столько сознательно, сколько инстинктивно) к каменной церквушке в центре Уайлдфолда. В одних домах двери были заперты и окна заколочены, словно их обитатели покинули город по доброй воле. В других зияющие входные проемы и разбитые стекла свидетельствовали об обстоятельствах совсем иного рода. Долгое время мы слышали лишь шум моря да стук собственных шагов по булыжной мостовой.
Мы с мистером Стриклендом шли позади. Стрикленд был невысокий худощавый парень, преданный и трудолюбивый. Он мне понравился. Прискорбно, что бедняга погиб такой страшной смертью.
– Инспектор? – обратился он ко мне.
– Теперь уже не инспектор. Просто Джордж.
– Конечно. Прошу прощения.
Я пожал плечами:
– Вам не за что извиняться.
– У меня к вам два вопроса, Джордж.
– Всего два?
– Ну, на самом деле гораздо больше, конечно. Все это дело – вся эта скверная история – вызывает уйму вопросов. Но прямо сейчас и лично к вам у меня только два.
– Валяйте, спрашивайте.
– Во-первых, что привело вас в Уайлдфолд?
– Я был вызван сюда.
– Кем?
– Одним старым другом, во сне. Ну а кто послал мне тот сон… черт его знает.
Стрикленд просто кивнул, похоже, нисколько не удивленный моим признанием.
– Да. Нас направили в Уайлдфолд таким же образом. Лорду Годалмингу тоже являлись во сне видения. Ему было велено довериться мальчику и вернуться в Англию. Вообще-то, он собирался покинуть страну, знаете ли, надолго покинуть и путешествовать за границей, пока не надоест. Но потом… шторм… корабль… Какая там Европа!..
Кажется, я только хмыкнул на это.
– Ну а второй вопрос?
Стрикленд отвел глаза в сторону.
– Я… не хотелось бы показаться глупым. В такие тревожные времена, ясное дело, у всех воображение разыгрывается не на шутку…
– Стрикленд, да я вас умоляю. Спрашивайте о чем угодно, черт возьми.
– Вам не кажется, что за нами кто-то следует, с самого берега?
Я остановился. Поднял ладонь, прислушиваясь.
Впереди остальные продолжали идти, уже приближались к церкви. Я повернулся назад и вгляделся в темноту. Никого и ничего. Только шипение моря.
И все же что-то такое мне почудилось – что-то неладное, что заметил и опознал острый глаз мистера Стрикленда.
– Вы тоже чувствуете, да? – спросил славный малый. – У вас тоже есть ощущение, что нас преследуют?
Я не ответил, просто еще напряженнее всмотрелся во мрак. Несколько долгих мгновений вообще ничего не происходило. А потом…
Должно быть, он был страшно голоден. К такому заключению я пришел.
Должно быть, привлеченный нашими голосами, он выполз из какого-то своего укрытия и крался за нами, держась поодаль, пока неодолимое желание не превозмогло в нем все прочие соображения.
С диким воем вампир выскочил из темноты, двигаясь гораздо быстрее, чем представляется возможным. Руки вытянуты, пальцы скрючены, как когти, губы растянуты в зверином оскале, обнажающем бритвенно-острые клыки. Пораженный неописуемым ужасом, я увидел, кто он такой: мой старый добрый друг Мартин Парлоу – опустошенный от всего человеческого и превращенный в монстра.
Стрикленд оказался ближе, и существо бросилось на него первого. С жутким шипением оно навалилось на англичанина и впилось зубами в открытое горло. Несчастный завопил.
Уже в следующую секунду я вцепился в вампира сзади, рванул на себя жирное тело, освобождая Стрикленда. Бедняга тотчас рухнул наземь, из прокушенной шеи фонтаном хлестала кровь.
Я держал своего старого наставника железной хваткой. Парлоу бешено бился, рычал от ярости и разочарования. Я развернул его лицом к себе, схватил за лацканы. Он безумно ухмыльнулся. На губах у него пенилась слюна, смешанная с кровью. Он рассмеялся хриплым, булькающим смехом.
– В моих глазах, Дикерсон, ты видишь будущее, – сказал он.
Я сжал правую руку в кулак и от души впечатал его в толстую физиономию.
Парлоу лишь рассмеялся опять.
– Ох, ну до чего же это здорово, – сказал он. – Быть таким. Столько лет служения закону. Столько лет на страже порядка. Когда я все время мог бы вести такую распрекрасную жизнь. Вот оно, настоящее счастье. Тебе стоит попробовать, Джорджи. Решись преобразиться.
Я крепко держал мерзкое существо.
– Но как?.. – проговорил я. – Как вы позволили