Царь Роман понимал, что противостоять этой патриотической истерии бессмысленно, и выступить сейчас против войны означает свести свой и без того невеликий авторитет к нулю. Правитель не сомневался в том, что племя численностью в триста с небольшим особей, чьим самым страшным оружием были лук и стрелы, не явится серьезным противником для отряда отлично подготовленных бойцов. И таганрогская кампания будет ничем иным, как увеселительной прогулкой, после которой рейтинг Антона взлетит до небес, и он фактически превратится в диктатора. Но если нельзя обречь соперника на поражение, то надо хотя бы приложить усилия, чтобы поход прошел не так удачно, как предполагалось, например, с потерями. А для этого необходима спешная подготовка и как можно меньшее число воинов, участвующих в походе.
― Безусловно, друзья мои и соратники, этот прискорбный факт нельзя оставить без внимания, — произнес Роман, когда очередь дошла до него. — Однако если мы полагаем, что войне быть, то необходимо начать операцию возмездия немедленно, желательно уже завтра отправить отряд в Таганрог, чтобы дикари не успели как следует подготовиться или сбежать. Полагаю, трех хорошо вооруженных восьмерок будет вполне достаточно, чтобы расправиться с жалкими мутантами.
― Я бы не назвал это разумным, — возразил Анатолий Алфераки. — Нам нужна минимум неделя, необходима тщательная разведка местности, несмотря на то, что Артур знает в общих чертах дислокацию противника. Кроме того, для безоговорочной победы трех восьмерок мало, я думаю, что стоит подумать о сорока восьми или даже пятидесяти шести бойцах.
― Да что Лакедемону какие-то примитивные дикари? — усмехнулся Роман, — Неужели для их покорения стоит отвлекать почти треть полноправных граждан, способных носить оружие? Не забывайте, что на оставшихся воинов лягут тяжелым бременем лишние дежурства на постах.
― Не настолько тяжелым, — сказал царь Антон. — Тем более война продлится недолго. Некоторые и на дежурство заступить не успеют.
― А внешняя угроза? — настаивал на своем Роман. — Я понимаю, за такой короткий срок вероятность нападения мутантов мала, но мы не знаем, кто живет у нас под носом, какие процессы происходят в приазовских степях и что нас может ожидать завтра.
― Приазовские степи — дело десятое, а об экономической составляющей стоит подумать... — пробурчал казначей Степан, сын Петра.
Слова его прозвучали тихо, их услышали только старейшины. Однако именно это обстоятельство выручило царя Романа.
Согласно лакедемонским законам каждый участник похода получал тройное суточное жалованье, потому уход на войну слишком большого числа солдат означал лишние расходы для казны, а значит, уменьшение доходов старейшин. Считая себя все-таки чуть более равными среди равных, они назначили себе процент с налоговых поступлений. Так что каждый представлял себе последствия затратной военной кампании: заметно сниженный личный профит. А потому совершенно неожиданно в союзниках у царя Романа оказалась человеческая жадность.
Степан, сын Петра, всегда был верным сторонником царя Антона, однако, занимая должность казначея, не мог не озаботиться финансированием военной операции против Таганрога. И по мнению этого невоенного человека, выделить семь восьмерок на мелкий конфликт значило беззаботно сорить трудоднями, без веских на то оснований. Было решено, что в поход отправятся тридцать два воина и самая сильная видящая из жриц Храма Славы. Приготовления должны закончиться в течение трех дней. Никто не сомневался в быстрой победе. За два десятка лет Великий Лакедемон не проиграл ни одного сражения.
Глава 21
ПАСТЫРЬ, УЧИВШИЙ ЛЮБИТЬ,
СОБИРАЕТ УЖАСНУЮ ЖАТВУ
Лакедемон провожал своих воинов в поход. У восточных ворот собрались почти все граждане, свободные в данный момент от службы. Не смешиваясь с привилегированной частью населения, стояли здесь и многочисленные зеваки из крестьян (кто смог отложить дела), чтобы поглазеть на редкое в последние годы зрелище.
Тридцать два человека, хотя и были разного возраста, очень походили друг на друга: все как один с сурово сжатыми губами на каменеющих лицах, они являли неуемно-жестокую силу, что двигала людьми, словно пальцами. Побывавшие во многих переделках, одетые в бронежилеты, а под ними в камуфляж, не новый, застиранный, и кое-где заштопанный, бойцы были полны решимости вырвать победу даже из лап смерти, не оставляя противнику ни единого шанса.
Кроме рядовых автоматчиков, каждая восьмерка была укомплектована снайпером с СВД. Запасы провизии брались на пять дней, хотя никто не сомневался, что война продлится всего лишь сутки, то есть будет молниеносной, но путь до Таганрога был неблизким, тем более что назад предстояло идти с многочисленными пленными.
Царь Роман критически посматривал на четыре телеги, в оглобли которых радостно вцепились руки рабов, что вместо тяглового скота приготовились тащить армейское обеспечение, полевую кухню, провиант и воду. Как обычно, этим болванам, сопровождающим отряд, была обещана свобода и перевод в класс крестьян, а в случае особенно добросовестного выполнения задач — вообще неслыханная милость: переселение в Ломакин.
План был прост.
Отряд пойдет вдоль Миуского лимана северной дорогой, что снизит до нуля возможность встречи с Туманом Даров.
Сегодня воины уходят из Лакедемона и ночуют в Гаевке, поближе к городу, а завтра, с первыми лучами солнца бойцы рванут к Таганрогу. Можно было бы пойти напрямую, через бывший военный аэродром, но, как утверждали поисковики из отряда покойного Николая, там поселились гигантские пауки, потому придется делать небольшой крюк и обогнуть опасное место, чтобы как снег на голову упасть на выродков с севера.
Далее, сориентировавшись на местности, отряд продолжит путь к центру города по улице Ленина и приблизительно в девять часов утра нанесет первый сокрушительный удар по нуклеарам, обитающим в районе порта.
Следом, продолжив продвижение в глубь территории противника либо по Петровской, либо вдоль моря по Пушкинской, либо по обеим улицам одновременно, они нападут на второе обиталище дикарей.
Затем, ликвидировав основные скопления туземцев, предполагалось провести общую зачистку территории, после чего отступить на исходные позиции к Гаевке или же по Мариупольскому шоссе вернуться с победой в Лакедемон.
Согласно этой тщательно продуманной диспозиции, к шести часам завтрашнего вечера операция должна завершиться. Стратеги из Совета старейшин полагали, что смогут уничтожить порядка двухсот аборигенов, а около пятидесяти или чуть больше взять в плен. Если кто-то из мутантов спасется, то будет деморализован и надолго запомнит урок, преподнесенный доблестными солдатами Миусской Политии, чтобы никогда даже не помышлять о предоставлении приюта врагам могущественного соседа.
По крайней мере, Верховная жрица Храма Славы Светлана по прозвищу Лики убеждала себя, что все так и будет. С тех пор, как много лет назад девушка сделала выбор и села в джип с тонированными стеклами, планы ее мужа никогда не нарушались. Впрочем, женщина давно уже была равнодушна как к деяниям своего супруга, так и ко всему остальному. Светлана выполняла то, что от нее требовала должность Верховной жрицы — не менее, но и не более. Ее внутренний мир, похороненный под грудой пепла, оставшегося после горения страстей, надежд и страхов, долгие годы никто не беспокоил. Но события последних дней расшевелили потухший костер, и болезненное смятение тлело где-то в глубине давно остывшего сердца.
Жена царя обняла юную воспитанницу, черноглазую брюнетку Ирину, которой за особую чувствительность дали прозвище Психея. Пятнадцатилетняя девушка, лучшая видящая Лакедемона, в иные дни была способна ощущать присутствие живых существ в радиусе до пятисот метров.
― Будь всевидящим оком наших мужей, — бесстрастно произнесла наставление Светлана.
Затем жрица подошла к Антону. Выцветшие глаза остановились на царе, но, казалось, смотрели куда-то вдаль. Выдержав паузу, она сказала:
― Со щитом или на щите.
― Я вернусь со щитом, — ответил Антон, положив руки ей на плечи и притягивая к себе.
Артур, стоявший в первой из восьмерок, испытывал неловкость. Терпкое щемящее чувство всплыло из недр души, а в памяти неожиданно прояснилась картина детства, когда он, радостный малыш, обнимал смеющуюся маму, нежную и добрую, с роскошными рыжими волосами.