кто-то, кто будет прикасаться, целовать и обнимать. Не знаю, как Сет выдерживал это три тысячи лет. Настоящее наказание, которое он нес, вряд ли могло быть тяжелее, чем это одиночество.
И он по-прежнему одинок, ведь ему до сих пор никто полностью не доверяет.
– То есть ты использовал всех тех женщин только потому, что нуждался в утешении и нежности? – Возможно, мои слова звучат с долей сарказма.
Азраэль отодвигает несколько подушек и наклоняется ко мне. Блуждает взглядом по моему лицу, а потом, к моему удивлению, кончиками пальцев просто обводит контуры креста-анха, соскользнувшего в ямочку на шее. Я не двигаюсь и вопреки здравому смыслу надеюсь, что его палец спустится дальше, на кулон Медеи, который лежит в ложбинке между грудей.
– Я использовал их, всезнайка, – шепчет ангел, – потому что искал ту, которую смогу полюбить. Ту, которая предназначена мне.
Его лицо всего в нескольких дюймах от моего. Мне должно быть страшно. Сегодня я увидела, кто он на самом деле. Но то, что я чувствую, – это определенно не страх. Азраэль гладит меня по переносице, обводит контур верхней губы. Его рот слегка приоткрыт. Если я немножко приподниму голову, дотронусь до его губ своими. Ангел прикасается ко мне, как будто я в любой момент могу разбиться, как будто что-то значу для него. Однако это лишь иллюзия. Не может ею не быть, поскольку он продолжает делать все, чтобы вернуться к Нейт. Ради этого он даже рискует моей жизнью. Эта мысль пронзает меня так внезапно и так мучительно, что я вздрагиваю. В глазах ангела светится вопрос. Если сказать ему обо всем, его заденет. Но это горькая правда.
В выражении лица Азраэля отражается смирение, когда я молчу, но эта тема не по моей части. Это он не знает, чего хочет. Точнее, знает, так как хочет все и сразу. Атлантиду, Нейт, меня. Но мы не всегда получаем желаемое.
– Сладких снов, Нефертари де Вески. – Он целует меня в кончик носа и снова аккуратно складывает подушки между нами.
Да, это по-детски, но так будет лучше. У меня еще много вопросов, но я не уверена, вынесу ли ответы. То, что пережили эти мужчины, ужасно.
Через какое-то время его дыхание выравнивается. Снятся ли ему иногда кошмары? Терзает ли Азраэля то, что он увидел, сделал и пережил? Скажет ли он мне правду, если я спрошу об этом? Хотя в целом это неважно. Между нами никогда не будет ничего большего, чем есть сейчас. Еще большую близость я навряд ли выдержу. Перевернувшись на бок, я кладу ладонь на подушку. И медленно засыпаю.
Я утыкаюсь носом в аромат лимона и бергамота и замираю. Это не подушка, а теплая и, прежде всего, голая кожа. Осторожно сдвинув пальцы, я провожу ими по крепким мускулам. Моя голова поднимается и опускается на груди у Азраэля, а он играет с моими волосами. Я чувствую себя такой расслабленной и отдохнувшей, что могла бы замурлыкать. Делать этого я, конечно, не буду. Впрочем, от него я тоже не отодвигаюсь. Мое тело прижимается к нему сбоку. Моргнув, я понимаю, что одеялом сейчас накрыты мы оба.
– Ко всем твоим негативным качествам теперь добавляется и то, что ты одеяльный вор, – шепчу я.
Ангел смеется, и его пальцы отправляются в путешествие. Поглаживают меня по позвоночнику, поднимаясь к лопаткам и спускаясь обратно. Немного не доходя до ягодиц, вновь ползут вверх.
– В противном случае я бы замерз, и все твои усилия оказались бы напрасны. Ты этого хотела?
– Нет, – признаюсь я. – Ты, конечно, невыносимый вредитель, но смерти я тебе не желаю.
– Приятно слышать.
Азраэль зарывается лицом в мои волосы и губами касается лба.
Через высокие окна в комнату льется солнечный свет, а воздушные занавески развеваются на ветру. Прошлой ночью, когда ангел явился ко мне, явно нуждаясь в помощи, мне удалось убедить себя, что то же самое я могла бы сделать для любого друга. Но при свете дня… я лежу в постели с мужчиной, которого хочу до безумия и который любит другую женщину.
Сглотнув, я неохотно убираю руку, сажусь и отодвигаюсь от него. Глаза Азраэля темнеют. Я смотрю на вытянувшееся рядом тело. Нужно запретить ему лежать в моей кровати, как лакомый кусочек. Если бы могла, я бы обвела кончиком языка его татуировки. Азраэль закидывает одну руку за голову, напрягая при этом бицепс. У меня не получается сдержать улыбку, потому что это глупо, и он улыбается в ответ. Медленно поднимает вторую руку и кладет мне на щеку. Гладит меня большим пальцем. Он немного шершавый, и все остальные части моего тела умирают от зависти.
– Позволь мне тебя поцеловать. – Мне на мгновение кажется, будто он сам в шоке от того, что произнес это желание вслух. – Всего один раз. – Он не сводит глаз с моих губ.
Я могла бы отказать. Он оставляет мне выбор. Быть может, я сейчас принимаю неверное решение, хотя ощущается оно абсолютно правильно. Наклонившись к нему, дотрагиваюсь до его губ своими. Наши рты едва соприкасаются, мы стонем в унисон. На меня накатывает волна облегчения. Он сдвигает ладонь мне на бедро и слегка массирует его. Шелк отделяет кожу Азраэля от моей, но меня словно охватывает пламя. Больше он никак меня не касается. Я в любой момент могу остановиться. Когда захочу… или еще немного им насладиться. Ничего более опасного я в жизни не делала. Это глупо и неправильно. Если открою эту дверь, не представляю, как потом снова ее закрывать.
Азраэль запускает пальцы мне в волосы, языком скользя по моей нижней губе. А затем обвивает рукой мою спину, и я оказываюсь под ним. Он целует меня жестко, а потом еще жестче. Целует с такой страстью, что все мысли улетучиваются из головы. Я теряюсь. Есть только он и я. Ангел целует, пока у меня не заканчивается кислород, и я не становлюсь мягкой и податливой. Его руки лежат рядом с моей головой. Он ко мне не прикасается. Не потому, что не хочет, просто предоставляет это решение мне… а я хочу чувствовать его руки на своем теле. Везде!
Раньше я время от времени спала с мужчинами, которые ничего для меня не значили. Просто ради удовольствия. Азраэль значит для меня слишком много, и я не смогу довольствоваться ролью второй женщины. Он скользит губами по моей щеке, тянет зубами мочку уха, целует меня в шею, нежно покусывает ключицу и проводит по тому же месту кончиком