Читать интересную книгу Джон Леннон - Альберт Голдман

Но вскоре имя Леннона опять появилось на первых полосах британских газет. 25 ноября он возвратил королеве полученную им несколько лет назад медаль Британской империи, сопроводив свой жест следующим посланием: «Ваше Величество, я возвращаю Вам Медаль Британской Империи в знак протеста против британской агрессии в Нигерии-Биафре, против нашей поддержки действий американских войск во Вьетнаме и против того, что „Cold Turkey“ пошла вниз в британских хит-парадах. С любовью, Джон Леннон». Столь неуважительный жест в очередной раз оскорбил общественное мнение и стал причиной всеобщего осуждения Леннона, и первой была тетя Мими, долгое время хранившая драгоценную медаль у себя.

Однако к этому моменту Леннону было глубоко наплевать на мнение соотечественников, поскольку он уже перестал считать себя гражданином маленькой и отсталой Британии. Он был всемирно знаменит, и пусть прошли те времена, когда имена рок-героев неизменно пестрели на первых страницах газет, Леннон нашел для себя новое поле деятельности, где мог оставаться на виду: движение в защиту мира. К этому времени политика, религия и шоу-бизнес настолько переплелись, что поп-певец вот-вот должен был превратиться в лидера пацифистского движения. Именно поэтому 16 декабря 1969 года Леннон вновь приехал в Торонто, чтобы объявить об открытии Всемирной конференции Музыки и Мира.

Сегодня цель этого фестиваля может показаться несбыточной, но в те времена, когда контркультура и всемирное молодежное движение уже заявили о мессианском значении своих устремлений в Вудстоке, подобные схемы казались абсолютно реальными. Организаторы конференции в Торонто и Джон Леннон, который собирался отомстить за то, что его и Йоко отказались пригласить в Вудсток вместо «Битлз», поставили себе целью превзойти вудстокский фестиваль. Фестиваль в Торонто, готовившийся принять до двух миллионов зрителей, должен был состояться на стадионе для автогонок «Моспорт» (от «мотоспорт»), который располагался в сорока милях от города. Джон Леннон планировал собрать наиболее престижный состав участников во всей истории рок-н-ролла, возглавив фестиваль вместе с Элвисом Пресли, а вся планета должна была наблюдать за этим событием по космическому телевидению.

Несмотря на то, что фестиваль должен был стать прежде всего зрелищем, цели организаторов этим не ограничивались; напротив, предполагалось, что фестиваль станет кульминацией Года Первого ПМ («После Мира»). В течение первых месяцев наступающего года миллионы бюллетеней, предлагавших участникам голосования сделать выбор между войной и миром, должны были быть разосланы по всему свету. Каждый голос в защиту мира стал бы голосом в пользу Леннона. По завершении выборов Всемирная партия Мира должна была учредить свою, штаб-квартиру в каждой стране, а Джон Леннон перемещался бы из одного центра в другой в качестве лидера этого всемирного движения. Уже в тот момент, когда он объявлял о проведении такой конференции, во всех крупнейших городах земного шара торжественно вывешивались огромные афиши, на которых крупными буквами было написано: «ВОИНА ОКОНЧЕНА! Если вы этого захотите. Джон и Иоко желают всем Счастливого Рождества!». Если бы все получилось так, как было задумано, Джон Леннон одной левой установил бы мир на земле и отношения доброй воли между людьми.

Джон Брауэр, организатор фестиваля, уже в течение нескольких месяцев работал над подготовкой сценического апофеоза Джона Леннона. Как только Джон объявил о проведении этого мероприятия, Брауэр отвез его в имение Ронни Хокинса, которое располагалось неподалеку от торонтского аэропорта. Хокинс, бывший некогда звездой рок-н-ролла (его группа «Хокс» одно время включала в себя всех музыкантов созданной позднее группы «The Band»159), как раз пытался вновь вернуться на сцену на волне возрождения интереса к старому рок-н-роллу. Его представитель по связям с общественностью канадский журналист Ричи Йорк объединился с Джоном Брауэром для продюсирования фестиваля.

Не успели Ленноны подъехать к дому Хокинса, как обнаружили, что за ними на территорию усадьбы проникли фотограф и репортер. Это вывело из себя темпераментного Брауэра, который поклялся оградить своих звезд от репортеров. Выскочив из лимузина, он набросился на журналистов с кулаками и так сильно врезал фотографу, что выбил ему пять зубов и сломал челюсть. «ФЕСТИВАЛЬ МИРА НАЧАЛСЯ С ДРАКИ НА ФЕРМЕ РОННИ ХОКИНСА» -под такими заголовками вышли на следующее утро все местные газеты. Одним ударом Брауэр раскрыл секрет тайного убежища Леннона, так что любой желающий легко мог очутиться у порога этого дома.

Как только Джон и Йоко оказались внутри особняка, выполненного в псевдотьюдорском стиле, они перевернули там все вверх дном. К дому были подведены три дополнительные телефонные линии, одна из которых обеспечивала прямую связь с «Эппл» и была задействована двадцать четыре часа в сутки (в то время международная связь осуществлялась только через телефонисток). На кухне постоянно дежурили два повара-диетолога, готовые в любую минуту приготовить для Леннонов специальную пищу, состоявшую в основном из черного риса и проросшей сои. Журналисты и радиокомментаторы приезжали и уезжали целыми группами, поскольку Джон и Иоко ни на минуту не прекращали работать. Ронни Хокинсу пришлось пережить немало неприятных моментов, начиная с того, что как-то он застал своих детей за созерцанием эротических литографий Леннона, и кончая тем, что в один прекрасный день обнаружилось, что знаменитые гости улеглись спать, не закрыв кран в ванной, так что в результате на кухне обвалился потолок.

Что касается Джона, то он был в ярости от того, что Элвис упорно не отвечал на его телефонные звонки.

За несколько дней до Рождества Джон встретился в торонтском университете с одним из отцов поп-культуры Маршаллом Маклуганом. Их беседа показала, с каким блеском умел отстаивать свое мнение Джон Леннон в спорах с самыми ловкими и утонченными интеллектуалами. «Устная речь есть не что иное, как форма организованного заикания, – с ходу начал Маклуган. – Когда вы говорите, то буквально разрубаете произносимые звуки на части. А когда поете, заикание пропадает, так как пение достигается путем растягивания речи на продолжительные гармоничные схемы и циклы. А каково ваше мнение относительно роли речи в песнях?» После такого начала большинство собеседников потеряли бы дар речи. Но только не Джон Леннон.

«Помимо того, что для меня и речь и песня – не больше, чем чистой воды вибрации, – не моргнув глазом, ответил он, – они являются еще и средством описания мечты. А поскольку мы не обладаем телепатическими способностями, то стараемся описать друг другу свою мечту словами, чтобы подтвердить, что знаем о том, что находится в голове у собеседника. А мысль о заикании совершенно справедлива, так как мы не способны выразить то, что хотим. Что бы мы ни говорили, это никогда не соответствует тому, что мы хотим сказать».

Следующей встречей на высшем уровне была аудиенция у Пьера Трюдо в Оттаве, которой предшествовала целая неделя напряженных переговоров. Брауэр отдавал себе отчет в необходимости тесного сотрудничества с правительством провинции Онтарио по подготовке фестиваля и надеялся, что после встречи с Ленноном премьер-министр даст ему свое благословение. А Трюдо, со своей стороны, позволил убедить себя в том, что он заинтересован во встрече с Ленноном, олицетворявшим в тот момент интересы молодежи всего мира.

Для того чтобы избежать ненужной шумихи, было решено не сообщать о предстоящей встрече вплоть до последней минуты. 22 декабря в десять тридцать утра средства массовой информации были извещены о том, что Пьер Трюдо намерен принять Джона Леннона и Йоко Оно. Около пятидесяти фотографов немедленно собрались перед зданием парламента. По такому торжественному случаю Леннон был одет во все черное: черный костюм от Кардена, широкий черный шелковый галстук и черный плащ нараспашку. В присутствии фотографов Трюдо пожал руку Леннону, обнял Иоко, а затем попросил представителей прессы удалиться и остался наедине со своими гостями.

Если Маршалл Маклуган, теоретик средств массовой информации и человек джойсовского склада ума, оказался для Леннона идеальным собеседником, то с Пьером Трюдо дела обстояли как раз наоборот. Это был человек монашеских нравов, который никогда не смотрел телевизор, не ходил в кино и держался в стороне от той жизни, которой живут простые смертные. Он заметно нервничал, начиная беседу, которая вылилась в разговор о поэзии Джона, о его жизни во времена, когда он был Битлом, о разрыве между поколениями (после скандала, вызванного связью дочери Трюдо Маргарет с «Роллинг Стоунз», эта тема была для семьи премьер-министра открытой раной) и об усилиях Джона и Иоко по защите мира. «Мы говорили обо всем, – поведал Джон журналистам, – абсолютно обо всем. Мы провели вместе около сорока минут – на пять минут дольше, чем обычно уделяет премьер главам других государств!.. Если бы на Земле было побольше таких лидеров, как господин Трюдо, – подытожил Джон Леннон, – люди давно бы уже жили в мире».