Упоминая о том, что из Кавказской Армии взято «и по количеству и по качеству» много меньше того, что предлагал я сам, когда настаивал на необходимости, удерживая Царицын и выделив часть сил для содействия Астраханской операции, сосредоточить крупную конную массу в районе
Харькова, генерал Деникин бросал мне обидный намек: «правда, что Вами увод всех перечисленных дивизий намечался и с Вашим уходом из Кавказской Армии». Это была очевидная передержка: когда я предлагал переброску части сил из Кавказской Армии, я имел в виду, что на остающиеся силы будет возложена задача удержания Царицына и действия на второстепенном Астраханском направлении; и я возражал против ослабления армии, когда ей было поставлено «Московской директивой» «выйти на фронт Саратов – Ртищево – Балашов, сменить на этих направлениях Донские части и продолжать наступление на Пензу – Рузаевку – Арзамас и далее Нижний Новгород, Владимир, Москву!!.». Едва ли можно было допустить, что эта разница в стратегической обстановке ускользнула от Главнокомандующего…
Упрекая меня в том, что я, указывая на взятые у меня части, не упоминал о тех, которые мне даны взамен, генерал Деникин указывал, что ко мне «придут» два конных Кабардинских полка, что я «получу» два полка и один батальон Дагестанцев, что взамен 7-й дивизии «идет» 2-я Кубанская пластунская бригада.
Главнокомандующий не мог не знать, что 7-я дивизия взята у меня в конце июня, а обещанная взамен ее 2-я пластунская бригада полтора месяца спустя еще не прибыла, что большая часть обещанных частей и не может прибыть в ближайшее время.
Странно было читать в письме Главнокомандующего: «Я не знаю, идут ли к Вам пополнения с Кубани». Возможно ли было, чтобы Главнокомандующий не знал? Или что «Кавказская Армия занимает фронт в 40 верст», когда помимо сорокаверстного фронта на севере войска Кавказской армии действовали по обеим берегам Волги на Астраханском направлении. Это не могло не быть известным Главнокомандующему.
Не мог не знать генерал Деникин и того, что район действия Добровольческой Армии по сравнению с пустынным Задоньем неизмеримо более богат местными средствами и населением, могущим поставить добровольцев в войска, и, когда он писал, что я просил сосредоточить Кубанцев в эти «не так уже безводные и голодные степи», «считая это направление наиболее блестящим и победным», он не только бросал мне недостойный намек, но и грешил против истины.
Если доселе вера моя в генерала Деникина как Главнокомандующего и успела поколебаться, то после этого письма и личное отношение мое к нему не могло остаться прежним.
Хотя письмо и вызвало раздражение против меня Главнокомандующего, но оно несомненно имело и благоприятные последствия. Штаб Главнокомандующего, получив, вероятно, соответствующие указания свыше, стал относиться к нуждам моей армии с полным вниманием.
В ночь на 20 августа отряд генерала Мамонова благополучно переправился через Волгу и сосредоточился в Царицыне. Я произвел смотр славным полкам 3-й дивизии. После смотра дивизия выступила на присоединение к нашей конной группе. Командование над последней принял генерал Улагай. 2-я кубанская пластунская бригада и саратовны были выдвинуты на позицию и должны были принять на себя отходящие войска. (Схема № 20.) К 20 августа стали, наконец, подходить и пополнения с Кубани.
22 августа части 1-го Кубанского корпуса вели бой на линии Пичуга – выс. 471, а конная группа в районе х. х. Варламов – Араканнев. К вечеру конная группа, оставив передовые части на линии Древнего Вала, сосредоточилась у ст. Котлубань, где к ней подошла 3-я кубанская дивизия.
Части 1-го кубанского корпуса в течение дня 22 августа удержали свое расположение, но около 9 часов вечера 4-я кубанская казачья дивизия была вытеснена из района выс. 392. Вследствие этого генерал Писарев решил отвести войска 1-го кубанского корпуса на укрепленную позицию. Это и было выполнено в течение ночи на 23 августа и утра 23 августа без помехи со стороны противника.
Таким образом, в 9 часов 23 августа главные силы Кавказской армии заняли следующее расположение (схема № 21): жидкие цепи 1-го кубанского корпуса, в состав которого вошли Саратовский пехотный полк и 2-я кубанская пластунская бригада, заняли укрепленную Царицынскую позицию; конная группа генерала Улагая расположилась уступом впереди у ст. Котлубань. Расположение конной группы не позволяло противнику маневрировать в полосе между железной дорогой Царицын – Поворино и Доном в обход укрепленной позиции и составляло угрозу для наступления красных против 1-го корпуса.
Между тем Х советская армия, преследуя наши отходящие части, тоже разбилась на две группы; наиболее сильная – 28-я стрелковая дивизия, усиленная матросским полком и конной бригадой «товарища» Городовикова, – должна была продолжать движение на юг вдоль Саратовского большака, а 37-я, 38-я и 39-я стрелковые дивизии приняли на запад, имея общее направление на станцию Котлубань. Конница противника, ослабленная переброской корпуса Буденного к Воронежу, по невыясненным причинам к 23 августа оставалась несколько в тылу и не могла оказать достаточно полного содействия 37-й, 38-й и 39-й дивизиям.
На 23 августа, как это выяснилось из захваченных нами документов, красный командующий армией Егоров поставил своим войскам задачей «овладеть Царицыном». Совет Народных Комиссаров и «Главковерх» Каменев придавали овладению «Красным Верденом» исключительное значение.
Первый участок укрепленной позиции от Волги до балки Грязная занимался Саратовским пехотным полком, левый от балки Грязная до железной дороги – 2-м и 8-м пластунскими батальонами. В резерве корпуса остатки гренадер и 3-й пластунской бригады были расположены в восточной части села Городище и 4-й пластунский батальон в селе Уваровка. Наблюдение за рекой Волгой возложено на Саратовский конный дивизион. Что касается двух конных дивизий, подчиненных генералу Писареву, то 4-я кубанская дивизия должна была перейти в корпусной резерв южнее станции Разгуляевка, а Сводно-горская дивизия получила приказание идти в резерв командующего армией в село Ивановку[38], обе дивизии вследствие большого утомления людей и лошадей задержались с выполнением указанных передвижений и временно оставались в непосредственной близости укрепленной позиции (4-я кубанская дивизия в селе Городище, а Сводно-Горская в селе Уваровка). Считая себя в совершенной безопасности, дивизии стояли расседланными и люди отдыхали.
Эвакуация Царицына к подходу армии закончилась. Мой штаб перешел в поезд, который стоял наготове на городском вокзале. Я с генералом Шатиловым и несколькими офицерами штаба оставался в городе. Последний казался вымершим.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});