Читать интересную книгу Новый Мир ( № 2 2009) - Новый Мир Новый Мир

В России надо жить долго. Беседу вела Анна Туманова. — “Акция”, 2008, 26 ноября <http://www.akzia.ru>.

Говорит Владимир Маканин: “Сейчас, когда я немолод, я вдруг понял, что роман — это очень тяжелая, нагрузочная вещь и есть возможность решать проблему быстрее — в виде пьесы. Поэтому для меня сейчас одна из проблем — возможность адекватного и мягкого перехода в драматургию”.

В России нет больших событий. Есть антисобытия. Беседовал Захар Прилепин. — “Литературная Россия”, 2008, № 49-50, 5 декабря <http://www.litrossia.ru>.

Говорит Максим Амелин: “Я был плохой… Я был хулиган. Меня с пистолетом повязали как-то. У нас была бригада, человека четыре, мы скитались по разным развалинам, много интересного находили: монеты, старинные книги, даже золото. И два пистолета нашли однажды. Это 82-й год был. Огромный, восемь с половиной — калибр, переламывается как ружье, с пятидесяти метров способен огромное дупло разворотить в дереве. На вооружении русской полиции такие пистолеты были. И вот меня с ним повязали… Отпустили, конечно”.

“Я иногда отбираю рукописи для писательских семинаров в Липках, проводимых Сергеем Филатовым, и пишу в качестве рецензии на некоторых рукописях: „Этот человек — для семинара ‘Нашего современника‘”. Потому что им элементарно не хватает крепких текстов. Да они и сами не пропускают к себе никого! У меня есть знакомые, которые пытались публиковаться в патриотических журналах. Ох, как их там редактируют! Все талантливое выжигается каленым железом. А мне очень хочется, чтобы у них были хорошие поэты! Был же у них Николай Тряпкин. Ведь потрясающий поэт”.

“Я монархист. Я считаю, что у нас все неправильно. Нужен верховный арбитр, возле которого — выбранные люди. А он — невыбираем. Он принимает власть по наследству. <...> Важно, чтобы этот человек был лишен возможности уйти от власти. Так как главная проблема у нас, что в России воруют, — назрела необходимость в арбитре, которому вообще деньги не нужны”.

Алексей Верницкий. Мы научили русских поэтов считать слоги. — “Волга”, Саратов, 2008, № 3 <http://magazines.russ.ru/volga>.

“<...> несколько лет назад я начал работу по возвращению и внедрению силлабических форм в русскую поэзию. Некоторые из предложенных мной силлабических форм были с энтузиазмом приняты поэтической общественностью; другие еще ждут своего часа. Наиболее успешной из придуманных мной форм являются танкетки”.

“<...> на сегодняшний [момент] танкетки являются не только стихотворной формой, но и поэтическим жанром” .

“В последней части статьи я хочу немного поговорить о том, как можно возродить русскую силлабику вне танкеток”.

Михаил Визель. Ваш МГ. Из писем Михаила Леоновича Гаспарова. — “ OpenSpace ”, 2008, 19 ноября <http://www.openspace.ru>.

“Еще про Чехова говорили, что как писатель он был крайним модернистом, маскирующимся под реалиста — чтобы его не гребли под одну гребенку с нервическими декадентами, которых он не любил до крайности. То же самое как об оригинальном писателе можно сказать и о Михаиле Леоновиче Гаспарове. Его интеллектуальные бестселлеры — „Занимательная Греция”, „Рассказы Геродота о Греко-персидских войнах и еще о многом другом”, даже „Экспериментальные переводы” и „Русский стих начала XX века в комментариях”, не говоря уж про „Записи и выписки”, — настоящие постмодернистские шедевры, с четко выраженным авторским началом и устоявшейся поэтикой. Но при этом они представлены в виде якобы скромных трудов „вспомогательных” жанров — краткого изложения, комментированной хрестоматии, библиографического справочника… И вспомогательный жанр „эпистолярного наследия” лишь продолжает этот ряд”.

См. также: Ревекка Фрумкина, “„Выживи, пожалуйста, и я тоже постараюсь”.

О письмах М. Л. Гаспарова” — “ПОЛИТ.РУ”, 2008, 14 ноября <http://www.polit.ru>.

Анатолий Власов. Интернет как успешный христианский проект. — “Топос”, 2008, 6 ноября <http://www.topos.ru>.

“Как любой другой проект, христианский проект движется к своему завершению. Об этом свидетельствует возникающая в эпоху постмодерна проблема нехватки смысла человека, которая, конечно, не может быть решена путем реанимации причины, ее же породившей. Лицо грядущего мира человека для нас неразличимо, но, вероятно, оно будет ни монотеистичным, ни политеистичным, ни атеистичным, а вне всякого привычного образа. Как сказал Мартин Бубер: „Imago mundi nova — imago nulla” , то есть „Новый образ мира — это отсутствие образа””.

Дмитрий Володихин. Новая почва. — “Русский Обозреватель”, 2008, 23 ноября <http://www.rus-obr.ru>.

“„Деревенская проза” как крупное самостоятельное явление нашей литературы исчезла. Я люблю этих людей и эти книги. Но я говорю правду. <...> Прежде всего, быстро вымирает читатель, которому все это было интересно, который все это умел ценить. Исчезает в самом прямом смысле этого слова целое поколение, кумирами которого были когда-то „деревенщики”. Кроме того, кардинально изменились „правила игры”. Все серьезное в нашей жизни решается исключительно в больших городах”.

“„Деревенщикам” на смену постепенно приходит кое-что иное. Более живучее. Поставленное на более прочный фундамент. И вот именно о том, что это такое, стоит поговорить. <...> Основой для „новой почвы” в литературе послужил взгляд на мир современного национально мыслящего интеллектуала-мегаполисника. У него в голове деревни нет и в принципе быть не может. У него в голове нет даже русской провинции — не та культура, не тот язык, не то все”.

“С „мегаполисностью” связан еще один фундаментальный принцип, еще одна основа для „новой почвы”. Все эти люди — ярко выраженные христиане. Христианское мировидение в их текстах выражено гораздо отчетливее, чем у тех же „деревенщиков”. <...> Как ни парадоксально, все эти авторы — реалисты, вся эта „новая почва” никуда не сбежала из классической традиции русского реализма. Христианство лишь расширило рамки того, что принято считать твердой реальностью. Если раньше реальность следовало толковать в рамках физики, математики, биологии, истории, социологии и т. д.

и т. п., одним словом, не выходя за пределы науки, то ныне ситуация совершенно другая. Христианину по вере дано твердое знание: Бог существует! Бог — реальность. А значит, ангелы, бесы и чудеса — такая же реальность, она столь же прочно связана с жизнью каждого человека, как и, скажем, клеточное строение организма или какое-нибудь, прости Господи, электричество. Христианский реализм позволяет писателям считать реальностью то, что считается реальностью в христианском вероучении ”.

Алексей Варламов, Олег Павлов, Вера Галактионова, Александр Сегень, Захар Прилепин.

Дмитрий Володихин. Волны гасят рынок. — “Если”, 2008, № 11 <http://esli.ru>.

“В фантастическую литературу вошло первое писательское поколение, которое жестко расслоили законы рынка. До 2008 года это расслоение трудно было увидеть в полной мере”.

“„Седьмая волна” рождалась в условиях последовательной дискредитации трех идеологий. Эти люди еще помнят, как рухнул СССР и затонула советская идеология. Они очень хорошо помнят 1990-е, похоронившие восхищение перед западничеством и либерализмом. Наконец, последние годы дали немало поводов усомниться в спасительной роли государственничества. На всех медальках скоро стирался тонкий слой серебряной святости, а под ним предательски улыбалась основа, выплавленная из медной корысти... И вот в текстах молодых фантастов появляется еще один мотив отторжения. Они не видят никаких идей, ради которых можно было бы чем-то пожертвовать. Их тексты несут аромат странного сочетания прагматизма с аутизмом. Государство, корпорации, народы — где-то там. А вот я. Или: а вот я и моя жена, я и мой любимый, я и пара моих друзей... Я (мы) — отдельно от всего большого и многолюдного. Все, что происходит за пределами моего личного пространства, в крайнем случае, личного пространства дорогих мне людей, интересует мало...”

Мария Галина. Бард. — “Если”, 2008, № 10.

“Кэлпи редко нападали большими группами, а если и нападали, то все больше скрытно”.

Евгений Головин. Миф о тайне. — “Завтра”, 2008, № 49, 3 декабря.

“Никто не будет спорить — „Собака Баскервилей” — страшный рассказ. Но ничего таинственного нет. Напротив, автор настолько хорошо анализирует мотивы и детали преступления, что остается только восхищаться талантом Шерлока Холмса. Это человек сугубо современный. Для него существует головоломка, хитросплетение замысла — их необходимо распутать хотя бы ради собственного честолюбия, ибо Шерлок не простит себе ошибки или заблуждения. Он невыносимо скучает „без дела” — дело для него заключается в раскрытии сложной загадки — иначе он предается скрипке или морфию. Он с удовольствием вмешался бы в коварные затеи „прародителя зла”, но „сказок больше нет на этом грустном свете”. Трудно вообразить человека более далекого от идеи тайны, нежели Шерлок Холмс. <...> В наше время люди разделились на чудаков, чувствующих тайну решительно во всем, и специалистов, которые утверждают, что „со временем на этот вопрос будет получен ответ”. Этих специалистов, неуклонных оптимистов становится все больше, но все они отвечают на мелкие вопросы, которые со временем либо забываются, либо встречают неуклонных противников. Даже мелкие вопросы веерно раздробляются на совсем уж микроскопические. Никто не думает спрашивать вечное: „Кто мы? Откуда пришли? Куда идем?”...”