пиджак, медленно подходит ко мне.
В его движениях нет ничего откровенно угрожающего, но в воздухе чувствуется насилие. Его мышцы напряжены под костюмом за тысячу евро, и он смотрит на меня взглядом, полным ненависти.
Я ожидал удара, и на этот раз, когда он летит в мою сторону, я готов.
Я уклоняюсь, едва избегая удара. Воздух со свистом проносится над моим ухом, когда его рука проносится мимо моего лица.
— Какого черта ты себе позволяешь? — Он шипит на меня, восстанавливая равновесие. Его брови нахмурены от гнева и растерянности.
Обычно я просто принимаю, но не теперь.
— Мне нужны ответы.
Он делает вид, что поправляет манжеты своего костюма, на мгновение привлекая мое внимание и отвлекая меня.
Этого достаточно для успеха.
Его правая рука вырывается и наносит жестокий удар мне в живот. Весь воздух покидает мои легкие, и я сгибаюсь в талии, зажимая живот. Схватив меня за шею, он бьет коленом в то же самое место.
Я падаю на землю, пытаясь отдышаться.
— Ты такой бесполезный, никчемный кусок дерьма. Я должен был убить тебя, когда убил твою мать.
Мир останавливается, и в ушах звенит, когда он произносит эти слова.
Сначала я думаю, что у меня галлюцинации.
Не может быть, чтобы он случайно произнес эти слова после десяти лет отсутствия ответов. Наивно, но есть и шок. Роберт Ройал — ужасный, жестокий человек, который, как я еще несколько дней назад был уверен, увез мою мать десять лет назад, но мысль о том, что он может быть ее убийцей, никогда не приходила мне в голову.
Я не считал его убийцей.
— Что ты только что сказал?
Его ответный смех звучит жестоко.
— Ты действительно думал, что она от тебя ушла? Она собиралась уйти от меня, но собиралась забрать тебя с собой. — Он поправляет галстук и говорит совершенно серьезно, как будто мы болтаем о погоде, а не о том, что он убил мою мать. Блеск в его глазах пугает. Впервые я вижу весь масштаб зла в его глазах. — Я, конечно, не мог этого допустить. Я не хотел ее убивать, это была ее вина. Она пришла ко мне в кабинет и сказала, что уходит и забирает тебя. Следующее, что я помню, это как я сжимаю ее горло. Выдавливаю жизнь из этой тупой суки. Она действительно думала, что сможет меня бросить? — Он говорит это с еще одним мрачным, неверящим смехом. Он смотрит на меня, пока я с некоторым трудом поднимаюсь на ноги. — Конечно, она умоляла о тебе все это время. Умоляла меня не убивать ее маленького мальчика.
Моя физическая реакция катастрофична. Кровь стучит у меня в ухе, а зрение расплывается. Ярость хлещет по телу с такой силой, что мне требуется все, чтобы не потерять сознание.
— Ты, чертов… — говорю я, бросаясь к нему.
Я собираюсь убить его.
Так же быстро, как я двигаюсь, он достает пистолет из-за пояса и направляет его в мою сторону.
Я замираю на месте, глядя в дуло пистолета.
— Давай, убей меня. — Я зарычал. — Если ты этого не сделаешь, я расскажу всем, что ты ее убил.
Он смотрит на меня.
— По той же причине, по которой я не убил тебя десять лет назад, я не убью тебя сейчас. Мне нужно наследство моего отца. Как только я его получу, боюсь, у меня не останется причин держать тебя рядом. Но до тех пор ты в безопасности.
— Ты просто бредишь, если думаешь, что все закончится иначе, чем я позвоню в полицию. — Я усмехнулся. — И зачем тебе деньги в моем трасте? У тебя есть свое собственное состояние.
— Плохие инвестиции, — говорит он, пренебрежительно махнув рукой. — И я точно знаю, что ты ни слова не скажешь полиции. Хочешь знать, почему?
— Ты ничего не сможешь сказать, чтобы остановить меня, — предупреждаю я.
— Правда? — Он говорит с притворной задумчивостью на лице. — А как насчет того, что я буду пытать и убью твою маленькую подружку, если ты подойдешь ближе чем на пятьдесят футов к полицейскому участку?
Сердце замирает в груди. Я физически ощущаю, как оно замирает, когда он наносит словесный удар. Я изо всех сил заставляю себя не реагировать. Я знаю, что он будет следить за каждым моим выражением лица, как ястреб, но мой глаз дергается.
— Беллами? Она просто девушка, с которой я трахаюсь, она никому не нужна. — Я говорю, надеясь, что он купится на эту ложь.
— Нет? Значит, ты не будешь возражать, если я сам ее трахну?
Я бросаюсь на него со звериным рычанием. Он выстреливает над моим плечом, на мгновение застывая на месте.
Он совсем обезумел, и я вдруг понял, что его угрозы вполне реальны.
— Так я и думал. — Говорит он с усмешкой.
— Если ты прикоснешься к ней, если ты хотя бы еще раз вдохнешь ее воздух, я покажу тебе, чему я научился, пока рос с психопатом. — Я говорю, в моем тоне ясно слышится обещание.
— Ты мне не угрожаешь. — Грохочет он.
Я сокращаю расстояние между собой и пистолетом, позволяя ему упереться в мое сердце, когда я натыкаюсь на него.
— Это не угроза, а гребаная гарантия.
Я не думал, что шок от осознания того, что мой отец убил мою мать, может быть превзойден, но в тот момент, когда он угрожал Беллами, я понял, что есть более низкие уровни ада и боли, на которые я могу попасть.
Мысль о том, что он может причинить ей боль или, черт возьми, вообще находиться рядом с ней, приводит меня в ужас. От этой мысли кровь стынет в жилах, а воздух застывает в легких.
Моя мать давно мертва, и хотя я хочу восстановить справедливость в отношении нее, первоочередная задача — убедиться, что Беллами в безопасности и находится вдали от досягаемости этого психопата.
Если выбор падет на них двоих, я всегда выберу Беллами. Без колебаний. Мне стыдно, что я так