выиграл… или проиграл, для кого как, так что теперь ты принадлежишь мне. ― Он опускается на колени и подставляет свои губы всего в нескольких дюймах от моего уха. ― Между нами говоря, выиграл бы он или проиграл, я не намеревался отпускать тебя.
Мои глаза горят. Я смотрю на человека передо мной, глаза которого были идентичны моим. На человека, чья кровь течет в моих венах, и я не чувствую ничего, кроме чистой, концентрированной ненависти.
Он лезет в карман, и с щелчком запястья вытаскивает нож. Я пинаюсь и пытаюсь сопротивляться.
Нет!
― Успокойся. ― Он говорит скучающе и совсем не впечатленный моей борьбой. Он указывает на нож, прижимая кончик к нежной коже под моим ухом. ― Теперь ты будешь хорошей девочкой или я порежу тебя. Поняла?
Я судорожно киваю, заставляя кончик ножа погрузиться глубже в мою кожу. Всхлип просачивается через мои губы. Он наблюдает за тем, как струйка крови стекает по моей шее.
― Так прекрасна. ― Он стирает кровь своим пальцем и кладет его в свой рот. ― Ты сделаешь своего папочку очень богатым человеком.
Каждый дюйм моего тела дрожит в яростных порывах. Он опускается с дивана к моим ногам и срезает веревку. Затем делает то же самое с моими запястьями.
Я разминаю и вращаю ноющие суставы. Когда сажусь, то моя голова кружится. Я пытаюсь прийти в себя, смаргивая тошноту. Что-то щекочет мою щеку. Я провожу рукой и вижу кровь на руке.
Меня сейчас стошнит.
― Доминик, могу я воспользоваться ванной?
Мой голос дрожит от страха.
Он наклоняет голову и изучает мое лицо. Я сосредотачиваюсь на его шее, чтобы он не прочитал мои намерения по глазам. Должно быть он доволен тем, что видит и кивает.
Я поднимаюсь, игнорируя свои воспаленные запястья и пульсирующую голову, и ищу туалет. Первая дверь в коридоре открыта. Я врываюсь, закрываю за собой дверь и пытаюсь найти замок.
Черт! Нет замка.
Паника и страх накапливаются в моем желудке, посылая на колени к унитазу. Я давлюсь и кашляю, выгибая спину с каждым мучительным спазмом. Желчь покрывает мой сухой рот, и меня тошнит сильнее. Запах собственной крови снова переворачивает мой желудок. Я пытаюсь выровнять дыхание, позволяя слезам свободно падать. Я рыдаю, опустив голову на сиденье унитаза. Моя рука быстро просматривает карманы в поисках моего телефона. Я знала, что его не будет там, но все равно отчаяние заставило меня сделать это.
Я застряла. Без вариантов.
Что произойдет со мной?
Глава 31
Джона
— Открой дверь!
Ничего.
Стучу сильнее.
— Чувак, успокойся. Ты до смерти ее напугаешь.
Блейк прислоняется к кирпичной стене снаружи дома Милены, пока я стучу в гребанную дверь.
Я снова колочу дверь.
— Милена. Открывай!
Выражение лица Блейка скисает от неодобрения.
— Да, Милена. Открывай, пока огромный страшный парень не выбил дерьмо из твоей двери.
Он закатывает глаза на свой сарказм.
Дерьмо.
Он прав, но у нас заканчивается время. У Доминика моя девушка, и она может быть все дальше и дальше с каждой минутой. Они могли быть сейчас в гребанной Мексике.
Покинув арену, мы пошли сразу к дому Рэйвен. Мы воспользовались запасным ключом, который я сохранил после замены ее двери. Нам не потребовалось много времени, чтобы найти то, что мы хотели. Кто знал, что старая квитанция из банка будет значить больше, чем пояс Чемпиона. Обнаружив ее, я почувствовал себя победителем лотереи или первым человеком на Луне, все вместе. Адрес на ней привел нас сюда.
Милена. Она единственная наша надежда. Если это не сработает, то я не знаю, что еще сделать, кроме как обратиться в полицию. И если Доминик узнает, со всеми кротами, которых он поставил в отделе, то Рэйвен не жилец.
Решительность сгущает мою кровь, и мой кулак возвращается к двери. Я сдерживаю его и дышу.
Спокойно.
Мне нужна всего лишь минута ее времени.
Я сжимаю кулак и легко стучу.
Ничего.
Клянусь, если она не откроет эту гребанную дверь, я испорчу все к чертовой матери и вытащу ее задницу наружу. Ох, черт. Столько нужно для спокойствия.
— Милена, это Джона. Я… — я прищуриваюсь от злобного гула, который отдается в моей голове. — Он забрал ее. Ты знаешь, куда он мог исчезнуть с ней? — мой лоб упирается в дверь. — Мне нужно найти ее сегодня. Просто прошу, открой дверь.
Секунды тишины ощущаются как часы.
Что же мне делать?
Щелчок замка отталкивает меня назад. Дверь со скрипом открывается. Глаза Милены настороженные, когда она выглядывает из щели. Мой вдох застревает в горле. Она так похожа на Рэйвен. Я потираю грудь, чтобы подавить жжение.
— Он забрал ее?
Ее голос мягкий и несет в себе намек на латинский акцент.
— Да. С арены.
Она смотрит на меня рассеянным взглядом.
— Мне нужно знать, куда он мог забрать ее. Любое место, которое, по твоему мнению, может быть. Знать адрес было бы замечательно, но и окрестность тоже подойдет.
Она моргает и встречается со мной взглядом.
— Входи.
Дверь закрывается настолько, чтобы убрать цепочку, и затем снова медленно открывается. Я вхожу с Блейком, который идет по пятам. Глаза Милены расширяются, когда она видит, что я не один.
Прежде чем я могу представить Блейка, он входит в ее пространство.
— Я Блейк.
Он протягивает ей руку. Она кладет свою маленькую руку в его, но глаза сосредоточены на мне. Я киваю.
Ее плечи опадают со взглядом.
— Милена.
Ее задержка не является неожиданной. Я представляю, каково это работать на мужчину, как Доминик, и это не внушало большого доверия к мужчинам.
— Нам нужна твоя помощь, чтобы вернуть нашу девочку обратно. Готова к этому?
Блейк, должно быть, пришел к такому же заключению, потому что его голос звучал мягко.
— Мхм.
Она кивает, и Блейк отпускает ее руку.
Несмотря на то, насколько грубым он может быть, у парня есть сторона, которая вызывает доверие, особенно у женщин.
— Пожалуйста, присаживайтесь.
Она показывает жестом на диван в гостиной. Мы входим, но я слишком обеспокоен, чтобы сидеть.
Я осматриваю обстановку, удивленный отсутствием уюта. В доме, где я вырос, повсюду были семейные фотографии, наряду с купленными безделушками из семейных отпусков и кубков, завоеванных моей сестрой или мной. Это место больше похоже на комнату ожидания в приемной врача, чем на дом.
Дешевые, декоративные картины висят на стенах, соответствующие подушки разложены на диване, на котором, похоже, никогда не сидели.
И Рэйвен выросла