Стремление соответствовать возросшим требованиям к уровню развития военного дела оказалось весьма дорогостоящим делом, практически неподъемным для Российского государства во 2-й половине XVII в. Налоговая система Российского государства оказалась неспособна выдерживать такую нагрузку и не справлялась с содержанием резко выросшей армии. Даже многочисленные ухищрения властей – начиная от создания многочисленных государственных монополий, введения косвенных налогов, массовой чеканки медных денег, взимания чрезвычайных налогов (так, в 1654–1680 гг. по разу собирали 20-ю и 15-ю деньгу, пять раз собирали 10-ю деньгу, и дважды 5-ю деньгу811) не спасали ситуацию.
Невозможность собрать необходимые суммы на содержание армии вынуждала правительство идти на замену денежных налогов натуральными – провиантом и фуражом812. Но и это решение не принесло желаемого облегчения. Страна буквально изнемогала под давлением растущих налогов. Осознание необходимости иметь значительную регулярную армию находилось в явном противоречии с возможностями государства и общества. Именно этим и объясняется стремление властей найти наименее затратный способ содержания вооруженных сил.
В целях снижения военных расходов правительство использовало несколько способов. Во-первых, оно шло на периодическое сокращение численности полков армии «новой модели» за счет роспуска по домам части служилых людей на «прокорм»813. Так, в марте 1663 г. московский выборный солдатский полк А. Шепелева имел налицо 416 солдат и в Смоленске 1055, тогда как по домам было отпущено 707 солдат – т. е. почти 1/3 полка находилась в отпуске814. Во-вторых, в целях экономии власти вернулись к опробованной еще при Михаиле Федоровиче системе определенной градации в выплате жалованья начальным людям и солдатам новых полков в зависимости от характера службы. Полный оклад получали только те из них, которые действительно несли полевую службу, тогда как те, которые находились на «городовой службе», получали сокращенное жалованье, а заштатные – и того меньше. К примеру, в начале 60-х гг. XVII в. денежный оклад 74 500 рядовым солдатам, рейтарам, гусарам, копейщикам и драгунам составлял по 1-й статье ежегодно 799 625 рублей, а по 2-й статье – 555 705 рублей. Разница же в окладе начальных людей по 1-й и по 7-й статьям составляла почти 6 тыс. рублей – от 23 404 рублей с полтиной до 17 942 руб. с полтиной. Кроме того, в практику вошли разного рода вычеты из жалованья, особенно касавшиеся начальных людей, имевших поместья815.
Однако все эти меры носили компромиссный характер и, как правило, либо не давали никакого эффекта, либо улучшали ситуацию на короткое время. Пойти на снижение уровня военного потенциала в Москве не могли, учитывая крайне сложную внешнеполитическую ситуацию – как уже было отмечено выше, начав в 1654 г. войну с Речью Посполитой за Украину, Россия вступила в долгий период практически непрерывных войн по всему периметру своих границ. Необходимо было иное решение, и оно было найдено на пути возвращения к «старине». Стремясь сократить расходы на содержание войск, правительство еще в ходе войны с Речью Посполитой взяло курс на замену денежного и прочего казенного довольствия на испомещение солдат, драгун и рейтаров, превращение их в мелких землевладельцев816.
Естественно, что испомещенные служилые люди, вынужденные со своих небольших участков снаряжаться в поход по старому обычаю, терпели большие лишения в случае, если поход затягивался и они не могли вернуться домой для пополнения своих запасов. Отсюда и челобитные ратных людей с просьбой отпустить их домой на пополнение «домовых запасов», и рост дезертирства. Однако, судя по всему, иного выхода у Москвы не было, и потому этот способ содержания войск постепенно получил широкое распространение. С похожей проблемой столкнулось во 2-й половине XVII в. шведское правительство – для бедной людскими и природными ресурсами Швеции бремя имперского величия и необходимой для его сохранения военной машины оказалось слишком тяжким. Схожим был и выход, найденный шведской короной из сложившегося положения. После неудачной Сконской войны (1675–1679 гг.) с Данией Карл XI в 1680–1696 гг. провел военную реформу, суть которой заключалась в замене рекрутских наборов так называемой «молодой индельтой» и армии постоянной – поселенной армией. Группа крестьянских дворов была обязана содержать и выставлять в случае войны обученного и полностью снаряженного солдата и его замену в случае гибели или инвалидности последнего817.
Сама по себе идея поселенного войска была неплоха. При наличии постоянного ядра из начальных людей и урядников, а также ветеранов прежних походов привести территориальные полки в боеспособное состояние было достаточно легко, тем более если учесть, что регулярство поддерживалось длительными походами и многочисленными большими и малыми боями и сражениями с неприятелем, когда новоприбранные служилые и даточные люди набирались боевого опыта и умения сражаться. В мирное же время регулярные учебные сборы способствовали сохранению полученных навыков военного дела и esprit d’corps. В экономическом отношении такая армия была значительно дешевле, чем армия, содержавшаяся в одинаковых штатах и в мирное, и в военное время. В то же время поселенная армия отличалась более высокой боеспособностью, нежели прежняя поместная «нестройная» милиция. Единственная проблема, которую, как показал опыт, в русских условиях не удалось решить удовлетворительно, – это поддерживать необходимый для сохранения навыков строевого учения режим обучения солдат и рейтаров-«территориалов».
Между тем требования к уровню подготовки как начальных людей, так и рядовых рейтаров и солдат серьезно изменились. Основные требования к личному составу солдатских, драгунских и рейтарских полков хорошо видны из письма Алексея Михайловича, человека, как уже неоднократно отмечалось выше, неравнодушного к военному делу. Военные знания Алексея Михайловича носили умозрительный, книжный характер, и черпал он их из разговоров с иностранными офицерами и генералами или из доступной переводной литературы818. Во всяком случае, переписка Алексея Михайловича с воеводами и полковниками показывает, что он неплохо знал основные положения «Учения и хитрости…» и хорошо ориентировался в вопросах современного ему строевого учения и тактики.
К примеру, в октябре 1660 г. царь писал князю Ю.А. Долгорукому: «…Да слух носитца, – как скочили поляки на Григорьев полк Тарбеева, и они выпалили не блиско. А что отняли их сотни московские твоим стройством, и то добро, а впредь накрепко приказывай, рабе Божий, полуполковникам и началным людем рейтарским и рейтаром, чтобы отнюдь никоторой началный, ни рейтар, прежде полковничья указу, и ево самово стрелял бы карабинной и пистонной, нихто по неприятелю не палил…». При этом Алексей Михайлович предписывал, чтобы «…ружья в паленье держали твердо и стреляли они же по людем и по лошадем, а не по аеру, и пропаля бы первую стрельбу, ждали с другою стрельбою иных рот неприятельских…». Продолжая свою мысль дальше, царь требовал от начальных людей: «…Полковникам и головам стрелецким надобно крепко знать тое меру, как велеть запалить, а что палят в двадцати саженях, и то самая худая, боязливая стрельба, по конечной мер пристойно в десять сажень, а прямая мера в пяти или в трех саженях, да стреляти надобно ниско, а не по аеру…».
Кроме того, Алексей Михайлович в этом же письме требовал от воеводы, чтобы тот «…да для помычек твоего полку конных вели рейтаром и пешим промешки строить пространнее, и как лучитца помчать конных, вели им бежать в промешки, а строю не вели ломати и стирать (выделено нами. – П.В.)… прикажи, а будет помчать из далека конных на стройных людей пеших или конных, на середине роты, а не в те промешки, которые на то устроены, вели разступатся строем, а буде на конечныя роты, вели потому же разступатся или тем же конечным ротам отдаваться и заходить за полк; в драгунских бы полках были надолобы с пиками, и к бою бы их носили, а не возили…»819.
Строевое учение становится постепенно нормой, причем интенсивность его во время войны существенно увеличилась. Если до войны иностранным и русским начальным людям, направленным обучать поселенных солдат и драгун, предписывалось заниматься подготовкой своих подчиненных поначалу ежедневно, а потом, с 1650 г., не реже 1–2 раз в неделю820, то шотландец П. Гордон вспоминал, что, приступив к службе в Москве, он получил в распоряжение 700 бывших беглых солдат, которых он обучал «дважды в день при ясной погоде». В другой же раз ему было поручено обучить правильной залповой стрельбе 1200 человек за 5 дней к царскому смотру. «Я с офицерами обучал их на Неглинном ручье от рассвета до темноты, давая лишь час в полдень на обед (выделено нами. – П.В.)…»821.