Читать интересную книгу Безнадежные войны. Директор самой секретной спецслужбы Израиля рассказывает - Яков Кедми

Это была каторжная работа. Мы прочесали все интернаты и все захолустья постсоветского пространства, разыскивая брошенных еврейских детей и сирот, а также и их родственников. Это было все равно, что искать иголку в стоге сена. Но, тем не менее, оказалось, что было довольно много брошенных еврейских детей и сирот.

Среди первых детей были очень тяжелые случаи. Все трагедии, известные мне из классической литературы, меркли по сравнению с реальностью. Мы брали детей от 4–5 и до 15 лет. Кроме особых случаев, мы не брали старше 15 лет из-за проблем с их абсорбцией и акклиматизацией в новой стране. Первая группа детей прибыла вместе с группой НААЛЕ, чтобы не привлекать излишнего внимания. Глава правительства Ицхак Рабин и министр образования Амнон Рубинштейн приехали в аэропорт, чтобы встретить молодежь из НААЛЕ. Я еще раньше докладывал Рабину о программе. Когда он стоял на трибуне, я сказал ему: «Посмотрите туда. Вы видите эту группу малышей? Это дети-сироты». Взволнованный премьер-министр порывался подойти к ним. Но я остановил его: «Не нужно этого делать. Журналисты заметят, куда вы пошли, и начнут фотографировать, выяснять, к кому вы подошли, и назавтра сообщения об этом появятся в печати. Я обещаю вам, что, когда вы захотите, я устрою вам встречу с этими детьми. А теперь наберитесь терпения и смотрите на них издалека». Он послушался меня, и я никогда не забуду, как он вглядывался в лица этих малышей. Время от времени он расспрашивал меня об этой программе, и я, докладывая ему о том, как идут дела, видел, как его взгляд теплеет.

Случаи были тяжелые, иногда просто жуткие. Детей из детских домов мы сначала привозили в интернат в Бейт-Шемеше. Там их окружали максимальным теплом и заботой. Первое потрясение у детей было от обилия вкусной еды, когда они первый раз заходили в столовую. Они не понимали, как это они могут есть, сколько хотят, и спрашивали, можно ли еще. Им давали, а они просили еще. Они просто не могли прекратить есть. Но самым страшным было то, что нам рассказали воспитатели. Когда они подходили к детям, то большинство из них пригибались и поднимали руку над головой, как бы предохраняясь от удара. Только через год дети понемногу начали отходить в результате интенсивного и индивидуального психологического подхода. Дети страдали самыми разными нервными и психическими расстройствами, но в большинстве случаев не врожденными, а бывшими результатами пережитого за их маленькую жизнь.

Никогда не забуду историю пятилетнего мальчика, которого подобрали на железнодорожной станции на Северном Кавказе. Трое суток он сидел на скамейке возле трупа своей умершей матери. Он не ел, не пил и даже не мог больше плакать. Он просто молча сидел возле остывшего трупа. А люди проходили и не понимали, в чем дело. Только через несколько дней его подобрали. Мы нашли его в одном из детских домов и привезли в Израиль. Однажды мы нашли троих детей, братьев и сестру, и мы, конечно, не хотели их разлучать. Мы нашли семью в Израиле, которая хотела усыновить ребенка, это была семья Битон из Кирьят-Шмона. Когда мы привезли их в уральский город, в котором жили эти сироты, супруги Битон сказали: «Мы берем всех троих». А ведь у этих чудесных людей были и свои дети. Мы оформили все документы, и малыши приехали в Израиль. Семья Битон просто спасла этих детей, несмотря на огромное количество разнообразных проблем: педагогических, медицинских и организационных. Но сегодня, по прошествии многих лет, никто не отличит их от обычных израильских детей.

Когда в Израиль приехали воспитатели и работники из детских домов и опекунских учреждений, чтобы в соответствии с подписанными соглашениями проверить состояние детей, они сказали нам: «Вы просто спасли этих детей». Мы же продолжали прочесывать всю постсоветскую территорию в поисках других еврейских сирот. Все время мы привозили в Израиль новые и новые группы.

Но один раз произошла неувязка. Моше Кадман, председатель общественной организации по охране прав детей, в принципе хороший человек, делающий важную работу, но у которого время от времени вспыхивало непреодолимое желание прославиться, устроил скандал, не проверив факты и не разобравшись, в чем дело. Он утверждал, что государство Израиль якобы незаконно похищает детей, силой удерживает их в Израиле, не выполняя свои обязательства. В результате его заявлений были назначены слушания в Комиссии по абсорбции в Кнессете. Не помогли никакие наши увещевания, что огласка может навредить уже приехавшим детям, равно как и тем, которые могут приехать. В назначенный день в помещении Комиссии в Кнессете было полно журналистов. Я обратился к ним: «Зачем вы это делаете?» А журналисты ответили: «Во имя права народа знать». Сам же Кадман не пришел на заседание, которое было созвано по его просьбе под предлогом, что он болен. В процессе обсуждения я ответил на все вопросы и дал необходимые разъяснения. В результате все перевернулось и все депутаты, члены Комиссии, включая тех, у кого изначально сложилось предвзятое мнение или которых заранее настроили против, вышли с заседания с твердой уверенностью в том, что мы делаем благородное и абсолютно законное дело. На окончательное заседание Комиссии уже никто из журналистов не пришел, вероятно, потому, что все ожидали, что наша деятельность будет одобрена. Так и случилось. На этот раз «право народа знать» не очень интересовало прессу. И господин Кадман опять не явился – здоровье не позволило.

Заседанием Комиссии история с сиротами не закончилась. Мне позвонил посол России Александр Бовин и сообщил, что по результатам публикаций в израильской прессе он получил указание от своего начальства расследовать это дело и представить отчет в МИД России. Мы просидели несколько часов, я рассказал ему о нашей деятельности и пояснил, что мы действуем строго в рамках международных соглашений, в тесном контакте с российскими властями и под их непосредственным контролем. Особо отметил то, что дети продолжают оставаться гражданами России или других постсоветских государств до совершеннолетия, исключение составляют лишь те, кого усыновляют граждане Израиля, но и это делается с согласия опекунских органов стран, из которых приехали дети. Его вполне удовлетворили мои разъяснения, и он написал положительный отчет, и проблема больше не поднималась в рамках межгосударственных отношений.

Всего мы привезли в Израиль несколько сот еврейских детей-сирот. Работники израильских учреждений, в рамках которых осуществлялась эта программа, проделали отличную работу. «Джойнт» финансировал этот проект, и в течение многих лет ни слова не просочилось в средства информации. Израильская журналистка Нехама Дуек уговаривала меня: «Ты ничего не понимаешь. Это же великолепная реклама для вас. Это один из самых замечательных проектов, осуществленных в Израиле. Почему ты не хочешь, чтобы о нем написали в прессе?» Я ответил ей, что нельзя подвергать опасности проект. Известности за свою жизнь я получил предостаточно, мне это ничего не добавит, а детям может повредить. К ее чести надо признать, что она никогда ничего не опубликовала на эту тему.

В один прекрасный день в «Нативе» собралось около двадцати детей-сирот, из тех, кто первым приехал в Израиль в рамках проекта. Они пришли к нам в канун своего призыва в израильскую армию. Я всматривался в их повзрослевшие, красивые, открытые лица. Мне был хорошо знаком этот прямой и уверенный взгляд, такой характерный для большинства молодых израильтян. Трудно словами передать чувства, которые обуревали меня тогда. Я вспоминал историю каждого из них, и мое сердце наполнилось гордостью за свою страну, которая готова к нечеловеческим усилиям, что спасти брошенного еврейского ребенка на краю света. Я очень рад, что мне посчастливилось принять участие в этой операции. Мы продолжали опекать этих детей и во время их воинской службы, и мне довелось увидеть их и в военной форме Армии обороны Израиля.

На прощальной встрече, которую устроили мне после моего ухода из «Натива», на сцену вышли две незнакомые мне солдатки и на иврите спели песню, посвященную мне. Но эти солдатки не были мне знакомы, они не служили в «Нативе». Ведущий спросил меня, помню ли я двух маленьких девочек с бантиками из первой группы сирот, которых я сопровождал в Израиль. Я постепенно начал что-то понимать и прежде, чем я успел ответить, услышал слова ведущего: «Посмотри на них. Солдатки, которые пели тебе песню, – это те две девочки, которых ты тогда привез». Иногда в жизни человека бывают мгновения, когда он вдруг осознает, во имя чего ему стоило жить. Именно такими и были эти мгновения.

45

После попытки путча против Горбачева ситуация в СССР стремительно менялась. Ельцин, президент России еще со времен Советского Союза, оказался во главе огромного государства, которое постоянно лихорадило. Все государственные системы к концу 1991 года практически перестали функционировать, и советская власть просто рухнула. Это не была революция, старая власть уже не функционировала, а система законов была не ясна ни для кого. То же самое происходило во время переворотов февраля и октября 1917 года. Царская власть рухнула, и на ее развалинах к власти на короткий срок пришло Временное правительство, которое не смогло ни управлять страной, ни удержать власть.