время не в силах отвести взгляда от жжёной раны на плече.
— Ещё живой, — устало усмехнулся мой близнец и продолжил, кивая куда-то на тьму перед собой. Свечи в масляных плошках почти все погасли, тьма сгустилась, стала почти осязаемой. — Надо им помочь!
Он бросился в центральный проход, я за ним, но нас разделило. Меня швырнуло обратно к алтарю вместе с налетевшим на меня Вейнандом. Первое, что ощутила — боль в спине от соприкосновения с холодным камнем. Второе — дикий, отчаянный страх, когда спустя миг, один жуткий миг, над нами... над ним(!) склонился победитель-лев.
— Нет, — только и успела выдохнуть.
Нет, нет, нет!
Жадно оскалившись, он вонзился в грудь умирающего вервольфа клыками, безжалостно его добивая. Терзая его плоть и явно этим наслаждаясь. Тем самым он убивал и меня, заставляя сердце разрываться от боли и отчаянья.
На моих глазах отнимал жизнь у мужчины, которого я любила.
Нет...
Нет!!!
Зарычав не хуже зверя, попыталась оттолкнуть чудовище, монстра, но меня снова схватили. И не надоело им... Дёрнули за шкирку, как какого-то щенка; грубо поставили на ноги и тут же перехватили за запястья.
— Поднимайся! И без фокусов! Дрянь...
«Пятен крови на юбке стало больше», — зачем-то подумала я, оглядывая свадебное платье, а с ним неподвижного, растерзанного оборотника и победоносно возвышающегося над ним льва. Золото его гривы потемнело, померкло, обагрившись кровью врага, но чудовище это не смущало. Он упивался каждым мигом своего триумфа и моих страданий. А я...
Духи, лучше бы эта кровь была моя!
— Пойдём...
Руки мне сцепили за спиной, чтобы даже не пыталась сплести ни один чаровой узор. Подтолкнули к выходу, к полумраку, в котором я смогла различить тщетно вырывающегося брата: его удерживали два крепких жреца. Ещё несколько проходов, несколько шагов, которые, казалось, кто-то делал за меня, и я увидела Ронана с Нейлом на коленях, охраняемых чаровиками. Друзей поверженных, раненых, но всё-таки живых. Правда, боюсь, это ненадолго. И дальше... почти у самого выхода Бриана, склонившегося над неподвижным, обожжённым телом Лоунарда Фольта. Самого доброго и отзывчивого парня, которого я когда-либо знала. Простодушного, весёлого и такого храброго.
Он рискнул ради меня жизнью и потерял её.
Они все скоро её потеряют. Повторят судьбу Вейнанда и этого бедного парня.
— Шиари Ноэро!
Чаровик, тащивший меня к выходу из храма, остановился. Заставил обернуться к уже успевшему принять человеческий облик императору. Адальгер неторопливо одевался, не обращая внимания на кровоточащие на теле раны. Увы, ни одна из них не была смертельно опасной. А благодаря целителям он забудет об этом досадном случае уже к завтрашнему вечеру.
Уверена, всё здесь случившееся для Регенштейна было лишь досадным инцидентом.
— Ты могла бы стать императрицей, но останешься никем. Твой брат мог бы стать великим чаровиком, герцогом, получить в жёны какую-нибудь принцессу. Кого угодно! Твоя тётя купалась бы в роскоши, а твои друзья, — он бросил на коленопреклонённых ребят презрительный взгляд. — Они бы закончили академию и в боях прославляли свои семьи, возвеличивали своё имя. Но ничего этого не будет. Ни для кого из вас. Ни твой брат, ни твои друзья не покинут этот город. Ты же умрёшь последней. Уже после своей нежной, такой ранимой тёти. После того, как я отправлю к джарам твоего хранителя. А тебя, Лайра... — Он криво усмехнулся. — Раз уж ты так боялась близости мужчины, её и получишь. Я только ещё не придумал, отдать тебя своим людям или первой попавшейся шайке разбойников!
Если он пытался меня запугать, то не получилось. Я даже не вздрогнула, и сердце быстрее не забилось. Оно вообще, казалось, остановилось в тот момент, когда не стало моего генерала.
Почему-то не покидала мысль, что всё происходит не по-настоящему. Что я просто сплю и надо лишь ущипнуть себя, чтобы проснуться. Жаль, не получится — руки мне держали крепко, не давая даже шевельнуться.
— Какая же ты всё-таки тварь! — Бриан поднялся и ринулся к...
Нет, этот человек не был его отцом, я не могла его так назвать даже в мыслях. Он вообще не был человеком. Тварью — вот это верно подмечено. Олицетворением зла, жестокости, безумия.
— Я презираю тебя и всем сердцем жалею Эргандар! Ты разрушаешь нас, как разрушил себя. Ты просто подлая, злобная тварь!
Гримаса ярости, исказившая лицо Регенштейна, сменилась очередным насмешливым выражением:
— Может, и ты мне бросишь вызов, мальчишка? Обернёшься и присоединишься к нашему бравому генералу?
— Я готов убить тебя голыми руками! Для этого мне не надо превращаться в тварь, какой ты являешься!
Окровавленное тело Вейнанда у ног Адальгера, обожжённый труп Лоунарда Фольта у выхода из священного капкана... Бриан, готовый стоять за меня до конца. И я, удерживаемая чаровиком. Поверженная, сдавшаяся...
Нет, эта девушка точно была не Лайрой. Такая Лайра была недостойна друзей вроде Бриана Торнвила. Не имела даже права дышать одним с ним воздухом! Такая Лайра не имела право на поддержку ребят из своего отряда. Храбрых, отчаянно смелых кадетов.
Такой Лайре следовало умереть как можно скорее. А лучше — вспомнить, что она хроновик. Хранительница редчайшего дара. Вспомнить, кто я, и наконец быть достойной этого подарка.
Как там говорил Холланд? Стать королевой нового мира? Не знаю, как насчёт королевы, но от нового мира... от новой реальности я бы точно не отказалась.
Чтобы привести силу в действие, нужна не только концентрация, но и определённые узоры чар, которые хроновики сплетают своими руками. Так учил Вентура, так мы тренировались... Но в ту ночь со Стейродом дар просто откликнулся на мой зов. Я смогла пробудить его и без всяких формул. Отбросила нас назад лишь на несколько секунд, а сейчас... Сейчас несколько секунд никому не помогут.
Но с тех пор я стала сильнее. Сильнее меня сделала ненависть к человеку... — нет, всё-таки твари! — которому я собиралась служить верой и правдой. Но тварям не прислуживают. Им место среди джаров. Не среди духов предков и уж точно не в этом мире!
Расслабилась в руках своего тюремщика, как будто сдаваясь окончательно. Глубоко вдохнула и, пока его величество сыпал угрозами в адрес сына, я облекла себя в беззвучный кокон. На какое-то мгновение ушли все эмоции, вся злость, страх, отчаянье. Я видела, как открывается и закрывается рот императора, как его лицо продолжает багроветь от ярости. Видела Торнвила, с презрением взиравшего на давшее ему жизнь чудовище. Друзей и брата. Моего... генерала.
Зацепилась