Читать интересную книгу Сыновья Беки - Ахмед Боков

– Здесь ничего нет нового, – ответил Малсаг. – Так и сидим, поглядываем на Терек. Как там?

– Я даже не заезжал домой. Вчера был в Ачалуках…

– Знаю.

– И не слал толком…

– А что думают ачалукские?

– С утра собирались выступить в охранение…

– Им не так трудно, как нам, – вмешался в разговор Элберд. – Им только надо следить за входом в ущелье у Даби-Юрта…

С минуту помолчали.

– Если бы не это дело, сидел бы я в Ачалуках и ел курятину, – заговорил Исмаал, – но, услыхав, что казаки снова зашевелились, задержался там ровно на столько, сколько нужно было, чтобы оседлать лошадь. В такой час уж не до того мне было, чтобы домой заезжать.

Хасан подошел к Исмаалу.

– Ну, чем там закончилось?… – спросил он.

– Обвенчали. Этим и закончилось.

– Правда? – удивился Хасан.

– Правда! Мулла благословил дочь Соси в жены Хусену, – сказал Исмаал. – Теперь Соси пусть хоть век не мирится.

Гарси все слышал. Он сердито посмотрел в их сторону, но не заговорил. Одному против троих не устоять.

Днем Гарси исчез. Видно, поспешил сообщить об услышанном Соси.

– Он уехал потому, что знает: здесь поживиться не удастся, – сказал Элберд. – Ему нужна такая война, где можно хапануть чужое.

– Похоже, что не мы, а казаки будут хапать наше добро, – раздумчиво проговорил Ювси.

– Как у кумыков из Гушко-Юрта, – добавил Товмарза. – А мы, видите ли, не имеем права ответить им тем же.

Элберд понимал, что камушки эти – в его огород. Лицо его стало темнее тучи.

– Слушай, человек, вон казачьи села. – Он указал в сторону Терека. – Что же ты стоишь здесь? Иди туда!..

– Настанет время, пойду.

– Когда люди с победой войдут туда? Ты тогда станешь грабить? Ничего но скажешь – смел против мертвеца.

– Ради бога, не начинайте ссору, – взмолился Малсаг.

– Не до того сейчас, – добавил Исмаал.

Арбы с провиантом прибыли в полдень. В арбе, которая подъехала к Хасану, сидел Мажи. Сискалы, сыры, яйца, мясо, даже куры – здесь было все, о чем и мечтать не могли. Женщины, каждая думая о своем муже или сыне, не жалея ничего, отдали все, что было в доме.

Посмотрев на Мажи, Хасан улыбнулся и подумал: «И набил же ты, наверное, сегодня свой живот, дружище, как люди в день свадьбы твоей матери».

После обеда Хасан вдруг почувствовал тяжесть во всем теле. Веки едва поднимались. Опутав лошадь, он пустил ее пастись, а сам лег на спину тут же, неподалеку. Земля еще была холодная, сырая. Прелью пахла прошлогодняя трава. Хасану нравился этот запах. Он с наслаждением вдыхал его полной грудью.

Солнце, светившее прямо в лицо, приятно щекотало. Кругом, куда ни кинь взгляд, было светло и спокойно. Туман рассеялся, и Алханчуртская долина, и села, разбросанные в ней, были видны как на ладони; даже самое далекое село Кескем прекрасно просматривалось. День был тихий, мирный. Казалось, никто и угрожать не может. Хасан закрыл глаза. Ему представилось, что он на пахоте и словно бы прилег отдохнуть в послеобеденный час. Слышно, как лошадь жует сухую траву, как она похрапывает, будто простуженная. Вдали ржали кони. Совсем как на пахоте.

– Пусть бы уж они начинали свою войну, – услышал Хасан. Это был голос Ювси. – Надоели эти ночи в степи…

– Надо бы разведать, что они там думают, – сказал Элберд. – А что, если, пока мы здесь стоим, они у Магомед-Юрта перейдут перевал и ударят с долины?

– Так что, по-твоему, Торко-Хаджи не думал об этом? – вмешался кто-то другой.

Хасан не посмотрел в сторону говорящего. Он задумался над словами Элберда.

– Думаешь, он позволит этим гяурам обмануть себя? – продолжал кто-то незнакомым голосом. – Как бы не так!

– И все же лучше бы разведать, – настаивал на своем Элберд. – Как это делают на войне? Посылают людей в разведку… Вот бы пробраться в Моздок…

– О Моздоке и думать нечего, – проговорил Исмаал как бы сам для себя. – Хоть бы в хутор к Федору попасть. Уж он-то бы сообщил все, что знает.

Хасан слушал Исмаала с большим вниманием. В голове его быстро рождались всякие мысли.

– А если Федор заодно с ними, с казаками? – спросил он вдруг.

– Федор? Ну нет! Он за советскую власть. Я это твердо знаю! – уверенно сказал Исмаал. – Я за это время не раз бывал у него. Вот только теперь не попадешь.

– Хорошо такому, кто на казака смахивает, куда хочешь пройти сможет! – подумал вслух Элберд.

Хасан невольно вспомнил, как Митя не раз говаривал, что он, Хасан, похож в своей одежде на казака. Может, и правда рвануть? Но, как бы отвечая на его мысли, Исмаал в этот миг сказал Элберду:

– Никому сейчас не пробраться. Разве что по небу да под землей. Посылать в такое время туда человека равносильно тому, чтобы на смерть отправить.

' – Верно говоришь! – согласно закивали несколько человек.

Весь день Хасан провел в раздумьях, и никто не знал его мыслей… Даже Исмаалу он ничего не сказал, боясь, как бы не воспротивился. Правда, Амайг был с ним заодно, но, решив, что он еще мал, Хасан ничего и ему не сказал. Под вечер он поделился с Ювси, стал сманивать его с собой.

Ювси сначала было согласился, но потом передумал, и Хасан пожалел, что проговорился ему.

Амайг все пытал Хасана, что он надумал. Особенно после того, как он попросил у Амайга револьвер.

– Хочешь подкараулить Саада?

– Нет.

– Пойдешь в Моздок?

– Нет.

– А куда же ты?

– Вернусь, расскажу.

Амайг дал ему револьвер. Хасан оставил свое ружье. С наступлением темноты его уже не было в лагере. Хватились скоро, но никто не знал, куда он ушел. Ювси тоже ничего не сказал, Может, побоялся, чтобы не сочли за труса?…

2

Хасану вспомнилась ночь, когда он шел в Витэ-бал-ку, чтобы увести лошадь Товмарзы. Страшная это была ночь, страшным был и его путь, но по сравнению с сегодняшней ночью и сегодняшним путем то было ничто. Витэ-балка – не Терек. На Терек не каждый осмелится пойти. Хасан идет по велению сердца, и это придает ему решимость. Вокруг ни души, только темень на страже его покоя. Она сгустилась настолько, что кажется, весь шум и все звуки ночи окутала собой.

Хасану на минуту почудилось, что где-то далеко впереди завыл волк, но он прислушался и понял – это собака. И стало на душе чертовски радостно, как у человека, который после долгого отсутствия подъехал вдруг к своему двору и услыхал лай своей собаки.

Только радость была не долгой. Чем ближе к цели, тем больше им овладевали мысли об ожидающей опасности там, в чужом селе… Хорошо, что он не на коне, в темноте могут и не приметить. Собачий лай все ближе и ближе, теперь уже целый хор брешет. Хасан не уверен, то ли это село, в котором живет Федор. Наконец из тьмы вдруг вынырнули покрытые инеем деревья, а рядом с ними Хасан заметил и невысокий плетень. Из-за него неожиданно выехали два всадника. Хасан с деланным безразличием шел прямо в село. Всадники пустили коней ему наперерез. Хасан изо всех сил старался казаться спокойным, но сердце предательски стучало, а ладонь, крепко сжимавшая в кармане рукоять револьвера, вся взмокла.

– Эй! Стой! – крикнул один из всадников, словно боялся, что не догонит ходока, если не остановит.

Хасан не заставил повторять приказ: может, примут ва мирного человека и проедут мимо. Ну а коли нет, тогда Хасан пустит в ход оружие.

Всадники приблизились, и, к своему удивлению, Хасан услышал незнакомую речь. Это несколько успокоило его. «Значит, не казаки! – подумал он. – А кто же? Кабардинцы или осетины?» В том, что это не кумыки, он был уверен. Кумыки все сейчас в Сагопши, в Пседахе и Кескеме. «Наверно, заблудился, – решил Хасан, – и попал совсем не в то село. Но куда же?»

Всадники встали по обе стороны Хасана, словно арестовали его. Один спросил, кто он такой. Хасан ответил на вопрос и в свою очередь поинтересовался, кто они.

– Кабардинцы мы.

– А что это за село? – совсем осмелел Хасан.

– Бековичи.

Хасан знал, что так называют Гушко-Юрт. Он удивился, что делают кабардинцы в этом опустевшем кумыкском селе? Хасан уже хотел спросить об этом, но один из всадников опередил его и сказал:

– Куда путь держишь? Хасан ответил.

Всадники недоуменно переглянулись.

– А не слишком ты храбрый? Или, может, не знаешь, что казаки собрались войной на вас?

– Знаю.

– В таком случае как же ты решился идти прямо к ним в руки? Смерти ищешь?

Хасан секунду помолчал и спросил:

– А когда они выступать собираются?

– Нам не докладывали. У нас одна забота: возвращать всех путников назад, чтобы не допустить столкновения между казаками и вами. Нас много здесь – целый отряд поставлен. На всех подходах. Удивляюсь, как это ты проскользнул? Но дальше не пойдешь. Возвращайся назад.

Хасан стал просить, чтобы его пропустили, убеждал, что по его, мол, одежде никак не определишь, ингуш он или нет, что там, куда он идет, у него есть друг, много друзей. Говорил и сам верил, хотя, кроме Федора и Нюрки, никого в станице не знал…

Всадник что-то сказал своему спутнику, видно, советовался. Наконец он проговорил: